Дмитрий Хмельницкий - Откровения Виктора Суворова — 3-е издание, дополненное и исправленное
Весь советский народ оказался предателем, весь советский народ изменил советскому правительству и советскому народу. И такой народ более не существует. Все. Издох, нет больше советского народа! Так вот, когда говорим о предателях, мы должны точно разделять их на категории. Все мы предатели. Но должно отделять тех, кто принимал решения самостоятельно, осмысленно, от тех, кто своего предательства не осознавал, кто принимал решение изменить в стаде. Все стадо пошло предавать, и он с ним. Этот подполковник изменил советскому народу и советскому правительству в стаде и этого не осознал. Этим он от меня отличается.
Второй момент. Если мы обсуждаем мое предательство, то сначала должны всем, кто меня нехорошими словами называет, четко поставить следующие вопросы.
Если это была преступная власть, почему вы против нее не боролись? А если это было нормальное общество, но с отдельными недостатками, то почему вы его не защищали? Однажды в октябре 1996 года в Болгарии мне пришлось встретиться с одним очень большим начальником из российского Генерального штаба. Он приехал к «младшим братьям» в Болгарию. Так случилось, что пресса нас столкнула. И он меня, конечно, упрекнул предательством. Я его спрашиваю: «Товарищ начальник, то есть, простите, гражданин начальник, а что вы сделали лично для разрушения Советского Союза?» Он как вспыхнул, как взбеленился: «Да я, да мы, да присяга…» Все понял, говорю, все понял. Значит, вы для разрушения Советского Союза ничего не делали. Хорошо, второй вопрос: «А для спасения Советского Союза, что лично вы сделали, товарищ начальник?»
Так вот тот же вопрос и президенту Путину: что лично он сделал для разрушения Советского Союза? Вот я бы хотел это послушать. А также — что он сделал для спасения Советского Союза? Если ничего, то тогда получается цветок в проруби. Он ждал, куда прибьет его, к какому берегу.
И еще о предательстве. Очень часто выступают мои орденоносные оппоненты и подписываются высокими титулами, например «Герой Советского Союза». Или, допустим, «Маршал Советского Союза» Виктор Георгиевич Куликов… Или «Маршал Советского Союза» Язов. Они не только подписываются, но и ходят по Москве в торжественные дни в мундирах с золотыми эполетами, с гербами Советского Союза.
Вот я и говорю: товарищи предатели, обождите… Герой Советского Союза — это тот, кто не побоялся выступить на защиту Советского Союза, когда Советский Союз крушился и падал, почему вы не выступили на баррикады? Ведь это именно вы должны были лечь костьми на баррикадах!
Или же если вы на эти баррикады не вышли, если вы изменили присяге, то тогда вы должны говорить «бывший Герой бывшего Советского Союза», «бывший маршал бывшего Советского Союза». А то мне заявляют: «Я — Маршал Советского Союза». Я говорю, обождите, товарищ, сначала покажите мне этот Советский Союз, куда он девался, куда он провалился. А потом называйте себя «Героем Советского Союза» или «Маршалом Советского Союза».
Но вы продали, пропукали, протрынькали Советский Союз. Товарищ Сталин выражался иногда довольно круче — просрали. Вы, товарищи герои, товарищи маршалы, вы получили свои ваучеры. И не надо после этого называть себя Героями и Маршалами Советского Союза.
Так вот, получается, что современной Россией правят люди, которые все являются предателями. Все, кто там, — они все клялись Советскому Союзу. Они все России присягу не давали. И получается совершенно дикая ситуация. Министр обороны, некий генерал-лейтенант ГБ, он присягал Советскому Союзу. России он никогда не присягал. И вот молодые парни присягают России, но над ними стоит предатель. Куда же он их может привести?
В Советском Союзе вообще было всего две группы людей, которых нельзя считать предателями. Это небольшая кучка диссидентов, которые с советской властью боролись и садились за это в тюрьмы и психушки. И еще урки, профессиональные уголовники. Они власть презирали, на нее не работали, ей не присягали…
Я хочу сказать, что одно из двух: или нам надо всем признать, что власть была преступная изначально и мы должны были ее изменить. А для того, чтобы ее изменить, мы должны были ей изменить. А для этого мы должны были измениться сами.
Или давайте признаемся, что все мы свиньи. Я — свинья, а потому взял и ей изменил. Или давайте признавать советский режим преступным, или давайте признаваться, что мы все предатели.
