Спиной к Западу. Новая геополитика Путина - Уолтер Лакер
Если православная церковь, вероятно, и не выдумала «Протоколы», она была, безусловно, самым важным агентом по распространению и популяризации этого произведения. Новое переиздание (2013) появилось с благословения архиепископа Тернопольского и Кременецкого. Было напечатано восемь тысяч экземпляров.
Патриарх (Алексий II) оказался под значительным давлением, так как московский суд к тому времени объявил «Протоколы» подделкой. Это было известно уже давно: они были фальшивкой девятнадцатого века, возможно, изготовленной с помощью царской политической полиции. Их происхождение окончательно не прояснено и по сей день. В основном они утверждают, часто с несерьезными, даже смешными деталями, будто бы мировое еврейство планирует уничтожить Россию и править миром.
Интересно, что «Протоколы» не имели успеха в довоенной России. Петр Столыпин, премьер-министр безупречно правых взглядов, сказал царю, что они были подделкой. Они стали пользоваться успехом только после Первой мировой войны, когда некоторые ранние нацистские активисты, такие как прибалтийский немец Альфред Розенберг, который жил в России, начали использовать их.
В конечном счете, Алексий II действительно отмежевал себя и свою церковь от пропагандистских действий Иоанна, даже при том, что митрополит призвал Бога в защиту подделки. Патриарх заявил, что церковь не является расистской. Его интервью появилось в российской газете – но выходящей на английском языке. Сомнительно, верил ли митрополит Иоанн на самом деле в подлинность «Протоколов», но как пропагандистское оружие они казались почти незаменимыми. С тех пор были разоблачены еще несколько других подлых заговоров, включая «Барбароссу-3», в котором иностранных дипломатов обвиняли в попытках подорвать Россию изнутри. Но церковь, кажется, не была вовлечена в эти дела.
Было бы несправедливо делать церковь ответственной за мысли и действия некоторых из ее сторонников. Но здесь было нечто большее: отношение церкви к другим христианским верам определенно не было экуменическим по своему духу. Более того, она была особенно враждебной по отношению к католицизму и ненамного более доброжелательной к протестантским церквям, но только потому, что считала их менее опасными врагами.
Православная церковь отказалась принять тот факт, что миллионы российских граждан принадлежали к другим религиям; она хотела монополии в этой области. В письме Борису Ельцину патриарх жаловался на псевдорелигиозные и псевдомиссионерские действия, которым вредят духовному и физическому здоровью людей, так же как стабильности и гражданской гармонии в России. Священников-реформаторов предупреждали, чтобы они четко придерживались линии, предписанной сверху. Кроме того, происходили конфликты между Московским патриархатом и Русской церковью за границей.
* * *
Трудно определить глубину и значение религиозного возрождения в постсоветской России. Согласно надежным опросам общественного мнения, только приблизительно 15 процентов считают себя атеистами. Две трети россиян считали, что религия должна играть большую роль в российской жизни. Но из них только крошечная фракция сказала, что пыталась жить согласно христианским принципам. И только 2–3 процента регулярно посещали церковные службы.
Более ранние опросы также показали, что, как и в западном мире, религиозными считают себя больше женщин, нежели мужчин. Также оказалось, что у религии не было никакого существенного воздействия на позицию при голосованиях.
Здесь есть много непоследовательностей и противоречивостей, но это справедливо не только по отношению к религиозным позициям. Например, хотя большинство россиян считают, что надо вставать, когда поют или слушают новый государственный гимн, только относительно немногие знают текст гимна или хотя бы первые его строки.
За последующие два десятилетия было вновь открыто много старых церквей, и были построены новые церкви; больше двадцати тысяч священников служили верующим. При этом заявления церковных деятелей по своему характеру стали, скорее, политическими, чем духовными.
Церковные деятели были озабочены такими проблемами, как расстрел царской семьи большевиками в 1918 году. Политическим решением Романовы были канонизированы после очевидного давления со стороны монархистов в рядах активных верующих. Хотя это убийство царской семьи, особенно детей, действительно было позорным деянием, они, все же, были убиты не из-за их религии и поэтому не могли считаться мучениками за веру. Церковным властям поэтому пришлось подумать о каких-то других оправданиях, и результат никоим образом не был убедителен.
Вообще говоря, разделение между церковью и государством фактически исчезло. Церковь осталась инструментом правительства, как в советские времена. Ее заявления по вопросам внешней политики вполне могли бы исходить (и часто исходили) от министерства иностранных дел, или генерального штаба армии или руководства полиции. Эти заявления, будь они правильны или неправильны, были вне духовной сферы. В них не было ничего специфически религиозного.
В церкви происходили странные явления, и время от времени казалось, будто патриарх потерял контроль. Например, был случай одного высокого православного сановника в Думе, назначение которого должно было защитить церковные интересы в российском парламенте. Но он вдруг перешел в ислам и посвятил большую часть своего времени попыткам доказать, что Ротшильд был ответственен за Арабскую весну, которая, по его мнению, была чрезвычайно нежелательной.
Был другой высокопоставленный православный церковник, утверждавший, что церковь была во власти гомосексуального лобби, которое пыталось влиять на нее в своих интересах.
Были постоянные атаки на безбожный Запад со стороны Московской церкви в духе заявлений Путина. Путин заявил, что многие евроатлантические страны отошли от своих корней, включая христианские ценности. Россия, с другой стороны, представляется как защитник традиционных ценностей от атак Запада, и эта упорная защита является единственным способом воспрепятствовать тому, что Россия погрузится в тьму хаоса.
Патриарх Кирилл по разным поводам повторяет высказывания Путина более или менее дословно. И архимандрит Всеволод Чаплин критиковал отделение церкви от государства как роковую ошибку Запада, чудовищный феномен, который «произошел только в западной цивилизации и убьет Запад».
Таким образом, Русская православная церковь сейчас выполняет политическую функцию, поддерживая правительство, особенно в области антизападной пропаганды.
* * *
Поразительно наблюдать за произошедшими за более чем сто лет изменениями. В 1880 году по случаю открытия в Москве памятника Александру Пушкину был приглашен Федор Достоевский произнести речь в честь поэта. Достоевский был очень религиозным человеком, и, хотя он был не совсем славянофилом (их время уже прошло), он в значительной степени следовал их традиции.
Речь, произнесенная им в состоянии экстаза, и вызвавшая еще больший экстаз среди слушателей, стала событием года, если не десятилетия, и широко обсуждалась. В конце ее Достоевский сказал:
«Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите…
Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш
