Теренс Пауэлл - Кельты. Воины и маги
Образ Луга создан в рамках менее примитивной концепции. Его изображали молодым мужчиной, лишенным грубых черт, которыми наделен Дагда. И хотя не существует таких детальных и ярких портретов Луга, каких удостоился Дагда, можно вспомнить один из его эпитетов – Ламфада (Lamfhada), то есть Длинная Рука; под стать владельцу было и оружие – длинное копье и праща, ставшие впечатляющим нововведением в арсенале ирландских воинов.
О превращениях богини природы из прекрасной девы в омерзительную ведьму уже говорилось. Но были у нее и другие ипостаси, заслуживающие внимания. Таков образ разрушительницы, предсказывающей грядущее бедствие или проносящейся по полю брани. Знаменитому ульстерскому герою Кухулину явилась облаченная в красный плащ рыжебровая Бадб на колеснице, запряженной гротесковой лошадью, а сопровождала богиню уродливая мужская фигура верхом на корове. Вся сцена проникнута символизмом, но главная цель причудливой пары состояла в том, чтобы внушать ужас. Затем Бадб приняла свою птичью ипостась – облик ворона или вороны – и со злорадным наслаждением взирала на кровопролитие, сея панику среди сражавшихся воинов и лишая их сил.
Бадб Катха, Ворон Битвы, – пример зооморфизма, характерный для многих кельтских божеств обоих полов. Посвященные им мифы были не столько проявлением архаического мышления, способного угадывать сверхъестественное в образе животных, сколько данью всемогуществу божеств, владевших искусством изменять обличье. Сравнительное исследование показало, что индоевропейские народы с давних времен поклонялись антропоморфным богам, и потому зооморфная концепция в чистом виде сохраниться не могла. Однако этимологически имя Lug может означать «рысь», в Галлии были известны имена Cernunnos («рогатый»), Tarvos Trigaranos («трехрогий бык»), а галаты принесли с собой в Малую Азию имя Deiotaros («божественный бык»), обладатели которого, как свидетельствуют письменные источники, жили в I веке до н. э.
«Лошадиный» элемент в создании имен мужских божеств заметной роли не играл, только в ирландской мифологии встречаются такие имена, как Ro-Ech, что означает «большой конь», и Eochaid (от ech – «лошадь»). Символизм, связанный с лошадиной тематикой, в большей степени присущ богиням; одним из самых распространенных имен было имя Эпона (Epona) – так звали богиню-кобылицу, изображенную на многих галло-римских алтарях. Она выступает двойником Этайн Эхрайде (Etain Echraide), Медб из Тары, Махи из Ульстера, а также Рианнон, Великой Королевы, известной по маби-ноги о Пуйлле, владыке Диведа. Лошадиная ипостась, типичная для кельтских богинь, имеет важное значение в общей культурной традиции кельтов – народа, использовавшего в хозяйстве лошадей, – и указывает на их ранние евроазиатские культурные связи. (Фото 70, 73; карта 8.)
Триады. Еще одна особенность кельтских женских и мужских божеств – тройственность. Она не связана ни с религиозной концепцией триединства, ни с союзом трех разных сверхъестественных сущностей. По сути, тройственность – это свидетельство всемогущества божества, указывающее на его «тройную силу». Само число «три» было благим, священным и почиталось далеко за пределами кельтского мира, в том числе в Индии.
Триады женских и мужских божеств имеют свои характерные черты. Так, богинь обычно наделяли тремя разными именами: Морриган, Бадб и Немайн все вместе эквивалентны Морригне. Существовало три Бригиты и три Махи. Триада Эйре – Банба– Фодла по сравнению с остальными родилась довольно поздно, хотя все три имени в отдельности появились в глубокой древности. Среди других примеров – Кармен и Тлахтга, подарившие жизнь каждая троим сыновьям-близнецам.
Триады ирландских богинь перекликаются с галло-римскими богинями-Матерями, которым посвящены многочисленные памятники и надписи. Матери (Matres, Matronae) обычно изображались в образе трех женских фигур, несущих символы плодородия. Среди прочих эпитетов они, как правило, имели местные имена, что свидетельствует об их отождествлении с богиней природы, покровительствовавшей данному краю.
