Борис Фрезинский - Писатели и советские вожди

А. М. Горький — Л. Б. Каменеву.

Позвольте просить Вас о следующем: здесь арестована и отправлена в Москву Мария Игнатьевна Бенкендорф, жена графа Бенкендорфа, но порвавшая с ним еще до революции.

Ее обвиняют, кажется в сношении с иностранцами, и это в известной степени верно, но отнюдь не преступно, ибо единственный иностранец — англичанин, с которым она сносилась — это ее новый муж или жених.

Прошу Вас, однако, не предавать сего широкой гласности, дабы не задеть честь этой дамы.

Лично она — человек хороший, ценный, политике чужда. Она сотрудничала во «Всемирной литературе» по переводам.

Убедительно прошу Вас похлопотать о ее освобождении, ибо слышал, что Вы охотно и сердечно беретесь за такие дела.

Здесь было сделано столько нелепых и бессмысленных арестов, убийств, что — по возможности — необходимо исправлять эти отвратительные тупости.

Крепко жму руку

4 сентября 1919 г. К. И. Чуковский записал в дневнике, как он пришел к Горькому, узнавшему об аресте академика С. Ф. Ольденбурга, непременного секретаря РАН, попросить о Бенкендорф («моей помощнице в Студии, — как называет ее Чуковский, — которую почему-то тоже арестовали»): «Я подошел к нему, а он начал какую-то длинную фразу в ответ и безмолвно проделал всю жестикуляцию, соответствующую этой несказанной фразе. „Ну что же я могу, — наконец выговорил он. — Ведь Ольденбург дороже стоит. Я им подлецам — то есть подлецу, — заявил, что если он не выпустит их сию минуту… я им сделаю скандал, я уйду совсем — из коммунистов. Ну их к черту“ Глаза у него были мокрые»[13]. 24 сентября Чуковский записал про заседание в издательстве «Всемирная литература»: «Впервые присутствует Марья Игнатьевна Бенкендорф, и, как ни странно, Горький, хотя и не говорил ни слова ей, но все говорил для нее, распуская весь павлиний хвост. Был он остроумен, словоохотлив, блестящ, как гимназист на балу»[14]. 14 ноября 1919 г. Чуковский записывает: «К Марье Игнатьевне Горький относится ласково. Дал ей приют у себя»[15]. Осенью 1919 г. в Эстонии был убит И. А. Бенкендорф. Весной 1920 г. Марию Игнатьевну арестовали при попытке незаконного перехода финской границы, тогда же у Горького на Кронверкском был произведен обыск (Зиновьев и петроградская ЧК устойчиво считали М. И. Будберг английской шпионкой). Горький снова ходатайствовал об ее освобождении: «Нельзя ли выпустить ее на поруки мне? К празднику Пасхи?», — спрашивал он в письме Зиновьева; об освобождении Будберг именно Каменев сообщил Горькому по телефону[16].

6 февраля 1921 г. Чуковский записал в дневнике: «Приехал из Берлина Гржебин. Опять возникли слухи о М. Игн. Бенкендорф, — будто она агент чрезвычайки. Странное у нее свойство: когда здесь были англичане, они были уверены, что она немецкий шпион. Большевики считают ее белогвардейской ищейкой. Я не удивлюсь, если окажется, что она и то, и другое, и третье…»[17]. В августе 1921 г. Я. С. Агранов, допрашивавший профессора В. Н. Таганцева, вскоре расстрелянного (с Н. С. Гумилевым), записал такие его показания: Горький-де советовал мне уехать за границу, «где я буду иметь возможность заняться научной работой. Он спрашивал у меня, имею ли я возможность переправиться надежным образом через границу. Я сказал, что могу вполне надежным способом. Он просил известить его о сроке моего отъезда и захватить с собой Марию Игнатьевну Бенкендорф, которая пять раз пробовала перейти границу, но каждый раз неудачно, и он не хотел больше рисковать ее отправкой <…> Разговор с Бенкендорф и возможности ее отъезда при моем посредстве происходили в половине августа 1920 г. Горький указал мне имена и фамилии тех лиц, которые находятся в качестве осведомителей в Чрезвычайной Комиссии»[18]. Понятно, что такая информация регулярно докладывалась Зиновьеву… Между тем, переправиться за границу М. И. Бенкендорф удалось, и в 1921 г. в Таллине она вышла замуж за барона Н. Х. Будберга, с которым вскоре рассталась, но его фамилию носила до конца своих дней. В 1922-м она приехала к Горькому в Сааров (Германия)…

Александр Иванович Куприн принял Февральскую революцию и сразу же начал редактировать эсеровскую газету «Свободная Россия». Отношение его к большевистскому перевороту в октябре 1917 г. было иным. 1 июля 1918 г. в Гатчине в своем доме Куприн был арестован за публикацию фельетона «Михаил Александрович» в газете «Молва» (восхваление великого князя признали контрреволюционным); через три дня писателя отпустили домой. Уже 8 июля он напечатал в той же «Молве» статью «У могилы» — памяти убитого Володарского. В 1918-м Куприн разработал план беспартийной народной (для крестьян) газеты «Земля». Горький его поддержал и в Москве 25 декабря 1918 г. написал Ленину: «Дорогой Владимир Ильич! Очень прошу принять и выслушать Александра Ивановича Куприна по литературному делу. Привет! А. Пешков»[19]. Ленин Куприна принял в Кремле уже 26 декабря. Куприн передал ему листки с программой газеты. О реакции Ленина Куприн вкратце упомянул в статье «Ленин. Моментальная фотография»: «Так! — говорит он и отодвигает листки. — Я увижусь с Каменевым и переговорю с ним»[20].

Через неделю Л. Б. Каменев принял Куприна в Моссовете. «Каменев в Москве убеждал меня для успеха дела, — вспоминал Куприн, — непременно внести в газету полемику. „Вы можете хоть ругать нас“, — сказал он весело. Но я подумал про себя: „Спасибо! Мы знаем, что в один прекрасный день эта непринужденная полемика может окончиться на Лубянке, в здании ЧК“, — и отказался от любезного совета»[21].

25 января 1919 г. в Кремле прошло совещание с участием Д. Бедного, А. Каменева, А. Куприна, В. Милютина и Л. Сосновского. В финансировании газеты Куприну было отказано и предложено участвовать в журнале «Красный пахарь»[22]. Историю о встрече Куприна с Каменевым описал еще один литератор: «Куприн хлопотал о разрешении издавать чуть ли не на советскую субсидию „беспартийную“ газету Ни с субсидией, ни с газетой не выгорело. Из всей вышеописанной истории Куприн сделал единственно правильный вывод — сбежал вместе с Юденичем»[23]. Вернувшись домой, Куприн принимал некоторое участие в культурной жизни Петрограда, в. частности — в горьковском издательстве «Всемирная литература» (об одном из собраний в издательстве К. Чуковский записал 5 марта 1919 г.: «Куприн вдруг стал рассказывать, как у него делали обыск. „Я сегодня не мог приехать в Петербург. Нужно разрешение, стой два часа в очереди. Вдруг вижу солдата, который у меня обыск делал. Говорю: — Голубчик, ведь вы меня знаете… Вы у меня в гостях были! — Да, да! (И вмиг добыл мне разрешение)…“»[24].

Как и многие в Петрограде, Куприн ожидал прихода Юденича, при этом его знакомые знали о новых московских связях Куприна и он не отказывал им в просьбах походатайствовать перед кремлевскими вождями.

А. И. Куприн — Л. Б. Каменеву.

кратковременное наше знакомство в Москве не давало бы мне права беспокоить Вас личной просьбой. Но те впечатления внимания и доброжелательности, которые у меня связаны в памяти с Вами, утверждают меня в смелости просить Вас о помощи другому лицу.

Соблаговолите принять и выслушать Ксению Александровну Леванда, подательницу этого письма. Ее сын, состоявший начальником отдельной бригады в Петрограде — Артемий Борисович Леванда — был арестован 17 июня с.г., а через месяц отправлен в Москву, где и находится на принудительных работах на заводе «Проводник» в Лефортове.

Обвинения ему не предъявили и допроса не производили. По справке, наведенной политическим комиссаром штаба бригады в Ч. К., арест состоялся лишь на время осадного положения. За благонадежность его могут поручиться все его сослуживцы, а между тем арест длится при весьма тяжелых условиях до сих пор.

Боюсь затруднять Вас длинным письмом. К. А. Леванда вкратце дополнит его необходимыми подробностями. Я ж пользуюсь случаем еще раз уверить Вас в моем искреннем уважении и вечной готовности служить Вам

О дальнейшей судьбе А. Б. Леванды удалось узнать немногое. Точно установлено, что в 1919 г. он остался жив. Вполне возможно, что обращение к Каменеву сыграло в этом свою роль. Известно также, что впоследствии Леванда перебрался в Москву, жил на Шаболовке и работал инженером в тресте Мосстрой. Репрессии 1930-х годов его не пощадили — имя Леванды значится в мартирологах общества «Мемориал».