Валерий Буре - Невыдуманные истории
Началось все хорошо. В четвертьфинале Горохова встретилась с румынкой Ольгой Сабо. В споре из трех боев один уже за Гороховой. Она ведет 2:3 и во втором. Еще один укол, и встреча будет прекращена.
…Спортсменки долго маневрируют, отыскивая друг у друга уязвимое место. Вот Ольга решилась пойти в атаку, взмахнула клинком в купэ (так называется у фехтовальщиков прием переноса оружия через оружие противника) и…
— Стоп! — внезапно скомандовал судья.
Галина моментально опустила оружие. Ольга, атакуя, естественно, остановиться не могла и по инерции нанесла укол… в левую незащищенную руку Гороховой.
Судья быстро по-французски объяснил причину остановки боя и дал команду приготовиться к его продолжению. Соперницы заняли свои места. Случайно Галя посмотрела на левую руку: боли никакой, а вся кисть залита кровью. Рассечено сухожилие четвертого пальца. По правилам бой может продолжаться после оказания врачебной помощи. На эту процедуру отводится десять минут. По истечении срока, если спортсменка не готова к бою, ей засчитывается поражение.
Как назло, врача на месте не оказалось. Что делать? Ведь жестокий секундомер ритмично отсчитывает драгоценные секунды! Обидно упускать выигранный бой.
Бросились искать доктора. Наконец он подошел, стройный, красивый, с чуть тронутыми сединой висками француз.
— Мадемуазель Горохова, не волнуйтесь, все будет прекрасно, — спокойно проговорил он, осматривая руку.
— Месье Тибо, побыстрее, пожалуйста, ведь время…
— О, такой очаровательной мадемуазель нельзя волноваться. Я же сказал, что все будет хорошо. А быстрее нельзя: швы нужно накладывать аккуратно, чтобы потом они были незаметны.
— Мадемуазель Горохова, ваше время истекло, — объявил пожилой усатый англичанин, член технического директората. — Вам засчитывается поражение.
— Месье, это несправедливо. Ведь в том, что время пострадавшей истекло, виноват я. И я надеюсь, что эта досадная оплошность не бросит тень и не даст повод представителям стран-участниц говорить о том, что французы плохо организовали соревнования, — с мягкой улыбкой сказал врач. — Поэтому я надеюсь, что вы сделаете исключение для моей милой пациентки.
Англичанин кивнул головой и отошел. Месье Тибо спокойно продолжал свое дело. Вот он наложил четвертый, последний, шов, перебинтовал руку и произнес все с той же легкой улыбкой:
— Вот теперь все в порядке, мадемуазель. Желаю вам удачи.
Галя проиграла этот бой, проиграла и следующий. Очевидно, на какое-то мгновение сдали нервы. Но не все еще было потеряно. Выиграв в утешительной группе у сильных рапиристок — венгерки Марии Гулачи и итальянки Бруны Коломбетти, Галя все же попала в заветную финальную шестерку.
Финал. Победа над Валей Пруцковой. Реванш у Ольги Сабо с разгромным счетом 1:4. Еще одна победа — над соотечественницей Сабо. И снова встреча с Гулачи. Если выиграет Галина Горохова, она станет недосягаемой.
Галина уверенно начала бой. Стоило венгерке броситься вперед, как она моментально перехватила ее оружие и нанесла первый укол. Затем последовала новая атака, на этот раз со стороны советской спортсменки, закончившаяся вторым уколом. Ну, еще два — и ты чемпионка! Теперь самое главное — не терять головы, не форсировать события. Спокойно…
Обе спортсменки пошли на сближение. Остановить их невозможно. В таких случаях обоюдная атака чаще всего не достигает цели: соперницы попадают в пол, в ногу, куда угодно. Так оно и есть. Клинки сплелись, где-то сбоку заверещал зуммер, и на выносных электрофиксаторах зажглись белые лампочки — уколы недействительны. И в этот момент Горохова выронила рапиру. Клинок Кулачи пронзил перчатку и впился глубоко в средний палец. Не везет да и только!
Снова пришлось сойти с помоста и обратиться к услугам месье Тибо.
— Как! Опять ко мне?! — воскликнул изумленный француз. — А какой счет? Осталось всего два укола? Нет, вы будете чемпионкой. А тут? Всего один шов.
На сей раз доктор быстро наложил шов, повязку:
— Не беспокоит?
— Конечно.
— Тогда вперед, навстречу победе. И парижанин будет счастлив всем рассказать о том, сколько забот доставила ему новая чемпионка из России.
То ли Галя не на шутку «рассердилась», то ли противницу испугал вид окровавленной перчатки — не известно, видно было лишь полное превосходство русской фехтовальщицы. Следуют быстрые, один за другим подряд, два укола — и победа! Долгожданная, самая трудная!
