Валерий Иванов-Смоленский - Записки кладоискателя
Вражда эта началась в незапамятные времена, еще предками Каретникова и Грибоедова. Яблоком раздора послужил небольшой болотистый лесок (существует и поныне, бывал, авт.), который находился на границе владений соседей. Судились из-за ничем не примечательного лесистого куска земли больше сотни лет. Судьи приходили, то к одному, то к другому мнению. Такое уж было судопроизводство в те времена.
Послушайте компетентное мнение, о состоянии тогдашнего судебного рассмотрения дел, выраженное в малоизвестном стихотворении, современника Грибоедова, тоже Александра Сергеевича, только Пушкина:
Глухой глухого звал к суду судьи глухого,Глухой кричал: — моя им съедена корова!— Помилуй, — возопил глухой тому в ответ, —Сей пустошью владел еще покойный дед!Судья решил: — чтоб не было разврата,Жените молодца, хоть девка виновата…
В точку, да? Как раз к нашей истории. Так вот, время от времени, надираясь в стельку (или, как там надираются гусарские поручики), барин садился «наконь» и отправлялся навестить соседа. Там он гарцевал вокруг грибоедовского поместья, махал саблей, непотребно ругался и непременно вызывал врага на дуэль.
Не знаю, была ли дуэль, но только вскорости Грибоедову это, видимо, надоело, и он укатил послом в Персию, где и погиб. Версия, причины отъезда, конечно, шуточная, но помещик Каретников, благодаря соседству и своей задиристости, оставил след в людской памяти.
Вернемся к моему деду Демиду. Легенда гласит, что он, действительно был весьма разбойного нрава, любил подраться и стянуть что-нибудь из поместья. Но опять же не этими, обычными для славян качествами, он вошел в историю (слово «история» в данном случае не означает исторические анналы). Народная молва, из поколения в поколение, передала, что осенью 1812 года на Старой Смоленской дороге, которая проходила неподалеку от деревни, молодой еще тогда Демид, вместе с неким Хоней (возможно Афоней) принял участие в разграблении французского обоза отступающей наполеоновской армии. Помимо захваченной добычи, они притащили с собой французского офицера, с которого, якобы, пытались слупить еще какой-нибудь выкуп. Но француз был уже пуст, и его, как говорят в деревне, зашибли до смерти. Тело несчастного захватчика закопали.
Что может сделать крепостной с богатыми трофеями? Сходу в дело он их точно пустить не может. Поэтому добыча, состоявшая из золотых монет и драгоценных каменьев, была поделена и, до лучших времен, зарыта возле деревни, по одной версии, на берегу речки. По другой — брошена в старый «барский колодец» для сохранения. Есть у нас такой и поныне в изгибе речки. Конечно, что-то было взято и на текущие расходы.
Через год, вернувшийся из французского похода и изгнанный из гвардии, барин, прознал о злодействе своих крепостных. Злодействе не в смысле грабежа обоза и убиении француза, это, как раз, признавалось геройством. Вспомните, например, Василису Кожину, которая опоила французов, подперла колом дверь и подпалила дом. Народная героиня. И правильно, нечего с оккупантами церемониться. Злодейство состояло в утаивании трофеев от барина. Якобы донес еврей-эконом. Известное дело, в деревне утаить что-нибудь невозможно.
Короче, запытал помещик обоих до смерти, но тайны не узнал. С тех пор на протяжении многих лет мужички, нет-нет, да и покапывают по берегам речушки. Но сокровищ пока не нашли.
Такая вот легенда существует. Дыма, как известно, без огня не бывает. Я не верю в сказки о заговоренных клады, про несметные сокровища, охраняемые нечистой силой и другие малоубедительные с налетом мистики россказни. Про проваливающиеся под землю церкви. Но легенды, основанные на исторических фактах, с примесью бытовой обыденности…. Отчего не поверить? И не попытаться подкрепить другими свидетельствами и проверить на практике.
Чем реально подтверждается наша легенда? Извольте. Помещик такой был. Остатки его усадьбы, точнее усадьбы его потомков, на пригорке за речкой, есть и сейчас. Их называют «барским садом», поскольку уцелел до нашего времени лишь сад. Даже не сад, а остатки парка с аллеями, поросшими могучими дубами и липами. Рядом попадаются куски фундамента дома, или другого строения. Сохранился и зев старого «барского колодца» в излучине речушки. И соседом действительно был Грибоедов. И спорный лесок в наличии.
