Сергей Баленко - Как выжить и победить в Афгане. Боевой опыт Спецназа ГРУ
Оттуда, куда укатилась волна боя, нарастал шум, словно волна, следуя своим извечным законам, возвращалась. Сначала появилась под конвоем группа пленных, хмурых, с обреченными взглядами моджахедов, потом страшная процессия с обезображенными трупами наших солдат с восьмой заставы. Гриша и Ержан впервые увидели то, что неохотно рассказывали «старики». Превращенные в черно-кровавые комки лица не так поражали, как взрезанные животы, набитые камнями. Обе группы в молчаливой поспешности проследовали мимо ребят с ранеными, мимо воющей афганки, которая не повернула даже головы в их сторону, продолжая глядеть остекленелыми, уже сухими глазами на потускневшее в пыли и дыму предвечернее солнце.
Вот наконец-то и их третий взвод.
– Отходим к броне. Маслов прикрывает! – услышали ребята голос ротного и, подхватив раненых, двинулись в сторону холмов.
– Молодежь, ко мне! – скомандовал Маслов, выхватив из группы пленных молодого афганца в золотой тюбетейке. Ержан с Вареником переглянулись: не померещилось ли им?
– Десь бачив я його, – пробурчал Гриша.
Убедившись, что ротный уже далеко, Маслов отвел афганца за угол и деловито предложил:
– Это каирхановский сынок. Пока никто не видит, можете пристрелить, как собаку. Валяйте, мужики!
Когда ты стреляешь туда, откуда стреляют в тебя, это твоя нормальная солдатская «работа». Когда на твоих глазах падает парнишка, изрешеченный твоими пулями, и над ним тут же голосит старуха, что-то тревожное царапает душу. И хотя, если бы ты не убил этого парнишку, мгновение спустя из его оклеенного этикетками автомата пули прошили бы тебя, все равно что-то протестует, винится, кается… Но когда тебе предлагают просто так нажать спусковой курок и лишить жизни этого молодого красивого парня в золотой тюбетейке, кто бы он ни был, но без оружия, со связанными за спиной руками?! Бунтует сама природа, парализуя твой ум, твою волю, делая вялыми и тяжелыми твои руки.
Поняв, о чем говорят, афганец вытянулся с побледневшим лицом и пылающими гневом и презрением глазами.
– Может, не надо, Паша! – начал было Ержан, но тот не дал ему договорить, вцепившись в маскхалат:
– Чего «не надо»? Чего «не надо»? Ты видел, что они сделали с нашими? Видел?! Стреляйте, гады, или я за себя не отвечаю! Я научу вас свободу любить! Стреляйте… вашу мать!
Почти одновременно сухо щелкнули три выстрела, и золотая тюбетейка сорвалась с головы рухнувшего моджахеда, покатилась к ногам Маслова, искрясь отблесками вечерней зари.
– Уходим! – пнул тюбетейку сержант и бросил окурок на труп. Уже слышны были крики приближающихся душманов.
* * *Толпа моджахедов, собравшаяся у тела сына вождя, медленно расступилась, пропуская Каир-Хана, который с каменным лицом нагнулся над телом, аккуратно двумя пальцами снял с одежды еще тлеющий окурок и, не торопясь, пошел прочь. Немногие заметили, как его рука с хрустом в суставах сжала окурок и меж пальцев посыпались искры.
Знакомство с Олегом Зубовым
Каждый «Подъем!» Вовка Губин комментировал нелестными эпитетами в адрес тех, кто его выдумал.
– Бог создал отбой и тишину, а черт – подъем и старшину! – повторил он известный армейский афоризм, нехотя сбрасывая одеяло. И тут же засуетился, потому что уже началось построение.
– Рота, равняйсь! Смирно! Старший лейтенант Зубов! – голос капитана Шпагина сегодня был вроде несерьезный.
– Я! – послышалось на правом фланге.
– Выйти из строя!
– Есть! – И перед строем появилась рослая фигура, неспешно выполнила поворот кругом, как бы специально показывая всем сначала широкую спину, потом – не менее широкую грудь.
– Командиром третьего разведывательного взвода назначен старший лейтенант Зубов Олег Степанович. Прошу любить и жаловать! – тем же «несерьезным» голосом представил офицера Шпагин, не по уставу похлопывая его по плечу.
– Ну и верзила! Как его много! – хотел вполголоса, лишь для Ержана, сказать Губин, пытаясь из предпоследней шеренги получше рассмотреть нового командира, но получилось громко. – За таким весь взвод спрячется, как за БМП.
– Сначала мы тебя спрячем в посудомойку, – громко прошипел стоявший неподалеку Маслов. – Наряд вне очереди тебе, Губин, за разговорчики в строю! – И добавил, довольный: – А я как раз прикидывал, кого бы в наряд от нашего взвода засунуть.
Помрачневшему Губину уже неинтересен стал новый командир. Но долго молчать Вовке было невтерпеж.
