Борис Подопригора - Запомните нас живыми

Вопрос о равных возможностях женщин и мужчин по существу завис. Официально декларируя равноправие полов, от широкозахватного набора женщин постепенно отходят. Пик – 1994 год – 37 процентов пехотинцев. Причина – в нескрываемом ропоте низовых командиров, считающих женщин «постоянно беременными» проблемами для службы. Доказательство тому – трагикомическая ситуация: сержант в шутку запустил мыша в спальный мешок товарища по оружию, законно отдыхавшей в одной с ним палатке. А у той, как на грех, молния на мешке разошлась. Причем снизу. И выявила при этом, гм, «недопустимое отсутствие элементов спального обмундирования»… Выгнали взашей обоих. Шутника – с волчьим билетом – без пенсии и выходного пособия.

Обещанное – про ЭТО: любой «джи-ай» знает: с начальством – можно, с подчиненными – тюрьма! Впрочем, пик всеамериканской борьбы с домогателями, кажется, миновал. И «характерные вербальные формы сексуальных домогательств» (цитируем) – «сладострастное аханье», «вожделенное урчание», «похотливое посвистывание», «восторженный скулеж», а также обращения типа «детка», «лапочка», «заинька» (еще хуже – «киска») уже не размещают на стенде в столовой. Хотя «служба по обеспечению равных возможностей» никуда не делась. Добро пожаловать с закла … в смысле – докладом. Круглосуточно и при любой погоде.

К бракам между военнослужащими отношение непростое. С одной стороны, если супруги служат в одном гарнизоне, то у обоих выше «уровень душевного комфорта». Но, с другой стороны, этот уровень должен быть единым для всех – никаких привилегий. Служили два капитана – муж и жена – только что поженились. В одном штабе, но в разных подразделениях. Следовательно, жили в разных контейнерных городках. Поскольку оба – офицеры, соседи у каждого – однополые. Сосед мужа время от времени «входил в положение». А ей – досталась завистливая грымза. В результате «служба по обеспечению равных возможностей» получила сигнал… эквивалентный 600 баксам. Соседка жены озаботилась неуставным «уровнем душевного комфорта» сослуживицы…

Что действительно привлекает многих – это показательная (не показная) демократичность отношений между сослуживцами и подчеркнуто уважительное отношение к армии со стороны гражданских властей всех уровней. Комдив займет очередь за рядовым и отстоит ее честно. За обеденным столом заключит с солдатом пари на результат футбольного (по американскому футболу) матча между «пехтурой» и «флотскими». Запишет номер (личную карточку) солдата, и если проиграет, то пошлет ему шутливый вымпелок с надписью BEATNAVY (игра слов: «Вступай во флот» и одновременно «Бей флотских»). Как вы думаете, куда в первую очередь придут навещающие гарнизон POTUS-FLOTUS (президент с первой леди), не говоря о министре обороны и ниже? Правильно. В ту же столовую. Чтобы встать на десять минут за раздачу и лично положить ошарашенному «джи-ай» кусок лазаньи или омлет с ветчиной. Чтобы через желудок преподать урок американской демократии. Действует… Притом убедительно… В офицерской среде проявляются и элементы рыцарского отношения к службе. Офицер, в отличие от солдата, никогда не захватит с собой из столовой-клуба даже банку кока-колы. Хотя бери – сколько хочешь. Нет, если жарко, он купит такую же банку в уличном автомате.

Подробнее о рутинных буднях. Комплексная подготовка новобранца носит фактически одноразовый характер и осуществляется в учебных центрах. Срок обучения – от девяти недель. За это время некоторые новобранцы теряют до 10 килограммов начального веса. В регулярных частях подготовка проводится по двум-трем дисциплинам в учебный день недели (чаще в субботу), как правило, в полигонных условиях. Тогда же происходят тренировки флаговых церемоний (вроде нашей строевой подготовки). Учения – внешне не интенсивные – с элементами замедленности и повторением уже отработанных вопросов: каждый элемент тактической обстановки тренируют раздельно, иногда не без перебора. Например, «одиночное следование перед автомашиной, задающее скорость ее движения по жилому городку». Самое смешное потом: «Чего встал, водила? Есть проблемы?» – «Некому темп задать. Идите, пожалуйста, перед машиной».

