Макс Галло - Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934
10 июня в центре Галле, рядом с университетом, был открыт Музей национал-социалистской революции. Ветераны армии, принадлежавшие к правой организации «Стальной шлем», прибывают все вместе. На ступенях музея уже стоят штурмовики, агрессивно преграждая путь всем, у кого нет эмблемы партии. Ветераны протестуют – некоторые из них одеты в коричневые рубашки, но СА не собираются уступать. Префектура полиции в Галле издала постановление, в котором заявлялось, что любой знак различия, не относящийся к нацистской партии, «будет считаться оскорблением движения, чьи дела призван прославлять музей, дела, в которых они [ветераны «Стального шлема»] не желают принимать участия». Когда несколько ветеранов пытаются силой прорваться в музей, вспыхивает короткая, но жестокая драка. «Стальной шлем» отброшен – пусть снимут свои значки, тогда их пропустят.
Протест ветеранов приходит в Берлин в понедельник 11 июня. В тот же самый день в Магдебурге произошел гораздо более серьезный инцидент.
Магдебург – это мрачный прусский город, крепость которого, сложенную из сверкающего зеленоватого камня, огибают два рукава Эльбы. Солдаты и офицеры рейхсвера чувствуют себя здесь как дома; в городе находится штаб 4-го армейского корпуса. В понедельник 11 июня члены «Стального шлема» собрались, чтобы поприветствовать своего бывшего президента, который стал теперь министром труда рейха. Франц Зельде стал сотрудничать с Гитлером и подтолкнул свою организацию к нацизму, но ни он, ни простые члены «Стального шлема» не любили штурмовиков. По утверждению СА, Зельде и его ветераны ничем не помогли нацистам, когда те боролись за власть, а теперь они хотят примазаться к победителям и разделить их славу. Когда министр Зельде приехал в Магдебург, его приветствовали только ветераны и представители рейхсвера. Но когда Зельде готовился к речи, в здание около Домплац, где он находился, ворвались штурмовики. Они грубо арестовали Зельде. После этого штурмовики ворвались в зал и сорвали встречу; самого министра выволокли из здания и несколько часов продержали под арестом. Ветераны и военные протестовали, но напрасно; тогда они попытались добраться до префекта полиции, которым в этом городе был генерал СА Шрагмюллер. Однако найти его им не удалось. Офицер полиции с ироничной ухмылкой заявил, что он уехал с инспекцией; когда же свидетели стали настаивать, крича, что Зельде является министром рейха, им объяснили, что штурмовикам об этом ничего не известно. В своей объяснительной записке генерал Шрагмюллер позже заявил, что штурмовики просто не узнали Зельде и что по этому делу начато следствие.
В Берлине, в министерстве внутренних дел Небе, Гизевиус и все, кто читал эту записку, прекрасно понимали, что полицейский префект – соучастник этого преступления и виновные не понесут никакого наказания. Однако в тот же самый понедельник 11 июня журналист Эрих Зейперт, которого все считали хорошо информированным и чьи статьи отражали взгляды правительства, опубликовал статью «Штурмовые отряды и разоружение». В ней он утверждал, что между СА, рейхсвером и партией сложились прекрасные отношения и что в Германии наступил период мира и спокойствия. Очевидно, круги, близкие к Гитлеру, решили убедить в этом народ; возможно, они надеялись, что различные слои населения поймут: Гитлер хочет достичь соглашения со всеми, кто его поддерживает.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что во вторник 12 июня ни одна из немецких газет не упоминала об инцидентах в Галле или Магдебурге, а также о том, что в этот день состоялось совещание, о котором знали очень немногие и которое показало, что ничего еще не решено.
Рем и Геббельс
Рано утром к владельцу мюнхенского ресторана «Братвурстглекль» на Фрауэнплац, 9 пришел посетитель, который попросил зарезервировать отдельный кабинет для двух важных персон, которые решили здесь встретиться.
«Братвурстглекль» хорошо известен в Мюнхене своими жареными колбасками. Расположенный на красивой Фрауэнплац, где сходятся четыре улицы, ресторан стоит напротив церкви Богородицы (Фрауэнкирхе), чье застывшее великолепие и суровая архитектура немного смягчаются красным цветом кирпича и белым – мраморных могильных камней, вмурованных в фасад. Это уголок старого Мюнхена; Фрауэнкирхе была построена в XV веке.
