Юрий Авербах - О чем молчат фигуры
А разве в спортивных, в том числе и шахматных состязаниях не происходит то же самое? Ведь путь к победе, путь наверх в переносном смысле проходит по головам и плечам других участников. Выигрывая партии от тура к туру, мы одновременно отбрасываем назад соперников.
Однако этого мало: в шахматах есть то, чего нет, как правило, в других видах спорта: за шахматной доской нередко можно видеть людей разных поколений — отцов и детей, даже дедов и внуков. Ведь карьера шахматиста длится очень долго — более четверти века, а то и полсотни лет. Это значит, что шахматы в самом сокровенном виде отражают то, что в реальной жизни происходит скрыто: борьбу поколений.
В этом легко можно убедиться, рассматривая таблицы чемпионатов страны. Не всегда эта борьба носила явный характер, но в истории наших шахмат были турниры, когда поколения сходились прямо стенка на стенку. Например, VII первенство СССР 1931 года, когда молодое поколение, возглавляемое Ботвинником, заявило о себе во весь голос. Таким же явилось XIX первенство. Здесь нужно отметить, что, естественно, ни чемпион мира, ни его ближайшие соперники Бронштейн, Смыслов и Керес в отборе в межзональный турнир не участвовали. Поэтому, чтобы попасть в межзональный турнир, нужно было войти в первую пятерку, не считая вышеупомянутого квартета. Хотя в результате чемпионом страны стал Пауль Керес (причем уже в третий раз), борьба за место в межзональном турнире кончилась полной победой молодежи, родившейся уже после революции. Второе-третье места разделили Ефим Геллер и Тигран Петросян, опередившие и Ботвинника (5-е место), и Смыслова (4-е). А 6-7-8-е места с Бронштейном разделили Марк Тайманов и я. Из старшего поколения в заветную пятерку вошел лишь Сало Флор. Позади остались и Александр Котов, и Игорь Бондаревский.
Оставалось подвести итоги отбора, публично объявить, кто же поедет на межзональный турнир.
Однако Спорткомитет был явно не готов к тому, чтобы признать победу молодежи закономерной, и принял поистине соломоново решение. Объявили список кандидатов на участие в межзональном турнире, причем в него, кроме нашей пятерки и Флора, вошли Котов, Бондаревский, а также вообще не вышедшие в финал первенства Лилиенталь и Толуш.
К сожалению, я тогда не слишком разбирался в подобных тонкостях, считал, что принцип спортивного отбора — дело святое. И мог за это поплатиться…
Межзональный турнир должен был состояться только через год, осенью 1952 года. В качестве дальней подготовки к нему я решил уделить внимание своему здоровью. За годы войны из-за плохого питания и недостатка витаминов мои зубы оказались в плохом состоянии, а после войны, разрываясь между работой и шахматами, у меня все не хватало времени, чтобы ими как следует заняться.
Когда я пришел в институт протезирования, профессор-консультант, обследовав мой рот изрек:
— Все зубы убрать и делать вставную челюсть!
— Помилуйте, профессор! — вступилась за меня лечащий врач. — Он ведь еще молодой человек. Ему нет и тридцати.
— Нет и тридцати? А рот как у пятидесятилетнего.
К счастью, лечащий врач, которой я по гроб благодарен, не согласилась с суровым приговором профессора. Часть зубов вырвала, часть привела в порядок и поставила мосты, которые долгие годы служили мне верой и правдой.
В то время, когда я занимался зубами, мне пришлось одновременно играть в очередном первенстве Москвы. Оказалось, что быть профессионалом — тоже имело свои минусы. Мне платили стипендию за игру. Отказаться от турнира было нельзя. Чувствовал я себя отвратительно: одолевали так называемые пульпитные боли, возникающие при обточке зубов. Плохо спал, сильно нервничал, и это самым пагубным способом сказывалось на игре. Я допускал просмотры, грубые зевки, постоянно находился в цейтноте. И занял 13-е место при 16 участниках. Это был провал.
«Завалившись» в первенстве Москвы, я тогда еще не понимал, что надо мной нависла угроза вылететь из межзонального турнира.