Триады мужских божеств принимали разные обличья. Основные персонажи пантеона – Дагда и Луг – не вполне тройственны, хотя первый приписывал себе еще два имени, а у второго было два брата, и в Тару он явился с двумя спутниками. Посвящения богу по имени Lugoves, найденные в Швейцарии и Испании, указывают на одну из трех ипостасей Луга, чье имя в единственном числе, как известно, увековечено названием города Лугдуна. В римской Галлии мастера создавали скульптуры местных божеств с тремя головами или тремя лицами, в Ирландии также найдена каменная голова трехликого бога (рис. 14). Прямое указание на существование в мифологии кельтов подобных устрашающих существ из мира сверхъестественного – Эллен Трехенд, появившийся из пещер Круахана и опустошивший Ирландию. Впрочем, тройственный архетип можно усмотреть в любом кельтском боге. В галльской иконографии некоторые детали изображений божеств – общие для всех, но при этом в ней просматриваются региональные или племенные особенности.
Рис. 14. Каменная голова с тремя лицами. Корлек, Каван, Ирландия. Высота 31,5 см
Нельзя забывать о том, что информация о кельтских божествах собрана из разных источников и касается культурных традиций и особенностей различных веков, архаических и более «молодых» популяционных групп, поэтому попытки обобщить фактический материал и выстроить его по определенной схеме, как если бы он исходил из одного общего центра или временного периода, бессмысленны. И в связи с этим нельзя не упомянуть о некоторых других ирландских божественных триадах. Так называемые «три бога ремесел» (Na tri dee dana), чьей персонификацией обычно выступают Гоибниу,
Кредне и Лухта, похоже, не имеют никакого отношения к миру простых смертных – в мифологических сказаниях они действуют исключительно в мире сверхъестественного, среди других божеств. Еще одна триада, куда входят Мак Куйлл (Mac Cuill – «сын орешника» или «одноглазый»?), Мак Кехт (Mac Cecht – «сын плуга»?) и Мак Грене (Mac Grene – «сын солнца»), вероятно, являются персонификацией племенных богов, вступающих в общение со смертными. Где-то между этими двумя архетипами можно поместить «трех королевских сыновей Ируата», чьи имена в мифах связаны не с обычным племенным сообществом, а с фианой – особой, присутствовавшей в большинстве ирландских племен группой людей определенного возраста, чьим занятием были охота и война. В случае с фианой связь между триадой и смертными была, по всей видимости, не так уж прочна, а магические услуги, которые получали члены военного братства, оплачивались не восхвалениями и дарами, а сохранением нейтралитета – невмешательством в дела богов. Это наводит на мысль об особом ритуальном статусе фианы, отрезанной, по крайней мере временно, от остального общества и жившей по своим законам.
Мифологические сообщества. Факт упоминания в ирландских сказаниях «трех богов ремесел» подводит нас к сложному вопросу: существовал ли у кельтов особый пантеон в противовес всемогущим и всеведущим племенным и природным божествам. В Ирландии ответ на него нужно искать прежде всего в мифах, связанных с Tuatha De Danann – Племенами богини Дану. В это божественное сообщество, чьим верховным королем был Нуаду Аргатлам (Argatiam – «серебряная рука»), входили многие из уже упоминавшихся богов, в том числе Дагда, Луг и Гоибниу. Нуаду, владевший мечом и лишившийся в бою одной руки, был вынужден уступить трон Лугу из-за своего физического недостатка. Важнейшим свидетельством наличия в кельтской мифологии «специализированного» пантеона служит сказание «Пир Гоибниу» (Fled Gobniu). На этом пиру варился волшебный напиток, придававший богам силы в битве против злокозненных фоморов (fomoire). По всей вероятности, это очень древний миф, не получивший развития в племенном культе и сохраненный особым сословием ученых мужей и чародеев, которые были носителями более старой мифологической традиции, в отличие от остальных членов разрозненного кельтского общества, поклонявшихся племенным богам.
Вопрос о том, действительно ли существовал изначальный общеиндоевропейский пантеон богов, характеризовавшийся иерархией функций и полномочий его представителей, остается за рамками данного исследования, но необходимо сказать, что «специализация» богов, различия в полномочиях и символике, как, например, в случае с Марсом и Меркурием, – продукт средиземноморского урбанистического сознания, о котором кельты не имели представления до начала военных походов римлян и вне сферы влияния завоевателей. Это утверждение, однако, не отменяет тот факт, что кельтский мир сверхъестественного в определенной мере отражал порядок, действовавший в мире смертных, – боги и богини, по представлениям кельтов, были обременены семьями, окружены свитой и, являясь, по сути, не столько богами в религиозном смысле, сколько всемогущими волшебниками, зачастую прибегали к магии для сохранения высокого положения в собственном мире.
