Сергей Баленко - Как выжить и победить в Афгане. Боевой опыт Спецназа ГРУ
Не открывая глаз, Каир-Хан проговорил слабеющим голосом:
– Ты о чем-то хочешь спросить, шурави?
– Да, Каир-Хан. Почему моджахеды не боятся смерти?
Вождь снова напрягся, открыл глаза и долго вглядывался в лицо молодого человека, которому еще долго жить, носить смятенную душу, терзаться безответными вопросами.
– У меня уже нет времени отвечать тебе. Пусть поможет тебе священный Коран. – Оттуда же, где лежал и осколок, он стал доставать книгу, ему помогли, тем же путем через несколько рук она дошла до Зубова… – Сам разберешься, если захочешь… А теперь прощай. О, Аллах…
* * *Могучий Ил-76МД, погасив скорость, под зычное «Ура!» всего своего пузатого нутра, набитого живыми, а потому радостными и полупьяными от счастья «дембелями» и «заменщиками», мягко подкатил к таможне, где уже выстроилась очередь из ранее приземлившихся.
Все хорошо! И земля родная, советская, и таможня наша, советская. И очередь наша. Ура! Ура! Ура! Три часа на солнце? Пустяки! Давай, синемундирный таможенник, смотри, какой классный свитер везет в родной Тугулым Вовка Губин. Замри, Сонька Прокушева! А какой павлиний платок накинет на плечи Карлыгаш Ержан Сарбаев! Целый взвод племянников Вареника будет щеголять в электронных часах, отштампованных в Гонконге.
Строгий неулыбающийся досмотрщик порылся в чемодане Зубова и наткнулся в углу на газетный сверток.
– Это что?
– Книга.
– Что за книга? Это же Коран. Его нельзя провозить.
– Ну почему? Это же не антисоветчина, не наркотики.
– Сказано: нельзя! Не положено.
Зубов обеими руками вцепился в книгу и не отдавал ее таможеннику. Тот нажал кнопку, пришли еще двое, помогли произвести «полный» досмотр, унизительно ощупывая и выворачивая все карманы и складки. Олег только обреченно и безнадежно умолял оставить книгу… Бесстрастно-пустые глаза таможенников равнодушно перебрали все его вещи, добавили к Корану две кассеты «афганских» песен и разрешили, наконец, ступить на родную землю.
Полковник А.А. Устинов,
кандидат филологических наук,
член Союза писателей России
Примечания
1
Когда-то американский поэт Роберт Фрост, говоря о скромности, признался, что ему трудно называть себя поэтом («Это все равно, что сказать: «Я – красавец!»), поскольку признание поэтического дара предполагается извне, предполагается и скромность личности, претендующей стать поэтом, – надо ждать, когда другие назовут тебя поэтом, а не бить себя в грудь: я поэт.
