Леонид Млечин - Комитет-1991. Нерассказанная история КГБ России
Другие преданно служили Москве, продолжая традиции латышских красных стрелков и не позволяя себе никаких сомнений. К таким людям принадлежали Борис Пуго и его выдвиженец Альфред Рубикс, которому суждено будет стать последним руководителем компартии Латвии. Перспектива свержения советской власти в республике и ее выхода из Советского Союза воспринималась как личная трагедия. Они сами себе не могли признаться в том, что эти идеи поддерживает абсолютное большинство латышей. Ведь в таком случае выходило, что они против собственного народа.
Борис Карлович пришелся по душе Горбачеву. Михаил Сергеевич вызвал его в Москву и поставил во главе партийной инквизиции – Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. А потом сделал министром внутренних дел. Пуго получил погоны генерал-полковника.
Начал он работу в МВД не очень удачно. Подписал вместе с министром обороны маршалом Дмитрием Тимофеевичем Язовым приказ о введении совместного патрулирования городов милицией и военнослужащими. Приказ вызвал резкую критику в демократическом лагере, потому что воспринимался как предвестье попытки ввести в стране чрезвычайное положение. В феврале 1991 года, когда в Москве собрался Съезд народных депутатов России, Пуго по указанию Горбачева ввел в столицу внутренние войска – под предлогом предотвращения беспорядков. Это вызвало массовое возмущение москвичей. Войска поспешно вывели.
Бакатин считал, что структуру МВД придется радикально изменить. Раз республики получают самостоятельность, то и республиканскими министерствами больше нельзя командовать из Москвы. Союзное МВД возьмет на себя функции «внутреннего Интерпола», будет отвечать за транспортную милицию, охрану атомных объектов, подготовку высших кадров.
Пуго занял другую позицию: союзное министерство сохраняет полный контроль над всеми республиками и никому не позволит выйти из подчинения центральной власти. Разница позиций определит их будущие судьбы…
В июне 1991 года собрали новых начальников отделов контрразведки территориальных органов КГБ России. Попросили выступить председателя КГБ РСФСР Иваненко. Он открытым текстом сказал:
– Ребята, на повестке дня смена общественного строя, готовьтесь.
Его помощник, Андрей Пржездомский, встревожился:
– Виктор Валентинович, вы такую крамолу несли! Да вас за это дело могут снять!
Виктор Иваненко:
– Ничего мне за это не было. Никто не донес, не стукнул. Уже джинн был выпущен из бутылки. Уже произошли события в Восточной Европе. Все видели, как менялся строй в Чехословакии, в ГДР. Как разгоняли Министерство госбезопасности ГДР. Мы не хотели этого допустить у нас дома. Доказывали, что органы КГБ играют важную защитную роль. Надо только под контроль их поставить, надо, чтобы они подчинялись закону, а не партийным установкам.
В Инспекторском управлении КГБ СССР на партийном собрании один из инспекторов напомнил, что статью шестую (о руководящей роли КПСС) из конституции убрали – в марте 1990 года на Третьем съезде народных депутатов. Почему чекисты должны подчиняться решениям партии? Почему в каждом решении коллегии КГБ ссылка на решения съезда партии, Центрального комитета?…
Виктор Иваненко:
– Все это, конечно, сверху глушилось. Тот же Агеев повторял: будем выполнять указания партии и никаких гвоздей. Вот так дошли до лета 1991 года. Рефреном звучали слова из фильма Станислава Говорухина «Так дальше жить нельзя». Я помню, какую мощную пропагандистскую роль сыграл его фильм. Пустые полки, драки в магазинах. Как он точно, образно это показал… Мы думали, как же выходить из этой ситуации. Вот потому я и пошел к российским депутатам. Познакомился с Григорием Алексеевичем Явлинским, с его экономическими воззрениями. Может быть, я не очень был экономически подготовлен, чтобы воспринимать его программу «500 дней». Всего за пятьсот дней? Был социализм – и капитализм сразу построим? Как-то сомнительно.
Иваненко познакомился тогда с академиком Сергеем Сергеевичем Шаталиным. Тот говорил откровенно:
– Виктор Валентинович, мы знаем, как от капитализма идти к социализму. А вот как обратно двигаться? Никто не знает. Какие нас ждут потрясения на этом пути, мы не понимаем. И какие издержки будут, тоже неясно.