Вечером 12 июня, во вторник, в тени этой церкви с интервалом в несколько минут останавливаются две машины. Из каждой машины выходит один человек и в одиночестве направляется к ресторану. Водители ставят автомобили на углу Фильзерштрассе, там, где улица сливается с площадью. Оба мужчины одеты в штатское: один – в большой шляпе, другой – с непокрытой головой; один толст, одет небрежно и имеет тяжелую походку; другой худ и хром. Они незамеченными проходят через общий зал, где официанты хором поют застольные песни, а двадцать или тридцать упившихся посетителей громко отбивают ритм кулаками по столу. Метрдотель проводит их в заднюю комнату с тяжелыми дверями. Внутри шум почти не слышен. Когда посетители пожимают друг другу руки, метрдотель, к своему удивлению, узнает Эрнста Рема и Йозефа Геббельса. Перед тем как внести заказанное ими пиво, он громко стучит в дверь и долго медлит, прежде чем войти. Он знает, как себя вести. Гестапо, следящее за Ремом, а также другие заметные фигуры в правительстве, вероятно, донесут об этой встрече. Для Гейдриха, Гиммлера и Геринга эти сведения очень важны, и они заставят их серьезно задуматься. Действует ли Геббельс по своей инициативе, становясь на сторону Рема и возвращаясь к своему прошлому, когда он был нацистом левого толка, или он, как обычно, чрезмерно осторожничает и подкладывает соломку туда, куда собирается ступить? А может быть, его послал Гитлер, который не хочет терять контакта с Ремом, поскольку еще не решил, что делать – подвергнуть СА репрессиям и ликвидировать их, как того хотят гестапо, СС и рейхсвер, или пойти на компромисс?
Вечером в среду 13 июня агенты СД и гестапо передали на Принц-Альбрехт-штрассе новую информацию о встрече Рема и Геббельса, отметив, что Геббельс действовал от лица Гитлера. Для врагов СА это крайне серьезно. Такого поворота дела никто не ожидал – в тот день фюрер встретился с Грегором Штрассером, фармацевтом из Баварии, бывшим руководителем нацистской пропаганды, который ввел нацистов в парламетнт Баварии, а потом и в рейхстаг и который вот уже более двух лет не занимает никакого официального поста. Тем не менее он остается очень влиятельным человеком в партии, и Адольф Гитлер это хорошо знает. Быть может, он помнит тот день, когда, выражая свой протест против заключения Гитлера в Ландсбергскую тюрьму, Грегор Штрассер выкрикнул: «Заключение в тюрьму этого справедливого человека ляжет на Баварию несмываемым пятном позора!» Со своим крупным лицом и бритой головой, Грегор Штрассер все еще сильно затеняет Гитлера, даже не занимаясь активной деятельностью. Гейдрих и Гиммлер очень хорошо это понимают и внесли фамилию своего бывшего товарища в списки намеченных жертв. Однако канцлер Гитлер, по-видимому, все еще надеется примириться со Штрассером. Агенты гестапо доносят, что Штрассеру снова позволено носить его партийный почетный значок за номером 9. Некоторые информаторы сообщают, что Гитлер даже предложил ему пост министра экономики, на что Штрассер, уверенный в своих силах, потребовал убрать из правительства Геринга и Геббельса.
А кто еще? В штаб-квартире гестапо и во дворце Геринга стоит тишина. Заговорщики взвешивают, во что им обойдется попытка повернуть Гитлера назад. Возможно, Рем тоже составил свои списки; возможно, отряды штурмовиков уже готовы нанести удар, как и эсэсовцы полковника Эйке, которых он тренирует в Дахау. Когда ловушка захлопнулась, она не должна уже больше открываться, иначе жертва выскользнет на свободу и нанесет свой удар, загнав в ловушку тех, кто ее поставил. Пока Гитлер сомневается, Гиммлер, Гейдрих и Геринг более, чем когда-либо, стремятся к действию. Надо посильнее надавить на Гитлера. Но его уже нет в Берлине.
В четверг 14 июня в мюнхенском аэропорту Обервизенфельд непрерывно поступают приказы. В 8.10 в своем черном «мерседесе» приезжает фюрер. Вскоре после него в правительственных машинах подъезжают Брюкнер, Отто Дитрих, Шауб и Хоффман, а после них чиновники министерства иностранных дел – Константин фон Нейрат, Ганс Томпсон, Ганс Ульрих фон Котце и директор Баварской пресс-службы. Прежде чем сесть в персональный самолет, Гитлер отпускает шуточки и пожимает руку Бауэру, своему пилоту. Он только что закончил проверять моторы. Высоко на кабине пилота можно прочитать название самолета: «Иммельман», а на сером фюзеляже его номер – 2600. Те, кто знает Гитлера, отмечают признаки нервозности, которые он пытается скрыть за своими шутками: он часто приглаживает волосы, а походка его неровная. В своем бежевом плаще, со шляпой в руке, слегка сгорбившись, фюрер похож на чиновника средней руки. Поднимаясь по ступеням трапа, он машет провожающим рукой. Скоро ему предстоит встретиться с руководителем Италии, о котором больше всех говорят в Европе и во всем мире, – энергичным человеком с бритой головой и страстью к декламации – Иль Дуче, Бенито Муссолини. Он во многих отношениях служил для Гитлера образцом для подражания; канцлер, без сомнения, помнит тот день в 1923 году (еще до ноябрьского путча в Мюнхене, который в основных чертах воспроизводил события марта 1922 года в Риме), когда он, мало кому известный политический агитатор, попросил дуче прислать ему фотографию с подписью, но Муссолини высокомерно отказал. Сегодня же Гитлер должен встретиться с дуче в Венеции.
