Владимир Рудим - Баллада о дипкурьерах

… Механический завод. По цеху идёт парторг: «Зайди после смены». Зашёл. Усадил рядом, спросил про отца (недавно похоронили): «Переживаешь?» — «Переживаю». — «Понимаю, понимаю. Сам перевидел горюшка и на фронте и после войны».

Поговорили о разном, парторг припомнил, как на фронте командир выстраивал взвод и спрашивал: «Кто согласен добровольно в разведку — шаг вперёд». Парторг тоже ходил в разведку, у него три ордена Славы. Посмотрел в глаза слесарю, сказал:

— На лёгкое дело добровольцев не вызывают. Верно?

— Верно.

— А ты сделал бы шаг вперёд, как те бойцы?

— Так ведь войны-то сейчас нет.

— Нет. Но серьёзные дела, которые не каждому поручишь, есть. Согласился бы?

— Согласился.

— Подумай три дня.

Парень не переменил своего решения.

Тогда-то парторг и сказал, что нужен надёжный человек в дипкурьеры.

— Я рекомендовал тебя в партию, я рекомендую тебя и на новую работу — трудную и, скажу прямо, опасную.

Так появился новый дипкурьер. Действительно — совсем случайно и в то же время не случайно. Попал он в коллектив, где люди сильные, дружные. Все связаны друг с другом невидимой, но прочной, как у альпиниста, связью: если оступится один — остальным тоже будет плохо. Поддержка товарищей — закон.

Начал впитывать опыт старших, как губка воду. Зубрил до одури английский язык — занятия два раза в неделю. И настал день, когда его «выпустили в свет». Поездка — наука сложная, трудная. Освоить эту науку помогали старшие, опытные.

Итак, служба, командировка.

Таможня. Чиновник просит раскрыть чемодан с личными вещами. Дипкурьеры, конечно, знают, что они не освобождаются от таможенного досмотра личного багажа. Но в порядке вежливости и взаимности к такому досмотру обычно не прибегают. А тут — покажите. К лицу новичка непроизвольно приливает кровь.

Георгий Васильевич молча сжимает его локоть, усмиряет вспышку. Другой паре дипкурьеров (они из Азии) тоже предлагают открыть чемоданы. Досмотр окончен. Наши товарищи садятся в машину. По дороге наставник «намыливает шею» напарнику. Тот молчит: виноват. Дипкурьер должен быть сдержанным.

Посольство. Здесь, оказывается, уже знают о досмотре. Звонил начальник таможни, извинился. Дело в том, что в этой стране отдано распоряжение усилить поиск недозволенных грузов: марихуаны, гашиша. При чём же здесь дипкурьеры? Таможенники перестарались, поэтому их начальник по-джентльменски извинился.

Урок: держись всегда с достоинством!

Другой случай из практики Георгия Васильевича Костюченко. Возвращался он домой из далёкого уголка планеты. В городе, где находился наш консул, Георгию Васильевичу дали попутчика: советского специалиста, который тяжело заболел и возвращался на Родину.

Его донимали непрерывные, назойливые налёты репортёров. И печатали они не столько то, что говорил наш специалист, сколько собственные антисоветские выдумки. Нервы больного сдавали с каждым днём.

Аэродром. Георгий Васильевич был налегке, только с портфелем, и, прикрывая подопечного (фигура у дипкурьера широкая, высокая), сравнительно спокойно посадил его в самолёт. Через несколько часов — очередной аэродром, пересадка на другой самолёт. Тут снова налетела репортёрская мошкара. Больной не выдержал, замахал руками, закричал по-английски:

— Оставьте меня в покое!

Георгий Васильевич сказал ему вежливо, но решительно:

— Успокойтесь. Держитесь с достоинством советского гражданина! Вы не одиноки, и опасаться вам нечего!

Подействовало. Потом такси. Гостиница. Ночь. Сои успокоил больного. Утром лететь дальше. Репортёры по-прежнему вертелись вокруг, но теперь они видели других людей. Слабый стал сильней. Поддержка соотечественника сделала своё дело. Салон самолёта. Прямой рейс на Москву. Наконец! Оба вздохнули с облегчением.

Происшествия, происшествия… Они, конечно, не столь уж часты. Но коль зашла речь об этом, пример того, как иной раз самое непредвиденное подкарауливает дипкурьеров в дороге. Экватор. Декабрь. Температура плюс сорок в тени. Завтра лететь в Москву. С вечера подготовлен посольский микроавтобус — такой, как маршрутные такси в Москве. Рано утром погружена диппочта. Шофёр вывел машину на автостраду — путь до аэропорта короткий, всего двадцать километров. Но надо же — авария! Автобус загорелся!

