Теренс Пауэлл - Кельты. Воины и маги
Еще одним, более сложным, фактором в мифологической эволюции Tuatha De Danann было создание крупного союза народов или появление главенствующего племени, чей бог-покровитель подчинил себе богов племен, попавших в социальную зависимость. Отголоски этого события прослеживаются в иконографии на некоторых галльских памятниках, а вывод о том, что основными действующими лицами в ней выступают представители Tuatha De Danann, можно сделать на том основании, что среди изображений есть не только племенные боги, но и сверхъестественные существа из Иного мира.
Галло-римские памятники. Настало время обратить внимание на памятники римской Галлии и рейнских земель, иконография которых сохранила образы местных божеств, часто выступающих в паре с римскими богами и несущих отпечаток interpretatio romana[6].
Цезарь, не утруждавший себя увековечиванием подлинной истории галльских культов, мимоходом замечает, что кельты считали величайшим из богов Меркурия, а Аполлон, Марс, Юпитер и Минерва тоже были у них в чести. Латинские надписи на поздних галло-римских памятниках свидетельствуют, что принимать на веру это утверждение не стоит. В ассоциативном ряду, который вызывали у кельтов многочисленные имена местных божеств, высеченные на алтарях, первое место занимает Марс, за ним следуют Меркурий, Аполлон, Юпитер и другие. Но подобное на первый взгляд уподобление кельтских богов римским, по сути, – не более чем указание на сходство между каким-либо римским богом и одной из ипостасей любого кельтского племенного божества. Иногда кельтское имя связано одновременно с именами Марса и Меркурия – и даже в таких случаях природа кельтского божества не раскрывается полностью.
Неосведомленностью или же равнодушием к кельтским культам объясняется и неточность, допущенная в I веке н. э. Луканом, наделившим необыкновенно высоким статусом трех известных ему кельтских богов – Тараниса (Taranis), Тевтата (Teutates) и Езуса (Esus) (фото 74). Массив галло-римских надписей не дает ясного представления о божествах, которым принадлежат эти имена, однако в них можно усмотреть эпитеты, подходящие любому кельтскому племенному богу. Комментаторы поэмы Лукана «Фарсалия» обычно сравнивают Тараниса с Диспатером и Юпитером, а Тевтата и Езуса – с Меркурием и Марсом. Этимология кельтских имен очевидна: Taranis соотносится со словом, означающим «гром», Teutates содержит корень слова «народ, люди», а Esus, возможно, означает «хозяин».
Не все посвящения, содержащие имена кельтских божеств и обнаруженные на алтарях или вотивных пластинах, сопровождаются иконографией, но иногда с их помощью можно идентифицировать неподписанные изображения – к примеру, памятники рогатому богу Цернунну, великой королеве и богине-лошади Эпоне, Суцеллу и Нантосвельте. Но это не означает, что по характерным атрибутам изображения всегда удается угадать, какому богу оно посвящено; практически невозможно это сделать в тех случаях, когда речь идет об изваяниях, найденных за пределами территорий, где сохранились письменные свидетельства. Существует также значительное число изображений и символов, местные древние названия которых восстановить нельзя.
Прежде всего это фигуры трехголового или трехликого бога и сидящего божества, изображавшегося со змеей, с колесом или на лошади, попирающей коленопреклоненного великана. Карта территориального распространения подобных памятников демонстрирует как предельную концентрацию культов, так и их рассеяние на обширных землях (карта 7). Трехголовому богу поклонялись в белгских владениях между Уазой, Марной и Мозелем, но его изваяния находят также в Бургундии и в более южных районах. Изображения бога с колесом обнаружены в Центральном массиве и долине Нижней Роны, изредка они встречаются и на территориях к северо-востоку от этих земель, до Шампани и Рейна. Культ всадника и коленопреклоненного великана был сосредоточен на большом пространстве по обе стороны Среднего Рейна, отдельные его следы присутствуют также в Восточной и Центральной Галлии. Можно привести и другие примеры, но тенденция ясна и без того: региональные предпочтения в рамках общей для всех иконографии.
Широта географического распространения вышеуказанных памятников свидетельствует о том, что в процесс было вовлечено большое количество племен, и можно заподозрить существование в ту эпоху особой группы людей, чьим долгом была романизация местных культов и отбор изображений, при этом любое из них могло быть не местным, а заимствованным кельтами из других культур. Однако нет никаких сомнений, что времена, когда создавались такие памятники, отмечены великим смешением имен кельтских божеств. В более ранние периоды это проявлялось не так отчетливо, но, к примеру, на землях треверов поклонялись богиням, которых называли Матроны, или богини-Матери, Эпона, Сирона и Росмерта; этот список можно дополнить и другими именами.