Мне тут говорят, что хорошо молодому поколению, оно родилось после всего, и присягу они Советскому Союзу не приносили. Или не принимали. На это я отвечаю: «Ничего страшного, все равно и они, и все последующие поколения должны четко определиться в отношении к преступному режиму». Или должны сказать: это — преступный режим, или должны признать, что мы — сучьи дети, сучьи внуки и правнуки.
— М-да, отношение к советской власти — это главная проблема России, между прочим.
— Проблема России заключается в том, что пуповина, связывающая нынешнюю Россию с бывшим режимом — коммунистическая пуповина, — не отрезана, не оборвана. Кровная связь сохраняется. И пока эта кровная и духовная связь сохраняется, гниение будет продолжаться.
— Поскольку для нынешней власти Советский Союз скорее светлое прошлое, то с ее точки зрения люди, изменившие Советскому Союзу, естественно, предатели.
С другой стороны, немало людей прекрасно понимают, что организация, в которой вы служили, и ей родственные были преступными.
— Конечно.
— Эти организации работали на Третью мировую войну. И чем лучше они работали, тем хуже было всем. И внутри Советского Союза, и снаружи. Я очень часто в дискуссиях на эту тему спрашиваю у своих оппонентов: «Как вы считаете, бандит, бежавший из банды и перешедший на сторону полиции, он улучшает свою репутацию или ухудшает?»
— При такой постановке вопроса сразу же напрашивается совершенно резонный ответ: «С какой точки зрения на него смотреть!» С точки зрения мафии он, конечно, предатель и преступник. Его нужно мочить в сортире. А с точки зрения нормального общества он совершил правильный поступок.
— Парадокс российского общества состоит в том, что массы населения, общественное мнение и правящая элита совершенно не осознают преступность того, чем они занижались до того, и не понижают разницы между демократической Россией и недемократическим Советским Союзом. Ведь духовные ценности тоталитарного прошлого — самые гнусные ценности. Но одновременно они как бы чистые. Скажем, гигантскими тиражами выходят книги гэбэшников и гэрэушников, прославляющих эти организации. Отсюда следующий вопрос: ГРУ, в котором вы когда-то служили, сохранилось в неприкосновенности?
— Не сменило даже вывеску.
— А методы и цели?
— Конечно, сохранились.
— По сути дела, это прежняя тоталитарная структура, с тоталитарными целями и тоталитарными отношениями. А каковы цели у ГРУ сейчас, как вы считаете?
— Дело в том, что в России гниет все. Гниение происходит с вершины, конечно. Самые важные государственные органы, включая ГРУ, подвержены гниению в совершенно невероятной степени. Гниение это предрешено тем, что полностью сгнил — разложился, разломался — военно-промышленный комплекс. Раньше были заводы, которые выпускали танки, танки, танки… Сейчас эти заводы остались, им не дают заказов на танки, а если они что-то и делают, то это остатки былой роскоши. Это все — советские наработки, то, что было сделано когда-то. И вот на старых заделах эта промышленность живет и гонит свою продукцию на экспорт в основном. Новых разработок нет. Была гигантская машина по производству оружия — ее не существует больше. Ведь, в принципе, каждый город — сибирский, уральский, поволжский какой-нибудь, Куйбышев, где я служил, — это гигантский комплекс заводов, ракетных, авиационных, танковых, подводных лодок, а город пристегнут к этому индустриальному комплексу. Это как на боевом корабле — наверху оружие, а там где-то, в трюмах, ютится экипаж…
Все такие города теперь прежнее количество оружия больше не производят, но перестроиться на новый лад наша промышленность военная тоже не может.
А ГРУ выполняло задачи в основном военно-промышленного комплекса. Вся наша разведывательная (добываемая) информация делилась на четыре основных раздела: чисто военная информация, военно-политическая, военно-экономическая и военно-техническая. Чисто военная — это планы. Ну достал один план… Не может же все ГРУ постоянно доставать планы, планы и планы, если они годами не меняются! Один достал, другой это дело продублировал, а остальным что делать? Военно-экономическая — это можно делать без всякого шпионажа. Этот сбор информации производится по множеству легальных каналов, и никакого шпионажа не требуется. Мы и без него знаем, где проводятся трубопроводы, где строятся электростанции… Мы знаем, где нужно перерезать провода, чтобы остановилось то или это предприятие, где производится водоснабжение.