Далее о материальных следах трофеев. В детстве не задумывался, а сейчас вспоминается, что у деда был длинный иностранный кортик, а может штык, им кололи свиней и резали овец. Не русский и не немецкий, точно. Мы, дети послевоенного времени, в таких вещах разбирались. Возможно и французский. На полке в углу кухни, в запертом всегда на замочек встроенном ящике, лежала необычная шкатулка. Она была сделана из какого-то нетяжелого коричневатого камня с разводами и прожилками. Я таких больше никогда не встречал. И открывалась она непросто. Надо было сначала положить палец в углубление сбоку и приподнять им маленькую прямоугольную металлическую пластинку, внутри щелкало, и шкатулка открывалась.
В шкатулке дед хранил метрики, документы, всякие квитанции, бумаги, короче. И была среди них одна, явно старинная и нерусская бумага. Плотная, потертая на сгибах, с витиеватой вязью незнакомого мне языка. Не немецкого, и не английского, которые мы изучали в нашей школе. Возможно французского.
Далее, у моей бабушки было два колечка. Одно обручальное, серебряное. Другое, не помню из какого металла, но камушек был довольно крупный, зеленый, и она одевала его только по праздникам, когда ходили в гости в соседние деревни. В те времена колечки с камушками у колхозниц я не наблюдал.
И еще. Году в 1963 или 1964 в деревню приезжала поисковая группа военных. Искали останки командующего 20-й армией Ракутина, погибшего при прорыве из окружения в октябре 1941 года. Раскапывали много чего, и военного, и околовоенного, в войну здесь шли тяжелые бои. Конечно все мы, мальчишки постоянно толпились вокруг, пытались помогать, приносили копателям квас, сало, а иногда и самогонку.
В один из дней в небольшой лощинке в полукилометре от «барского колодца» откопали кости, про которые эксперт сказал, что они очень старые, во всяком случае, лежат здесь больше ста лет. А при них была латунная пряжка, по-видимому, от ремня. Надпись на ее обратной стороне была французской, и перевели ее типа «французский императорский двор». Вот вам и подтверждение о зашибленном французе.
Про эту легенду я вспомнил, роясь в своем архиве и наткнувшись на газетную заметку про отступление французов по Старой Смоленской дороге. И уже потом укрепил ее кирпичиками других личных воспоминаний.
А в один из солнечных июньских дней с чего-то потянуло меня на родину. Время от времени со мной это случается. Решил попробовать уговорить Старика составить компанию. По проселочным и лесным смоленским дорогам только на джипе и проедешь. У меня обычный «опелек», а у Старика японский тойотовский джип, который по проходимости, пожалуй, не уступает и трактору. Навестим братскую смоленскую землю. Заодно проверим и мою легенду, покопаемся возле барского поместья. Да, и богата смоленская земля легендами, и не только легендами.
Помимо сокровищ деда Демида, я приготовил для соблазнения Старика к поездке еще несколько легенд. Недалеко от моей деревеньки проходила раньше Старая Смоленская дорога, по которой отступала армия Наполеона осенью 1812 года. Сейчас там болотистый лес, а новая автострада Москва-Минск проходит значительно южнее. Еще в детстве мы ездили на велосипедах искать французские трофеи в тех местах, но безуспешно. Легендарные холмы, речки, пруды, озера и прочие природные образования наличествуют там на каждом километре. И в каждой деревеньке вам могут поведать историю, связанную с французскими сокровищами.
Есть легенда о сгинувшем в 1941 году в районе Вязьмы эшелоне с белорусским и литовским золотом, о ней я подробнее расскажу ниже.
Под Смоленском в 1941–1942 годах гитлеровцами была построена подземная ставка фюрера «Беренхале» — «Медвежья берлога». И о ней, как водится, ходило немало слухов, мол, под землей расположен целый город и в его галереях фашисты оставили немало награбленных ценностей.
Наконец, знаменитое Семлевское озеро, якобы хранящее в своих водах обоз Наполеона.
Старика, однако, долго уговаривать не пришлось. Удивительно, но он согласился на середине моего рассказа о бывшем гвардейском поручике, соседе Грибоедова. Остальные легенды в ход пускать не довелось. Старик даже не «согласился», а прервал меня фразой: — А, че, поехали, да посмотрим….
Будто речь шла о соседнем населенном пункте, а не о поездке за четыреста с лишним километров в сопредельное государство. Он всегда, впрочем, отличался легкостью на подъем и какой-то детской доверчивостью ко всем байкам о кладах. Иногда звонит, мол, рассказали ему о двух бочонках с золотом, закопанных в лесном урочье…. Ну, явная туфта, даже не сказка. Пытаюсь разубедить. Не получается. Говорю, что тут я ему — не попутчик. Не обижается. Едет сам, или кого еще с собой берет.