Дипкурьер мгновенно схватил диппочту. Вытащил один пакет, другой… Пламя бушует. Сквозь огонь — ещё раз в машину, спасены последние вализы. Личные вещи сгорели, не до них было. Да, никто не смог бы вчера вечером, даже сегодня утром предположить такое.

Ну а как же с рейсом в Москву после пожара? Рейс состоялся. Минута в минуту. Так как выехали с запасом времени, то из посольства прислали другой автобус. И вовремя успели к трапу четырехмоторного Ила.

Дипкурьер постепенно успокоился. Просохла рубаха. Охладился. А перед столицей надел тёплый свитер и куртку — ведь в Москве канун Нового года, сыпал снег, было двадцать градусов мороза. За несколько часов — перемена температуры на шестьдесят градусов!

Летели как-то дипкурьеры из Дар-эс-Салама в Найроби. Вдруг — вынужденная посадка. Пассажиров отвезли в гостиницу. На день? На три? Ничего не известно. Нашего посольства в этом городе нет — находишься в городе, а чувствуешь себя как на необитаемом острове. И совсем некстати подвёл климат: одного из наших свалила москитная лихорадка. Он так ослаб, что не мог даже портфель держать. Другой и за товарищем ухаживал, и, когда исправили моторы, один был в ответе за всю диппочту. Пришлось нанять носильщиков. «Совьёт? Карашо!» Помогли.

Вообще трудяги-носильщики выручали не раз. У того же дипкурьера было такое: ехал он поездом по зарубежной стране — всё было спокойно. Ещё ночь — и прибудет в столицу. А ночью совершился государственный переворот. Состав загнали в дальний тупик. Никто не встречает, из вагонов не выпускают. Целые сутки полной неизвестности. Смотрел с тоской в окно и вдруг увидел носильщика. Подозвал. «Совьёт? Карашо!» Носильщик позвонил в наше посольство, и товарищи сразу же прибыли.

Да, ситуации бывают всякие. Но и тогда, когда происшествий нет, поездка всё равно требует напряжения. И тут очень важны добрые человеческие качества.

Залетят, скажем, двое на край света, устанут. Даже в своём посольстве им не спится. Лежат в полудрёме. Изредка поглядывают на будильник и про себя ругают его: время идёт, а сна нет. Перестают верить будильнику: врёт он. Один забудется на несколько минут, потом откроет глаза. Товарищ сидит в сторонке, читает. Встал тихо, зашторил свет, чтоб не мешать товарищу. Напарник не хочет смотреть на будильник и спрашивает:

— Который час?

— Через десять минут будет сентябрь.

Сказал так, может быть, случайно, а возможно, вовсе не случайно. И у его коллеги мысли сразу переключились: первое сентября! Дочурка пойдёт в первый класс! Её поведёт туда мама. А у мамы сентябрь тоже особенный месяц — день рождения.

Мысли все новые, одна вызывает другую. И вдруг — сон. Глубокий, крепкий сон, освежающий, как дождь в жаркую погоду.

У дипкурьера-новичка, с которым я встретился, есть недостаток (говорит, «с километрами пройдёт») — горяч он. Опытный опекун всегда вовремя охлаждает его. Был такой случай: возвращались издалека домой. Аэропорт. Пассажиры поднимаются по трапу.

Сердце радуется: наш Ил, кусочек родной земли. Вот и дипкурьеры тоже возле трапа. А стюардесса (стройная девчонка, москвичка) не пускает:

— Сдайте груз в багажный отсек. Иначе не разрешу лететь.

Молодой сразу закипает, вступает в пререкания. Опекун спокойно кладёт ему руку на плечо (ручища — во! — богатырская) и ещё спокойнее говорит:

— Не гони волну!..

Потом старший так же спокойно всё улаживает, и оба поднимаются с вализами в салон.

С улыбкой вспоминает, как он впервые собирался в Индию. Уложил в чемодан майку, рубаху-безрукавку, тёмные очки, плавки, электробритву.

Прилетел. Жара как в мартене. Но ещё того хуже влажность сто процентов. Начал бриться — ничего не вышло. Электробритва при такой влажности бессильна — ни единого волоска не срезала. Видите, и бриться— то надо в каждой стране по-своему.

Теперь ещё об одной стороне дипкурьерской службы.

Когда возвращаешься в Москву — не сразу «отключаешься» из стремительной круговерти времени.

— Домашние спят, а я сижу на кухне, чаёк пью! Вся семья видит сны, а мне не до сна: беру томик Куприна — он мой любимый писатель, — говорит дипкурьер.

Как-то Георгий Васильевич Костюченко показал мне любопытную книжку: на обложке — автомобиль, на радиаторе — дипломатический флажок. «Записки консула». Их автор Иван Юлианович Кулик много лет работал советским консулом в Канаде. Записки датированы 1933 годом.

Что же пишет консул о дипкурьерах, которых он хорошо знал?