Парижане стоя приветствуют доблестную спортсменку. Галина продирается сквозь толпу репортеров к своему учителю Ивану Ильичу Манаенко. Но вот она замечает стройного француза с седоватыми висками. Галина идет к нему:
— Спасибо, месье Тибо…
Дома глубоко в шкафу она хранит потертую окровавленную перчатку, как память о трудных и счастливых днях.
Адольф Полехин
КРЕСТНИК ОЛИМПИАДЫ
Когда я попытался увидеться с известным ватерполистом, заслуженным мастером спорта, чемпионом Европы Владимиром Кузнецовым и много раз звонил по телефону ему домой, мне неизменно отвечали:
— Володи нет, он будет очень поздно.
«Да, человек отдает все время водному поло», — думал я тогда и… ошибался. Наконец в трубке послышался басовитый голос — это был Кузнецов. Договорились быстро — на 8.30 утра. Никогда еще мне не приходилось интервьюировать так рано…
— Родился я в спортивной семье, — так начал Кузнецов свой рассказ. — Вы, наверное, знаете моего отца — заслуженного мастера спорта Владимира Кузнецова, он известный в прошлом ватерполист и много лет выступал за сборную нашей Родины.
Настал 1952 год. Отец в то время был капитаном сборной страны и уехал в Хельсинки на Олимпиаду, а младшая сестра Наташа внезапно заболела, и ее пришлось везти для лечения на юг. Чтобы я, пятнадцатилетний парень, не оставался беспризорным, меня отдали в спортивный лагерь клуба ВВС.
Вот здесь я впервые узнал, что такое спорт. Случилось это так. Как и в каждом лагере, там проводились соревнования, и я с трудом занял на них… двадцатое место. Как краснел я при одном упоминании фамилии моего отца! И тогда я принял решение: каждый день, как заправский спортсмен, буду ходить в бассейн и тренироваться до чертиков.
Тренеры не могли нахвалиться моей прилежностью. Уже через год я выполнил норму первого разряда в плавании на 100 метров вольным стилем, чуть было не стал рекордсменом Союза среди юношей.
Но тут подошли вступительные экзамены в институт. Пришлось на время забыть о плавании. Первый курс для меня был очень тяжелым — я из тех, кто трудно раскачивается. Вот первый год и ушел на раскачку. По-настоящему же я увлекся спортом только в 18 лет. Надо было срочно собрать команду ватерполистов. И вот меня, как быстрого пловца, пригласили сыграть за сборную МВТУ. Дебют прошел неплохо. Тренеру А. Кистяковскому понравилась моя скорость, и он взял меня в сборную «Науки» (теперешнего «Буревестника»).
Однако поначалу у меня не ладилось. Каждый раз в двусторонней игре мне доставался самый трудный соперник. Стиснув зубы, я терпел и набирался опыта.
И вот после долгих мытарств меня, уже по просьбе команды, поставили в основной состав. И не просто поставили: в сезоне 1959 года я не только стал «основой» в «Буревестнике», но и сразу же попал в сборную страны. Правда, поехать на Олимпиаду не удалось, но все же прогресс был явным.
Следующий год пришлось посвятить учебе — приближалась защита диплома. Мой факультет, впрочем как и все факультеты МВТУ, считался, да и сейчас считается, одним из самых трудных. Но эта трудность, думается, и заставляет студентов, а потом инженеров по-настоящему ценить свое время. Наверное, оттуда я вынес любовь к точному расписанию дня и до сих пор придерживаюсь его неукоснительно. Успешная защита позволила мне остаться на кафедре в МВТУ, заняться любимым делом — я специалист по прочности материалов. Но, проработав год-другой, пришел к выводу: мои знания недостаточны, я не могу теоретически обосновать свои эксперименты…
Сегодняшняя наука заставляет многих изменять свои взгляды на вещи. Если раньше любой ученый мог оставаться в пределах своей темы, то теперь происходит соприкосновение, развитие сопредельных тем, разделов на границах наук. И поэтому остро необходимы специалисты, сочетающие в себе практическую хватку инженера и знания теоретика. Вот к этому я и стремился, когда шел учиться уже вторично на мехмат в МГУ. И могу сказать — нисколько не жалею.
Такое увлечение наукой, конечно, не давало возможности активно заниматься водным поло. Сказать откровенно, однажды я уж решил бросить играть. Но тут подоспела Токийская олимпиада, и мне суждено было оставить эту мысль. Бронзовые медали в Японии придали новые силы. Тут уже пошла работа на два фронта. Так что Олимпиада в моей жизни — главная веха. Она помогла мне узнать самого себя по-настоящему, другая — подняться на одну из высших ступеней почета в спорте. И, по-моему, я вправе считать себя крестником Олимпиады.
