Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
В 1980 г., начиная войну с Ираном, Саддам Хусейн допустил огромный просчет, который мог стоить ему поста главы государства. Он думал, что потребуется несколько недель, чтобы разгромить Иран, но ошибся, и Ирак был близок к поражению. Десятилетием позже, в 1990 г., он решил, что сможет быстро поглотить Кувейт и поставить мир перед свершившимся фактом, что вызовет лишь нарекания, и ничего более. Тем временем он решит свои финансовые проблемы за одну ночь и получит необходимые средства для финансирования грандиозных военных и политических планов. Он станет героем арабского мира, Ирак станет нефтяной державой номер один, и западные страны, хотят они этого или нет, должны будут ему поклониться.
Он просчитался еще раз. Протест против его акции был беспрецедентно единодушным в мировом сообществе и в большей части арабского мира. «С этим мириться нельзя, с этой агрессией против Кувейта», – заявил Джордж Герберт Уокер Буш через несколько дней после вторжения. И он говорил совершенно серьезно. Соединенные Штаты, используя связи с руководителями других государств, наработанные Джорджем Бушем на протяжении 20 лет, возглавили организацию противодействия. Это было столь успешное достижение дипломатии, которого не ожидали ни Саддам Хусейн, ни многие другие. Ирак не учел, насколько сильно изменились интересы и положение его недавнего союзника – Советского Союза. ООН сделала то, чего не удалось сделать Лиге Наций в 1930-е гг., – она ввела эмбарго для предотвращения агрессии. Однако под вопросом оказалась судьба не только Кувейта. Позиция иракских войск и то, как они пополняли припасы, говорили о том, что следующим объектом нападения могут стать слабо защищенные месторождения Саудовской Аравии. Опасаясь, что следующей страной в перечне Хусейна является Саудовская Аравия, многие страны спешно направили свои вооруженные силы в этот регион, и в первую очередь США, подтверждая гарантии, данные Гарри Трумэном в письме Ибн Сауду в 1950 г.
Последствия кризиса могли быть ужасными для 1990-х гг. и для XXI в. Если бы Саддаму Хусейну удалось удержать Кувейт, то он напрямую контролировал бы 20 % добычи ОПЕК и 20 % мировых запасов нефти и смог бы угрожать соседним странам, включая прочих экспортеров нефти. Ирак стал бы господствующей державой Персидского залива, хорошо оснащенной для возобновления войны с Ираном. У Хусейна появилась бы экономическая независимость, чтобы предпринять и более серьезные шаги.
Падение коммунизма и агония Советского Союза оставили в мире всего лишь одну сверхдержаву – Соединенные Штаты. Поглощение Кувейта могло стать началом превращения Ирака в новую сверхдержаву. Одиннадцать лет назад четыре из пяти основных добывающих стран Персидского залива были прозападными. Если бы Кувейт был поглощен Ираком, то остались бы только две дружественные добывающие страны. Джордж Буш так обобщил свое видение опасности: «Пострадают наши рабочие места, наш образ жизни, наша собственная свобода и свобода дружественных стран во всем мире, если контроль над самыми крупными запасами нефти перейдет в руки Саддама Хусейна»[591].
В публичных дебатах на Западе постоянно делались попытки отыскать единственную причину такой реакции администрации Буша. Однако, как обычно бывает в таких случаях, единственного ответа просто не существует. Агрессия, суверенитет и порядок, сложившийся после окончания холодной войны, – все сыграло свою роль. В США приводились разные аналогии. Некоторые предостерегали от появления еще одного Вьетнама и опасности засасывания в еще одно болото. Сам Джордж Буш твердо решил не допустить «очередного Вьетнама». Он был продуктом своего поколения, и его занимали события конца 1930-х гг., личность Адольфа Гитлера и причины Второй мировой войны. Этот конфликт унес 50 млн жизней. Остановись Гитлер в бассейне Рейна в 1936 г. или в Чехословакии в 1938 г., если бы у той было больше танков, чем у Германии, этих жертв можно было бы избежать. Мы опять столкнулись с диктатором, который нагло врал и лицемерил, который насаждал тоталитаризм в своей стране, который был одержим стремлением к оружию и власти и имел безграничные аппетиты. Доктрина баасизма лежала в основе стремления выйти далеко за пределы существующих границ Ирака. Успешное поглощение Кувейта и расширение Ирака могло стать очередным шагом на пути создания грозной ядерной державы.
Именно в этом смысл «нефтяного фактора», цепочки «нефть-деньги-власть», власть политическая, экономическая и военная. Саддам Хусейн отчетливо понимал, что значит получить дополнительно 10 % мировых запасов нефти, особенно с учетом небольшой численности населения, которое с ними идет. Если он удержит Кувейт, Ирак станет доминирующим нефтедобывающим государством на планете, а остальным производителям нефти не останется ничего, кроме как подчиниться его диктату, подобно тому как они подчинились летом 1990 г. перед вторжением. Он приобретет решающее слово в мировой экономике, и его будут обхаживать экономические и политические лидеры. Закупки вооружений Ираком вырастут многократно, и поставщики технологий в стремлении попасть на крупнейший рынок оружия будут обивать его порог и предлагать последние новинки. Саддаму Хусейну, владеющему ядерным и химическим оружием, не потребуется много времени, чтобы превратить Ирак в региональную державу, а может быть, если расширить влияние, и в глобальную сверхдержаву. При таком развитии событий неизбежен момент, когда контролировать его будет слишком дорого или опасно. И порядок, сложившийся после окончания холодной войны, станет другим, значительно менее благоприятным, чем представлялось в начале 1990 г. Короче говоря, фундаментом кризиса стала нефть, нет, не «дешевая нефть», а нефть как критический элемент глобального баланса сил, которым она была с начала Первой мировой войны. Таков один из величайших уроков последнего столетия.
Новый нефтяной кризис
В результате прекращения поставок и введения эмбарго мировой рынок внезапно лишился четырех миллионов баррелей нефти, что по масштабам сравнимо с кризисами 1973 и 1979 гг. Неопределенность была очень высокой, и, как в прежние кризисы, компании и потребители стали наращивать запасы. Цена на нефть взлетела до небес, а финансовые рынки рухнули. Мир оказался перед лицом нового нефтяного кризиса, шестого по счету за послевоенное время.
Вторжение Ирака ввергло ОПЕК в самый серьезный кризис за все время существования организации. На кону стояли суверенитет и выживание наций, а не просто цены на нефть, и большинство стран-членов открыто начали наращивать добычу с тем, чтобы компенсировать потерю поставок из Кувейта и Ирака. Это привело к еще большей изоляции Ирака и подкрепило новый союз добывающих стран с их клиентами.
Резкий рост цен был обусловлен не только сокращением поставок, но и чувством нестабильности, опасения и ожидания конфликта. Когда в