Бумаг пишут значительно больше, чем мы, – на случай разбирательств с юристами и страховиками. На всех видах коллективной полевой подготовки экономят. Главным образом из-за боязни травм, часто влекущих за собой значительные выплаты пострадавшим. В дивизии на 13 тысяч военнослужащих приходится около 30 гражданских страховиков. Они являются главными инспекторами полевой и гарнизонной деятельности войск, и, как правило, находят изъяны в учебно-боевом планировании. Иногда на 1 доллар страховки, выплаченной жертве ЧП страховыми компаниями, приходится 40 долларов – из бюджета минобороны. Бежал солдатик по лестнице, да и упал. Ногу сломал. Командиры и солдатика, и ступеньки проверили – все сходится: травма – при исполнении. Вот вам, господа страховики, счет. Но уполномоченный страховой компании сидит в том же штабе, что и командиры. И темой владеет не хуже. Повертели страховики солдатские ботинки – да, ведь протекторы на них поистерлись. То есть виноват сам солдатик: не сменил, не позаботился. И командиры недоглядели: положено каждый месяц подкрашивать желтой краской ребра ступеней, а после последнего обновления уже дней сорок прошло. Значит, страховая компания ни при чем: разбирайтесь сами…

Тренажеров, а также учебной техники в регулярных частях по существу нет: солдат должен с самого начала знать ту технику, на которой ему предстоит воевать. Одновременно упор делается на индивидуальную подготовку солдата и подготовку расчетов (три-пять человек). От результата ежеквартальной проверки, особенно на физическую выносливость, зависит постоянно уточняемый размер жалованья. Прямо в столовой от души плачет девчонка с лейтенантской «шпалой». Плачет и, ища сочувствия, показывает сквозь камуфляж на внутреннюю сторону бедра. Оказывается, перед сдачей «пи-ти-ти» (физо) рьяно тренировала мышцу, ответственную за гибкость соответствующей части тела. Готовилась сдать по повышенному нормативу. Не получилось…

Одинаковой зарплаты не бывает даже у новичков. Так стимулируется интерес к совершенствованию знаний и навыков каждого в отдельности. Иная ситуация при организации боевой подготовки в специальных подразделениях (рейнджеры, спецназ, частично – военная полиция, разведка и т. д.). Здесь идет ежедневная (бывает без выходных) весьма интенсивная боевая учеба в составе отрядов, как правило, на незнакомой местности (лес, горы). Иногда – в гражданке. Все учебные мероприятия организуются жестко, но не оставляют впечатления изнурительности. Жестких лимитов по моторесурсу и расходу боеприпасов нет. Проблема в другом: американский пехотинец получает 23 наименования вооружения и имущества, за сохранность которого отвечает лично. Пирамид, ружкомнат и каптерок нет. Утраты происходят регулярно. Для поиска потерянного оружия и военного снаряжения, например касок, также регулярно отряжают целую роту, порой лишая личный состав законного отдыха.

Отношения в воинских коллективах хотя и демократичные, но с элементами конкуренции. Заклад, как мы уже знаем, считается нормой. Еще один пример: выпил лейтенант – направленец на российскую бригаду (выпил без нашего участия – бывает!) и лег спать в родном контейнере. Сосед проснулся раньше. Поэтому нашего лейтенанта разбудил уже юрист. Юрист – в том числе и «по национальности» – пожалел бедолагу-соплеменника, что, вообще говоря, редкость: «С русскими хорошо дружишь?» – спрашивает юрист. – «Хорошо», – отрешенно отвечает провинившийся. – «А какой вчера был день?» – «6 июля, а что?» – «То, что это день открытия второго фронта… Напишут русские докладную записку, что это их национальный праздник, тогда спасу». Спасли лейтенанта. Но надолго его в гарнизоне не оставили: русские ведь, помогли… Здесь требуется расшифровка. В гарнизоне принят «почти сухой закон». При проведении операций – без «почти». В изобильном гарнизонном военторге («пи-эксе», где цены процентов на 15 ниже, чем в обычном супермаркете) – объемные стеллажи с безалкогольным пивом, вином, ликерами. Такие же водку и коньяк – не видел. Но если «что-то где-то нашел» солдат, то у него два пути – раскаяться и воспользоваться «контейнером для сброса незаконных предметов» (amnesty box): даже если увидят, что высыпаешь героин, официально ничего не будет. Или на свой страх и риск… Правда, в условиях совместной с нами миротворческой операции американским офицерам взаимодействия официально разрешалось поднять не более трех тостов в дни наших национальных праздников. По этому поводу была издана специальная директива: первый тост – за дружбу, второй – за президентов, третий… Витиеватое и непонятное даже нам разъяснение про православный обряд поминовения тех, «кто остался в небесах»… (Американцы считали, что это – про летчиков и десантников). Но надо сказать правду: служба отучает злоупотреблять даже тех, кто к этому имел склонность на гражданке. То же с курением, не говоря о наркотиках.