Карта 7. Географическое распределение двух основных иконографических типов галльских божеств
Римская Британия. В римской Британии вырисовывается схожая ситуация, и эпиграфика служит важным, но не самым значимым источником имен островных божеств. Британский иконографический материал не так богат и разнообразен, как галльский, а вотивные надписи территориально сосредоточены в тех местах, которые служили военными и торговыми центрами.
К сожалению, подавляющее большинство имен мифологических персонажей валлийского «Маби-ногиона», в том числе Манавиддана сына Ллира, Гофанниона и Ллеу Ллау Гиффеса, в эпиграфике не встречаются. Исключение составляет Мабон, часто отождествляемый с Мапонусом, чье имя известно по надписям и географическим названиям на землях, лежащих к северу и югу от западного конца вала Адриана. Обнаруженные в Лидни (Глочестершир) посвящения Ноденсу, которого можно соотнести с ирландским Нуаду и валлийским Нуддом, в настоящее время связывают с появлением там в IV веке н. э. ирландских поселений. Возможно, существенная часть мифов «Мабиногиона» принадлежит именно к этому периоду ирландской экспансии, объектом которой стал и Уэльс.
Нельзя забывать о том, что выводы на основе надписей и памятников периода римского владычества в Галлии и Британии нужно делать с оглядкой: чем позднее они созданы, тем менее правдоподобные сведения поставляют для изучения местных культов. Через Ла-Манш в обоих направлениях перемещались воинства, семьи беженцев и отдельные личности, поэтому отличить местных божеств от тех, кому поклонялись чужеземцы, довольно сложно.
Кельтская иконография. Хотя выше говорилось о том, что при латинизации местных культов мог проводиться отбор изображений, независимо от того, к какой культуре принадлежали их прототипы, это не отрицает того факта, что основные символы – рогатые или сидящие божества, лошади, колеса и прочее – были известны кельтам и во времена независимости. Подобные символы нельзя рассматривать как заимствования из средиземноморской иконографии, даже при всей значимости культурного влияния на кельтов со стороны обитателей этого региона. Подавляющее большинство памятников дороманской эпохи создавались из дерева и потому не дожили до наших дней, но о том, что на многих из них были запечатлены антропоморфные божества, можно сделать вывод на основании свидетельства Цезаря, сообщившего, что plurima simulacra[7] галлы посвящали Меркурию.
В торфяниках Северной Европы, Британии и Ирландии сохранились деревянные скульптуры, среди которых присутствуют грубо вытесанные человеческие фигуры, самые древние из них относятся к позднему бронзовому веку. Этот факт и существование небольшого количества исконно кельтских каменных изваяний, о которых будет подробнее сказано ниже, опровергают общепринятое мнение о том, что изображения людей нехарактерны для трансальпинских варварских культов. В этом контексте можно также вспомнить огромное число масок и изображений голов, выполненных в латенском стиле, а также человеческие силуэты на кельтских монетах. В ту эпоху создание изваяний из камня и бронзы было процессом трудоемким, требующим большого мастерства, потому чаще всего использовались другие материалы, а разрушительная сила времени лишила нас возможности оценить истинное число и значение подобных произведений искусства.
Историю одного из самых распространенных в кельтской скульптуре образов – сидящая мужская фигура – можно ретроспективно проследить по крайней мере до II века до н. э. Сидящие мужчины увековечены в монументальной скульптуре крупных святилищ в Антремоне и Рокепертюзе возле Экс-ан-Прованса (Антремон, святилище салиев, был разрушен римлянами в 124 году до н. э.). Эти исторические памятники нельзя рассматривать как типично кельтские: они были сооружены на землях, открытых влиянию средиземноморской цивилизации – колониальной Греции и Массалии или греко-этрусской Северной Италии, – а кельтское население в бассейне Нижней Роны представляли воинственные племена завоевателей, чья материальная культура была заимствована у покоренных лигуров и более цивилизованных соседей. Тем не менее в Антремоне, Рокепертюзе и других святилищах этого региона можно отыскать типично кельтские элементы в культовой символике и обрядах. Характерный неровный контур в изображениях лошадей, высеченные из камня птицы, а также ниши, в которых выставлялись человеческие головы, вполне соответствуют культовой символике, прослеживающейся и в регионах с менее развитой культурой.
