Николай Александров - Мы из розыска…
— Третий столик от входа…
— Это Владимир Петрович! — с уважением произнес швейцар. На этот раз уважение в голосе было настоящим, не угодливым. — Вам как подать лучше, в официантскую или как всем, за столик?
— Отец! — грустно посмотрел на него Утехин. — Давай решать вопросы согласно штатному расписанию.
— Хорошо, как будет угодно… Присаживайтесь… Это тот самый столик… Один момент! Подождите…
Андрей сел спиной к залу и лицом к темному окну, за которым светилась неоном афиша кинотеатра. На столе громоздилась посуда с остатками трапезы. В полутемном зале блуждали ароматы вкусной и, видимо, очень полезной пищи. Андрей судорожно сглотнул горьковатую, от множества выкуренных сигарет, слюну.
«Эскалопчик с жареной картошечкой, — мечтательно подумал он, — или на крайний случай макароны по-флотски… А потом чашечка кофе!»
Зал опустел. Из освещенной двери официантской доносились громкие голоса, смех, треск неугомонного кассового аппарата.
Швейцар подошел к столику — с ним был мужчина, весь облик которого говорил о тяжелом рабочем дне. По краю широко распахнутого ворота белоснежной рубахи шла темная полоска. Из жилетного кармана торчала небрежно смятая черная в белую горошину бабочка. Под глазами расплылись густые тени, какие бывают у сердечников, пренебрегающих режимом.
— Вы меня спрашивали?
Официант устало сел на стул напротив Андрея.
Тотчас за его спиной возник швейцар.
— Так вот они и есть Владимир Петрович, — посчитал необходимым пояснить старик.
— Ты иди, Михалыч, — тихо сказал официант, не глядя в сторону швейцара. — Мы сами разберемся.
К выходу швейцар поплелся с явным нежеланием. Было видно, что уходить ему не хочется, может, боялся, что от него ускользнет информация…
— Из БХСС? Вроде недавно проверяли?
— Ну и как? Все в порядке? Злоупотреблений не обнаружено?
Официант удивленно окинул Утехина придирчивым взглядом и задумчиво произнес:
— Значит, вы представляете другую службу — сотрудники БХСС не стали бы задавать эти вопросы, они знают, что пока у нас все в норме… Покажите удостоверение…
«Молодец, — подумал Андрей. — Опыта общения с людьми ему не занимать. С самого начала решил уточнить, кто есть кто!»
Андрей выполнил его просьбу. В лице Владимира Петровича появилось спокойствие, напряжение спало.
«А все же боится, — отметил Утехин. — Хотя кому приятно свидание с нашим братом… Но, выходит, что БХСС он уважает больше? Или боится?»
— Слушаю вас, — спокойно сказал официант. — В чем провинность?
— Хотелось бы выяснить кое-что…
— Надеюсь, не слишком долго? Надо прибрать шесть столиков, а мне еще ехать в Усово. Я там живу… Электричка отходит в ноль сорок восемь…
— Буду короток. Вы не могли бы вспомнить сегодняшних посетителей?
— Много было, разве всех упомнишь?
— Хотя бы сидевших за этим столом в период с обеда до вечера…
— Мужчина с женщиной… — Официант вспоминал и крутил при этом в руках мельхиоровый нож с узорчатой пухлой ручкой. — Трое пацанов — дети благородных родителей, хорошо одеты, манкирующие сосунки… Ближе к вечеру женщины за пятьдесят — похоже, вместе работают… Говорили о каком-то негодяе-главбухе…
— А вы не путаете?
— Исключено — точно говорили о главном бухгалтере, что зажимает премию, что поощряет любимчиков…
— Я не о разговоре, а о посетителях… Мне кажется, что у вас за этим столом должны были сидеть другие люди…
— Что вы говорите? — с иронией произнес официант. — Поверьте, я не ошибаюсь и хорошо помню посетителей. Приходится запоминать — бывают случаи, что забывают оплатить по счету, тогда память на лица оказывается очень полезной.
— Проверим память? — прищурил глаза Андрей.
— Пожалуйста… — безразличным голосом сказал официант.
— Мужчина около пятидесяти, бородатый, пышная шевелюра… — начал обрисовывать он портрет художника, сожалея о том, что не догадался попросить его сделать автопортрет. Портреты девушек Андрей показывать не торопился, на то были причины — вдруг присутствие девушек именно за этим столом было неслучайным…
— В сером костюме и с шикарной дамой, — попытался угадать официант, — похожей на артистку?
— Нет! С ним были двое мужчин примерно его возраста.
— Ошибка вышла, товарищ капитан. У меня таких не было ни сегодня, ни вчера…
— А если вспомнить?
— Абсолютно точно говорю, можно сказать, гарантирую…
— Простите, — Андрея осенила неожиданная догадка, — у вас один вход в этот зал?
— Два…
— Кто обслуживает тот столик? — он указал на «третий столик от двери у окна», считая от другой двери.
— Филонов…
— Владимир?
— Сергеевич… — недоумевая, произнес официант.
— Черт побери, — в сердцах сказал, не сдержавшись, Андрей, досадуя на себя за недогадливость, это надо было проверить раньше, а так потерял время. Надо торопиться, очень надо… — Надеюсь, он еще здесь?
— Сомневаюсь. Он не из любителей задерживаться… Раз-два и рассчитал, раз-два и убежал…
— Где же его искать?
— Нужен?
— Очень!
Официант обернулся в сторону светлого проема двери и громко окликнул швейцара. Казалось, что тот только и ждал, когда его позовут…
— Знаю, знаю… — затараторил швейцар. — Ошибочка вышла, товарищ капитан. Тот бородатый, я видел, сидел во-о-он за тем столиком… — расчеты оказались верными — он показал на третий стол от другой двери. — И мужчины с ним были, а потом девушки… А чего такого? Он кто? Что-то произошло?
— Ничего, все нормально… — теперь можно было показывать рисунки.
— Так точно… — уже более осторожно сказал швейцар, — они, эти самые барышни…
— Знакомые? Часто бывают?
— Никак нет. Редко… — едва тянул он.
— Рассказывайте!
— Так, собственно говоря… — мялся швейцар.
— Не темни, Михалыч… — посоветовал официант. — Говори прямо…
— Спросите гардеробщика… Он их, кажется, знает получше… — Его глаза подозрительно бегали, и Андрей это заметил. «Что-то старик знает, но говорить не хочет. А расскажет ли гардеробщик?.. Неужели официант не приметил Пиленова? Ведь был период, когда художник один сидел в зале или почти один — перерыв между сменами он провел здесь…»
Официант как будто угадал мысли Утехина.
— Кажется, я немного помню вашего бородача… — с сомнением произнес он тихо. — С кем сидел до перерыва, не помню, а потом приметил… К нему девушки подсели…
— Когда это было? — не выдержал Андрей.
— Примерно четверть седьмого.
— Отчего такая точность?
— С семи у нас играет оркестр, а в восемнадцать пятнадцать пришел ударник Генрих Орлов. Талантливый музыкант, плохо устроенный в жизни… Вечно без денег. Он попросил покормить его в долг, с последующей оплатой после вечера. Я его покормил за служебным столиком, а столик этот как раз у интересующего вас стола — четвертый у окна.
— Посмотрите еще разок рисунки, может, не те девушки? Может, опять ошибка?
— Гарантировать не могу, но одно интересное для вас наблюдение сообщу… Относится оно к делу или нет, но знаю…
— Меня любая мелочь интересует…
— Девушки, что сидели за столиком, мне кажется, были не одни. Сдается, что их знакомый сидел у меня, — он показал на неубранный соседний стол.
— Это знакомство бросалось в глаза?
— Нет. Но для наметанного глаза странности всегда приметны…
— В чем они выражались?
— Пока блондинка танцевала с бородатым, чернявая подошла к этому парню и перекинулась с ним одной или двумя фразами…
— А дальше?
— А дальше все…
— Что все?
— Мой клиент расплатился и довольно быстро ушел. Почему-то торопился, нервничал.
— Какой он из себя?
— Ярко выраженный блондин с удлиненным лицом, нерусский…
— Иностранец?
— Не скажу. Есть у него какой-то акцентик… Мягкий, приятный… Глотает буквы, а слова получаются округленные… — Он мельком посмотрел на часы и перевел взгляд на Андрея. — Вы меня извините, пожалуйста, лимит исчерпан…
— Спасибо за помощь, у меня к вам последняя просьба.
— Слушаю.
— Скажите, есть ли на столе предмет, который остался от блондина?
Официант подошел к столу. Утехин не отставал. Швейцар как стоял, так и остался стоять на старом месте, внимательно вслушиваясь в разговор. Андрей отметил и это.
— Эти приборы его…
— Чашка?
— Да.
— У вас бьется посуда? Такое бывает?
— Конечно, бывает. Но тогда мы сами оплачиваем или берем с посетителей…
— Эта чашка разбита! — Андрей взял ее за ручку и аккуратно отставил в сторонку. — Сколько с меня?
— Копеек пятьдесят, но она же целая…
Утехин достал из кармана рубль и положил перед официантом:
