Российские спецслужбы. От Рюрика до Екатерины Второй - Вадим Леонидович Телицын
Петру ничего не оставалось, как отсиживаться в местной «гостинице». Там, однако, он получил возможность составить подробное письмо, отправленное в Москву дьяку А. Виниусу, который ведал царской перепиской и которому было поручено суммировать все сделанные царем заграничные наблюдения: «Мы ехали через город и замок, где солдаты стояли на пяти местах, которые были меньше 1000 человек, а сказывают, что все были. Город укреплен гораздо, только недоделан». В этом же письме Петр отдельной строкой замечает, как бы невзначай: «Впредь буду писать тайными чернилами, — подержи на огне и прочтешь… а то здешние людишки зело любопытные»[135].
Такая предосторожность не была излишней, ведь, по мнению современных исследователей, «Великое посольство» из огромного потока информации, которая буквально с первого дня обрушилась на его участников, сосредоточило свое внимание на одном из самых главных направлений — найти кратчайший путь к усилению военной мощи России и особенно созданию своего флота[136]. А зачем делиться добытыми секретами с противником, зачем сообщать всей Европе о своих «белых пятнах» в военно-морском деле[137] .
Первым в деле добычи информации оказался сам царь. «Пока спутники Петра I, обремененные церемониальными мероприятиями, были на переезде к Кенигсбергу, царь, прибывший туда на неделю раньше, успел пройти короткий курс артиллерийской стрельбы и получил аттестат, в котором свидетельствовало, что „господина Петра Михайлова признавать и почитать за совершенного в метании бомб и в теории науки и в практике, осторожного и искусного огнестрельного художника“»[138]. Вот так!
Не успели остыть орудийные стволы в Кенигсберге, как с небольшой свитой Петр Михайлов продолжал двигаться, почти без остановок, на почтовых перекладных впереди всего «Великого посольства», один за другим мелькали города: Берлин, Бранденбург, Гольберштадт. Остановились только у знаменитых заводов Ильзенбурга, где пытливый Петр ознакомился с «выпуском чугуна, варкой железа в горшках, ковкой ружейных стволов, производством пистолетов, сабель, подков». В Германии Петр оставил несколько солдат Преображенского полка, перед которыми поставил задачу обучиться всему, что знают в артиллерийском деле немцы. Один из преображенцев сержант Корчмин в своих письмах к царю перечислял все, что уже было постигнуто, и подытоживал: «А ныне учим тригонометрию».
Петр в ответном послании с удивлением вопрошал: как это преображенец Степан Буженинов «осваивает тонкости математики, будучи совершенно неграмотным».
Корчмин с достоинством поведал: «И я про то не ведаю, но Бог и слепых просвещает»[139].
В сентябре 1697 года «Великое посольство» прибыло в Гаагу, где начались продолжительные переговоры с голландцами: «русской стороны было высказано пожелание, в возможно короткие сроки, получить помощь кораблями, оружием, пушками и артиллерийскими ядрами. Послы просили Нидерланды построить для России семьдесят военных кораблей и более сотни галер». Эта просьба «не была уважена и сообщена послам в смягченном до последней степени любезности виде»[140].
Долгих девять месяцев русские провели в Голландии, хозяева вели переговоры неторопливо, а гости занимались не только дипломатией, но и иными делами, рыская по стране, они интересовались всем — от выращивания тюльпанов до производства кораблей и проч.[141]
«Ненасытная его жадность, — как писал в своем многотомном труде С. М. Соловьев, — все видеть и знать приводила в отчаяние голландских провожатых: никакие отговорки не помогали, только и слышалось: это я должен видеть!»[142]
Находясь в Амстердаме, Петр Михайлов «поднимался с раннего утра, работал на судоверфи Ост-Индской компании в качестве рядового плотника, послушно исполнял все приказания голландских мастеров. Изучил до мельчайших подробностей все части заложенного к строительству военного корабля и его оснастку, принял участие в его строительстве и спуске на воду и, что самое главное — ничего не забывал, так как отличался прекрасной памятью[143]. Много внимания в это время Петр уделяет вербовке иностранцев для службы в России, закупке различного оборудования, материалов и инструментов. Всего было привлечено около тысячи различных иностранных специалистов от вице-адмирала до корабельного повара. Надо сказать, что не все они оказались пригодными для бескорыстной службы, далеко не каждый прижился в России. В это число попало и немало проходимцев, любителей легкой наживы да и просто людей невысокой квалификации. Воспользуются этим, конечно, и иностранные спецслужбы для насаждения в Москве, в русской армии и на флоте своей тайной агентуры. (Петр хорошо это запомнит, сделает выводы, ибо во вторую свою зарубежную поездку в Европу в 1716–1717 годах контракты с иностранцами будут заключаться с большой осторожностью.)[144] .
Здесь на сцену выступала контрразведка: не дай Бог пропустить «вражину» на Русскую землю. Зная взрывной характер Петра Алексеевича, российские дознаватели, прежде чем протянуть контракт на подпись, выуживали у потенциального соискателя царской службы всю подноготную[145].
Через далекий северный Архангельск прибывали в Россию иноземные капитаны, штурманы, боцманы, лекари, матросы, корабельные и огнестрельные мастера. Согласно указам Петра их размещали по богатым дворянским и купеческим дворам. Один за другим тянулись из-за границы длиннющие обозы с огнестрельным и холодным оружием, парусным полотном, разнообразными материалами и инструментами[146]. А. Виниус, встречавший и людей, и обозы, старательным образом учитывал все, что приходило из-за рубежа, составляя подробные описи.
После гостеприимной Голландии «Великое посольство» отправилось в Англию, где провело еще долгих три месяца, но дни эти пролетели за работой, как один. Главное внимание Петр и его соратники уделили ознакомлению с кораблестроением (торговым и военным) того времени. Петр побывал на главной базе английского флота Портсмут, участвовал (в качестве наблюдателя) в ходе крупного военно-морского учения, ознакомился со знаменитым артиллерийским арсеналом в Вулвиче[147].
(В тот же день царь отправил в Россию депешу: к его возвращению подготовить все необходимые бумаги для учреждения пяти новых приказов: Адмиралтейского, Военно-морского, Артиллерийского, Военного и Провиантского)[148].
После Англии, посольство вновь оказалось на континенте, его путь лежал в Вену. Там Петра застало сообщение о начале мощного, второго по счету, стрелецкого бунта. Петр Алексеевич был вынужден вернуться на родину. Он горевал только об одном: не состоялась его поездка в Венецию, где посольство намеревалось ознакомиться со строительством галер, широко применяемых в военно-морском деле. Сорвалась также давно планируемая поездка в Рим и Швецию[149].
Как считают исследователи, «главное было сделано. Царь получил огромную информацию, зримо ощутил, в чем отстает Московское государство и по какому пути следует идти в деле масштабного строительства своего флота и армии. Буквально с первых дней своего возвращения в Москву он приступил к проведению крупных, в том числе и военных, реформ, вызвавших огромный резонанс, как в России, так и за