– Товарищ сержант, – официальным шепотом, в тон Маслову, продолжал он. – Разрешите обратиться.
– Чего тебе?
– А нельзя ли вместе со мной поставить Григория Вареника и Ержана Сарбаева? Кру-у-упных специалистов… – И не закончил, потому что получил коленом ниже спины от Ержана, стоявшего за ним в последней шеренге.
– Это тебе от «специалиста»! – ответил Ержан обернувшемуся Губину, показывая ослепительные зубы.
– Что за шум там, в хвосте! – подал голос новенький взводный, только что занявший свое штатное место в строю.
– Не в хвосте, а на левом фланге! – пробубнил Губин, поправляя гимнастерку и грозя Ержану кулаком.
– Это кто там такой умный? – недовольно спросил Зубов Маслова.
– Рядовой Губин, товарищ старший лейтенант, – отрапортовал сержант и добавил, желая не обострять ситуацию: – Он у нас весельчак.
– Ну-ну, – загадочно заключил взводный. – Люблю весельчаков. Будет кому давать наряды вне очереди.
Вовка благоразумно решил воздержаться от дальнейших словопрений, но приговор свой произнес внутренним монологом: «Еще посмотрим, что за командир такой явился! Наряды раздавать каждый дурак сумеет. Бой покажет, кто от страха в галифе наложит. Тоже мне, прислали «специалиста» из Гамбурга!» – сверлил он презрительным взглядом широкую спину офицера.
Вечером следующего дня Вовка устало плелся после наряда в палатку, зажав под мышкой пачку сахара, буханку серого хлеба и две банки сгущенки. Начальник продсклада оказался человеком, не то что новый взводный, проникся к Вовке симпатией и даже наградил этими двумя банками за его «ударный труд» на кухне. «Сейчас мы с Гришей и Ержаном устроим кайф после отбоя», – предвкушал он скорое дружеское чаепитие, когда души их распахнутся друг другу, его болтовню никто не одернет, Гриша будет рассказывать «хохляцкие» анекдоты, а Ержан, может быть, снова споет песню про Карлыгаш, похожую на Соньку Прокушеву…
Вдруг почти у самой палатки его остановил тревожно знакомый голос:
– Товарищ солдат, подойдите ко мне!
– Кто? Я? – не видя никого, спросил Губин, прикидывая, как бы увильнуть от встречи. Он уже вспомнил, что это – голос взводного.
– Вы, вы, Губин, – голос стал до противного вежливым, и Вовка обреченно повернул в сторону едва различимой в темноте огромной фигуры: теперь не увильнешь, раз фамилию назвал.
– Это что за вид? – Голос налился командирским металлом.
«Началось!» – безнадежно загрустил Губин.
– Кто же так подходит к командиру? – издевался над ним Зубов.
– Так ведь я же с посудомойки, товарищ старший лейтенант! – попробовал оправдаться Вовка.
– Ну и что, товарищ солдат, что с посудомойки. Военнослужащий обязан всегда быть опрятно и по уставу одет. Даже если он ночью возвращается в палатку из уборной! Кругом! Извольте подойти по всей форме!
«Или дурак, или издевается», – пронеслось в голове у Губина, и в отблеске фонаря он заметил смеющиеся глаза обернувшегося на какой-то шум взводного. Очередной подход опять не устроил Зубова. С зубовным скрипом еще два раза пришлось Вовке шлепанцами поднимать пыль строевым шагом.
– А куда вы несете продукты? Недоедаете? Небось дембеля все съедают? – притворно сочувствовал взводный.
– Никак нет, товарищ старший лейтенант, дембеля не съедают, – Вовка решил прикинуться дурачком, пусть ребята поржут, они же слышат весь разговор. – Я эти продукты и для вас несу…
«Замолчал, мать твою так!» – перехватил инициативу у обескураженного взводного Губин.
– Мы с ребятами хотели вас пригласить на кружку чая. Прибытие ваше, так сказать, отметить.
«Видишь, какой я хороший, – подтекстом внушал взводному Губин. – А ты, дурак, хотел все испортить».
«А не такой уж дурак этот весельчак, – размышлял Зубов над неожиданным поворотом ситуации. – Совсем неплохо воспользоваться этим предложением для знакомства со взводом». Вслух сурово скомандовал:
– Ладно. Иди, солдат. Чтоб больше в строю не выпендривался, понял?
– Так точно, понял, товарищ старший лейтенант, – как на плакате вытянулся Губин.
– А на чай я скоро приду. Спасибо за приглашение.
В палатке ребята накинулись на Вовку:
– Ну ты даешь! С начальством чай распивать?
– Да вин же смеясь, не приде, – убежденно повторял Вареник.
– А вдруг придет?
После отбоя им не пришлось долго ждать. Старший лейтенант заполнил собой полпалатки, внеся невообразимо вкусный яблочный аромат. Каждому протянул по огромному красному круглому чуду.