Поэтому никто не брал на себя ответственность. Но реформы назрели. Многие их предлагали. Комиссия академика Леонида Ивановича Абалкина, которого летом 1989 года сделали заместителем председателя Совета министров СССР, свои предложения готовила. Но это все на уровне различных моделей хозрасчета… А радикальные меры по переходу к рынку – приватизация, свободные цены – начались только в декабре 1991 года.
Первое предупреждение
20 июня 1991 года министр иностранных дел Советского Союза Александр Александрович Бессмертных вел в Берлине переговоры со своим постоянным партнером государственным секретарем Соединенных Штатов Джеймсом Бейкером. После переговоров вернулся в советское посольство. Вдруг позвонил государственный секретарь со словами, что им необходимо срочно встретиться вновь:
– Я должен вам сказать кое-что важное, но не по телефону, а только лично. Не могли бы вы приехать ко мне?
Бессмертных крайне удивился:
– Что произошло?
Бейкер говорил как-то неуверенно:
– Повторяю, у меня срочное дело. Очень хотелось бы немедленно встретиться.
Бессмертных решил, что речь идет о какой-то детали, которую они не успели обсудить на переговорах.
– Через несколько минут у меня встреча с министром иностранных дел Кипра. Неужели дело не может подождать? Ну, если очень срочно, приезжайте, поговорим.
Бейкер стал говорить тверже:
– Дело у меня деликатного свойства. Если я поеду, то вслед двинется большое количество машин с охраной, заинтересуется пресса. Если можете, приезжайте вы. Я буду ждать в гостинице. Но желательно не привлекать внимания.
Бессмертных никак не мог решиться:
– Неужели это так срочно? У меня же беседа с кипрским министром…
Бейкер настаивал:
– Я бы на вашем месте в принципе отложил все дела и немедленно приехал. Я должен сказать нечто очень важное и срочное. Приезжайте один.
Заинтригованный Бессмертных взял у советского посла машину и отправился без охраны, без мотоциклистов сопровождения, тайно. Взял с собой только Георгия Энверовича Мамедова, начальника управления США и Канады (будущего заместителя министра), полагая, что разговор пойдет на двусторонние темы.
В гостинице «Интерконтиненталь» американцы никого не подпускали к лифту, чтобы Бессмертных мог сразу же подняться к Бейкеру. Госсекретарь, увидев Мамедова, сказал, что хотел бы говорить один на один. Как только все их оставили, Бейкер сообщил Бессмертных:
– Я только что получил шифровку из Вашингтона. Она, вероятно, построена на разведывательной информации. Речь идет о попытке смещения Горбачева. По нашим данным, в этом примут участие премьер-министр Павлов, министр обороны Язов и председатель КГБ Крючков.
Бейкер, как человек осторожный, на всякий случай не сказал, от кого получена эта информации, хотя знал имя.
В полдень того же дня в резиденции посла Соединенных Штатов в Советском Союзе Джона Мэтлока, который прекрасно говорит по-русски, появился приглашенный на деловой обед мэр Москвы Гавриил Харитонович Попов.
Они расположились в библиотеке. Попов достал лист бумаги, что-то на нем написал и передал послу. Там было написано: «Готовится попытка снять Горбачева, надо сообщить Борису Николаевичу». Ельцин в тот момент находился в Соединенных Штатах.
Мэтлок, продолжая разговор, написал на том же листке:
«Я передам. Кто это делает?»
Попов назвал четыре фамилии:
«Павлов, Крючков, Язов, Лукьянов».
Как выяснится в августе, Гавриил Харитонович не ошибся… Он разорвал листок на мелкие клочки и сунул себе в карман.
Когда московский мэр ушел, Джон Мэтлок набросал записку и с офицером охраны отправил в посольство. До встречи президента Буша с Ельциным оставалась пара часов. Заместитель Мэтлока в посольстве связался по защищенному от прослушивания телефону с первым заместителем государственного секретаря США Лоуренсом Иглбергером. Тот отправился в Белый дом и доложил о сообщении из Москвы президенту Джорджу Бушу-старшему и его советнику по национальной безопасности генералу Бренту Скоукрофту. Одновременно шифротелеграмма из посольства в Москве была доложена Бейкеру, который в тот момент в Берлине заканчивал переговоры с Бессмертных.
Американцы пришли к выводу, что они обязаны предупредить Горбачева. Но стоит ли самому Бушу напрямую звонить Горбачеву – ведь линию связи между двумя столицами обеспечивают связисты КГБ?
– Надо связаться через Бессмертных, – предложил Бейкер.
Вот почему он попросил советского министра иностранных дел немедленно приехать. Бейкер сказал Александру Александровичу:
