Внутренний СССР - Оракул: социальный институт и политтехнология
Первая причина связана с необходимостью обеспечения устойчивого по предсказуемости существования любой социально-экономической системы, будь то предприятие, банк, государство, человечество в целом. Ведь устойчиво управляемой может быть только такая система, поведение которой под воздействием внешних и внутренних факторов, а также и самого управления, гарантированно предсказуемо с достаточной для практики точностью.
Вторую причину внятно изложил биржевой спекулянт (так он сам себя отрекомендовал читателю) Виктор Нидерхоффер в статье: “Дельфийский оракул и наука” [18], где он проговорился: «Оракулы, предсказания и пророчества - это тот же бизнес».
Обе причины, по которым современные бизнесмены бросились исследовать литературу по Дельфийскому оракулу, сводятся к желанию овладеть методами предсказаний и, получив преимущество перед конкурентами, ускоренно разбогатеть. И с иных позиций проблематика прогностики на Западе не рассматривается и рассматриваться не будет: “моральные” ценности не позволяют.
Этот же автор, ссылаясь на Джозефа Фонтенроуза [19], приводит его статистические данные об эффективности деятельности дельфийских жрецов. Оказывается, что 32 % высказываний жрецов можно классифицировать как приказания, 41 % - как утверждения, 22 % - как запрещения, а ясные предсказания составляли лишь 2 %, не предсказанных будущих событий оказалось 3 %.
Так на чём же тогда держался авторитет Дельфийского оракула, сохранившийся до сих пор? Автор считает, что «в Дельфах веру в пророчества поддерживали священные ритуалы, архитектура и сама атмосфера, окутывавшая святилище. Искусство, атлетические игры, пиры, священные обряды и сеть дорог привлекали в Дельфы множество посетителей. А внушительность, иносказательность и осторожность, с которыми делались предсказания, защищали репутацию оракула от трезвых оценок».
Однако для управленчески грамотного человека приведённая статистика означает, что за 32 % «приказаний» оракула стоит скрытая прогностика, т. е. прогностика, не нашедшая оформления в обезличенных предсказаниях в форме «будет то-то и то-то», но выраженная в форме приказов «делай то-то и то-то». То же касается и 22 % прямых запретов. 41 %, по сути представляли собой информационные сводки, на основе которых думающий человек был способен и сам прийти к необходимому ему решению вопроса. Т. е., если смотреть на эту статистику, то успешность прогностики в деятельности Оракула превосходила 2 % предсказаний, дававшихся в явной форме. Т. е. Дельфийский оракул, если пользоваться современной терминологией, был довольно эффективной «консалтинговой фирмой». И на его эффективности в таковом качестве основывался его авторитет, который «дожимал» клиентов, а в каких-то случаях и ситуацию (матрично-эгрегориально) тогда, когда рабочие процедуры Оракула давали сбой.
Далее Виктор Нидерхоффер даёт рекомендации, как организовать современный священный оракул, которые сводятся к выбору впечатляющего места, созданию хорошей сети дорог, обеспечения вопрошающих вином, сексом, спортом, пением и тому подобными мероприятиями.
Но это приводит всего лишь к вопросу: Почему Лас-Вегас, где всё это есть, - не Оракул наших дней? Или в иной формулировке: Чего не хватает Лас-Вегасу и что из него надо удалить, чтоб он стал эффективным Оракулом наших дней?
В конце концов, автор приходит к выводу, что «учёные мужи современного рынка не только следуют дельфийской модели, но также распространяют, внедряют и совершенствуют её повсеместно. Они твёрдо ограничиваются приказами и описаниями. Лучшие из них живут вдалеке от Уолл-Стрит, среди прозрачных источников, в окружении величественных гор (похоже на описание Швейцарии: наше замечание при цитировании). «…» Как выпускник Гарварда, я часто присутствую на собраниях Гарвардского фонда, считающегося едва ли не самым прибыльным в мире (выд. авт.). Гостям здесь подают лучшие вина; политикам, связанным с фондом, присуждаются высокие степени; влиятельных «звёзд» осыпают почестями… где я нахожусь? В Кембридже, Массачусетсе 2000 года нашей эры - или в древнегреческих Дельфах в Древней Греции, в 800 году до нашей эры?».
Биржевой спекулянт показывает свою сопричастность к деятельности надгосударственного центра управления и открыто говорит нам, что Дельфийский оракул не исчез, не растворился в веках, а продолжает управлять глобальными экономическими процессами.
Интересно мнение автора о Федеральной резервной системе США [20]:
«Обсуждение “дельфийских” высказываний не будет полным без анализа Федерального резервного банка - учреждения, которое по престижу и влиятельности могло бы соперничать с Дельфами. Предсказания будущих путей развития экономики, изобилие новых показателей, сведённых в различные таблицы, наукообразие, секретность совещаний, неопределённость высказываний, тщательно разработанный протокол и внешняя аскетичность председателей - всё это чрезвычайно похоже на Дельфы. Где ещё можно отыскать такое важное учреждение, которое ни за что не согласится предать гласности ход своих совещаний?! Только после того, как стало известно, что Федеральный резервный банк сохраняет все копии протоколов своих совещаний, они неохотно согласились ознакомить общественность с документами пятилетней давности. Кто бы мог подумать, что организация, владеющая триллионами долларов, станет прятать свои намерения за крючкотворскими выражениями наподобие: “Незначительный рост давления на резервные фонды”? Даже при беглом изучении обстановки, которой окружил себя Федеральный резервный банк, обнаруживаются такие детали, как внушительные, отделанные мрамором здания банков этой организации, великолепная еда в столовых, богатый декор вестибюлей, уклончивая манера разговора, внешняя аскетичность служащих, постоянные политические интриги и отчаянные попытки утвердить свою независимость и добиться безграничной власти. Обозреватели почти единодушно относятся к председателю Федерального резервного банка как к личности загадочной, непостижимой и неподверженной земным страстям и человеческим слабостям. Уильям Грейдер в своем 800-страничном трактате раскрывает, как в Федеральном резервном банке сочетаются мирской рационализм и жреческая кастовость: “Федеральный резервный банк не являлся священным храмом. Семь его правителей не были высшими жрецами, исполняющими мистические обряды. И всё же Федеральный резервный банк унаследовал всё то иррациональное настроение, которое всегда окружает большие деньги. Хотя решения, принимаемые Федеральным резервным банком, внешне выглядели весьма разумно и казались научно обоснованными, всё же они являлись современным эквивалентом тайного посвящения, в котором чиновники выполняли функции древних жрецов: наживали деньги. Центральный банк, несмотря на все его притязания на рациональную методику, спрятался за такими же защитными формальностями, какие служили украшением древних храмов: секретность, особые тайны мастерства, дутый авторитет, сущность которого якобы недоступна простым смертным. Подобно храму, Федеральный резервный банк не говорил с людьми; он говорил от их имени. Его постановления выходили на непостижимом языке, который был непонятен простому смертному. Но люди полагали, что сам его голос имеет силу и влияние” (Уильям Грейдер, «Тайна храма»). Единственная проблема при исследовании деятельности Федерального резервного банка состоит в том, что для её подробного и адекватного анализа необходима степень доктора философии или, по крайней мере, её эквивалент - должность сотрудника этой организации. Алан Гринспен таинственным образом получил учёную степень в возрасте 62 лет, когда принял на себя обязанности председателя Федерального резервного банка. Насколько мне известно, никто никогда не видел и не читал диссертацию Гринспена. Так или иначе, понятно, что Федеральный резервный банк будет вечно стоять у границ политики, экономики, банковского дела, академической науки, альтруизма, прогресса и дефляции. Но ясно и честно сформулировать задачи этой организации просто невозможно для нормального человеческого разума. Правда, несколько успокаивает тот факт, что у большинства служащих Федерального резервного банка остается лишь одно занятие после того, как они покинут это заведение: обмениваться догадками в отношении мотивов деятельности их бывших коллег. Почти любое заявление Федерального резервного банка по своим лингвистическим особенностям идеально соответствует предсказаниям Дельфийского оракула. Когда в июне 1996 года Федеральный резервный банк, как обычно, должен был изречь что-то важное, он не имел понятия, по какому пути пойдёт экономика и что необходимо делать, когда ситуация прояснится. Последнее заявление Открытой комиссии по рынку было достойно изречений самых известных пифий: “В настоящее время экономика страны, по нашему мнению, адекватна движению всей мировой экономики и не требует какого-либо дальнейшего стимулирования. Но это не означает, что она не может круто изменить своё направление”».