А тут как на грех еще одна неудача. Очередной полуфинал XX первенства страны в Минске я начал просто катастрофически, проиграв первые три встречи. Затем, правда, выправил положение. К предпоследнему туру ситуация была такова — выигрывая партию, я не только выхожу в финал, но и занимаю первое место. Однако я играл черными, и противник у меня был серьезный. Утром в день тура меня пригласили потренироваться с местной волейбольной командой «Динамо», и я сыграл несколько сетов. Это было непростительной ошибкой: перед важными, решающими встречами следует всячески избегать расхода нервной и физической энергий. Когда после обеда я сел за доску, меня сразу же стало клонить ко сну. Я быстро получил прекрасную позицию, но голова работала плохо, и, допустив грубую ошибку, признал свое поражение. В итоге разделил 5—6-е места с Флором и в финал не попал.
Вскоре после возвращения в Москву я был вызван в Спорткомитет, и заместитель председателя М. Песляк предложил мне стать секундантом кого-нибудь из участников межзонального турнира. Это означало крушение всех надежд, всех планов. Кстати, как выяснилось, наша группа кандидатов на участие в межзональном стала быстро редеть. Потерявший амбиции Флор вообще не претендовал на место в пятерке, а предпочел быть тренером Тайманова. Его примеру последовали Бондаревский, согласившийся тренировать Геллера, и Лилиенталь — Петросяна.
Стать секундантом я категорически отказался и, покидая Спорткомитет, решил, что с шахматами надо кончать и пора возвращаться на работу. Однако наступило лето, и прежде чем вернуться в институт, мне захотелось отдохнуть. Купив путевку, я на месяц уехал на Кавказ.
Между тем оказалось, что вопрос, кому быть участником межзонального турнира, еще не был окончательно решен. И когда на коллегии Спорткомитета обсуждали каждую кандидатуру, в частности сравнивали меня и Толуша, кем-то из физкультурных деятелей был задан вопрос: кто из них здоровее, кто лучше выдержит длительную напряженную борьбу. Тут слово взял доктор Г. Куколевский, работник медицинского отдела Спорткомитета, который меня хорошо знал (в 1949 году он был врачом нашей команды во время матча Москва — Будапешт). Он сказал примерно следующее:
— Как медик, я бы предпочел Авербаха. У Толуша год назад был микроинфаркт. Авербах же совершенно здоров, занимается спортом. К тому же он на 12 лет моложе.
На мое счастье, заместитель председателя Д. Постников, явно благоволивший Толушу, был в отъезде. И вопрос был решен в мою пользу.
Все это я узнал много позже, а тогда, находясь на Кавказе, собирался по приезде немедленно вернуться на работу.
Возвратился я в Москву рано утром и сразу же лег спать, но меня разбудил пронзительный телефонный звонок. Подняв трубку, я услышал голос работника отдела шахмат А. Прорвича:
— Привет! Я тебя давно разыскиваю. Ты где пропадал? Немедленно приезжай в Спорткомитет и оформляй поездку в Швецию, на межзональный.
— Но ведь я отказался быть секундантом!
— Каким секундантом? Ты едешь играть!
Я стрелой помчался в Спорткомитет. В выездном отделе мне показали список на оформление участников турнира. Фамилия Толуш была зачеркнута, и чернилами внесено исправление — Авербах.
Я до сих пор не упомянул последнего участника нашей молодежной пятерки, также прошедшего отбор, международного мастера Льва Аронина. Он был вытеснен А. Котовым. Конечно, чемпион СССР 1948 года, участник турнира претендентов 1950 года, победитель турнира в Венеции выглядел предпочтительнее, чем Аронин, который мог похвалиться только дележом второго места в XVIII первенстве СССР. Не исключено, что сработало и другое: в нашей пятерке был один армянин, два — полукровки и два еврея. И ни одного представителя коренной национальности. Но ведь Аронин прошел отбор, а Котов не прошел!
Эта замена самым трагическим способом сказалась на судьбе Аронина. У него стала развиваться шизофрения. Сначала проявилась инфарктомания, затем — ракомания. Он попал в психиатрическую больницу.
Перенести этот удар он так и не смог…
У последнего барьера
Вот я и добрался до последнего барьера, который мне предстояло преодолеть до межзонального турнира. Он проходил осенью 1952 года в предместье Стокгольма Сальтшобадене, последние четыре тура игрались в самом Стокгольме в здании городской ратуши.
Строго говоря, межзональные турниры были ничуть не сильнее любого нашего чемпионата страны. Поэтому не следует особенно удивляться тому, что этот межзональный закончился триумфальной победой советских шахматистов. Мы заняли первые пять мест. Особенно следует отметить феноменальный успех Александра Котова, в блестящем стиле занявшего первое место. Уже за два тура до конца он оказался недосягаем для конкурентов. Второе-третье места разделили Тигран Петросян и Марк Тайманов. Четвертым был Ефим Геллер, пятым — я.
