Тревор Равенскрофт - Копье судьбы

Через год первые ростки чистейшего видения духовного мира превратились в способность, которую оккультисты называют познанием через воображение.

Именно на этой стадии своего развития он получил из дома печальное известие о гибели старшего брата и ненадолго приехал домой, чтобы хоть слегка утешить мать.

Во время своего короткого отпуска Вальтер решил посетить Хофбург, чтобы еще раз постоять перед Копьем Лонгина. Именно тогда он осознал, какая раздвоенность ему свойственна: два совершенно противоположных взгляда на мир, и ни от одного из них он не в силах отказаться.

С одной стороны, Штайн доверял современной физике и ее теориям, согласно которым все состоит из атомов, и новым научным методикам, которые говорили о человеке терминами физического мира, где он и жил. В университете его научили, что мир свободен от духа, это мир без Бога, а значение отдельного человека в нем ничтожно мало, сама же Земля не что иное, как сгусток космической пыли в умирающей галактике. С другой стороны, новые способности пробудили его для духовного существования, где доводам обычного разума места не остается. Сам себя Штайн считал «наполовину скептиком, наполовину провидцем».

Он был убежден, что во Вселенной надо всем властвует нравственный закон, согласно ему выносится приговор всем деяниям, определяются ход истории и судьба каждого отдельного человека. Потери на фронте росли, гибли его друзья-студенты, но сам Штайн отчего-то все сильнее верил, что выживет, чтобы исполнить свою духовную миссию.

Все эти мысли проносились у него в голове, пока он стоял перед священной реликвией. «Неужели именно этим копьем римский центурион из сострадания пронзил тело Христа? — спрашивал он себя. — Или величайших деятелей истории ввели в заблуждение?»

Штайн не сомневался, что этот талисман, орошенный кровью Христа, благотворно повлиял на его ясновидческие способности. И вдруг он ощутил скрытую силу Копья. От него словно исходила некая вибрация, пробуждающая воображение. Штайна словно подхватило мощной волной, и она вынесла его за пределы пространства и времени, в мгновение ока подняв до высшего уровня сознания. Стены зала будто растаяли, а он летел сквозь время в неведомую даль, словно на ковре-самолете. Духовно прозревший, он стал свидетелем вселенской войны между духами света и тьмы.

Высоко над ним парил предводитель сонма ангелов в сияющих одеждах — олицетворение совершенной чистоты помыслов. Штайн вдруг понял, что перед ним архангел Грааля, Дух Времени. Его шлем сиял и пылал священным огнем выплавленного в космической кузнице металла. В правой руке архангел сжимал светоносный меч, которым разил полчища злых духов, стремившихся проникнуть обратно на небеса, откуда они были до того изгнаны.

Эта битва походила на страшную космическую бурю, и Вальтер Штайн чувствовал, что тоже встал в ряды тех, кого защищает волшебный меч, отбрасывающий злых духов во всепожирающее пламя. Штайн решил предать себя очистительному свету меча, и тут его объяла нестерпимая боль. Он потерял сознание.

Так же мгновенно, как трансцендентное видение захватило его, он вдруг снова оказался в стенах сокровищницы. Контраст между тихими музейными залами и клокочущей энергией Войны Миров был такой, что Штайн оказался почти на грани безумия.

Выйдя на площадь, он вдруг вспомнил, что сегодня — День святого Михаила. И тут же на память пришли слова Михаила из «Пролога на небесах» к «Фаусту» Гёте:

Грозя земле, волнуя воды,Бушуют бури и шумят,И грозной цепью сил природыВесь мир таинственно объят.Сверкает пламень истребленья,Грохочет гром по небесам,Но вечным светом примиреньяТворец небес сияет нам[24].

Пережитое Штайном видение было сродни тому, что описано в Откровении Иоанна Богослова (12, 7–8): «И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали [против них], но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе».

Вальтер Штайн знал, что все виденные им существа, добрые или злые, были реальными в полном смысле слова, даже более реальными, чем тротуар у него под ногами. Он чувствовал, что уже служил архангелу Грааля. Более того, теперь он осознал, что вся его жизнь отныне будет посвящена этому служению.

Постепенно, шаг за шагом, Вальтер Штайн обрел дар усилием воли очищать свое сознание, чтобы входить в запредельный мир, из которого существа-созидатели управляли миром чувственным.

Во время первых робких путешествий по макрокосму полупосвященный Грааля должен был научиться сам ориентироваться в новом для него мире, а также знать ступени иерархии небесных духов. Ему надлежало не только постичь природу и узнать возможности каждой ступени, но и различать бесчисленные пути, через которые они управляют трехмерным миром.

Видение небесных иерархий будит в человеке неодолимую потребность подняться над открывшейся ему суетностью мира. Вальтер Штайн искал теперь связи с теми высшими духами, которые служат Святой Троице.

Когда достигнуто познание посредством воображения через освобождение от мышления, привязанного к чувствам, для интуитивной идентификации сверхчувственных духов необходимо усиление нравственной силы воли. На этом пути к полному пониманию Грааля человек осознает истинную природу своего индивидуального духа. Он обнаруживает, что его земное эго, которое прежде казалось ему стержнем его существования, только отблеск неизмеримо превосходящего его вечного Я.

Вальтер Штайн уже готовился прочитать свое имя на грани камня, который также называют Граалем. Потому что индивидуальный дух стоит на страже высшей памяти всех жизней, которые прожила на земле душа. И родословные, о которых говорил Вольфрам фон Эшенбах, вовсе не обычные древа, описывающие кровных предков человека. Это цепочки земных инкарнаций, память о которых хранит Духовное Эго, пока душа не созреет настолько, чтобы воспринять это знание.

Символом Святого Грааля является голубка, летящая от Солнца к невидимому диску, заключенному между рогами полумесяца. Голубка олицетворяет чистые чувства сердца (Солнце), которые, возвысившись, должны пропитать холодный разум мозга (Луна), высвободив его тем самым из тенет бездушной трехмерной Вселенной. Этот процесс, который оккультисты называют эфиризацией крови, на ясновидческом уровне воспринимается как зыбкий розовый свет, излучаемый кровью человеческого сердца и пробуждающий алхимические процессы в мозгу, особенно в шишковидной железе, которая становится органом высшей памяти — «третьим глазом». Именно с его помощью душа видит свое имя на камне.

Каждая отдельная буква на грани камня означает бывшую земную жизнь. А все вместе эти буквы описывают биографию души в ее устремлении от жизни к жизни вместе с эволюцией сознания в ходе исторического процесса. Духовная биография вечного Я внутренне осознается после прочтения имени на грани камня.

Теперь Вальтер Иоганнес понял, почему персонам вроде Адольфа Гитлера, равнодушным к страданиям других людей, обычным образом Грааля не достичь. Только полная сострадания, любимая Богом душа способна его постигнуть силой своего индивидуального духа, без черной магии. И только так можно интерпретировать девиз рыцарей Грааля: «К знанию через сострадание».

На грани камня Вальтер Иоганнес увидел свою духовную биографию протяженностью в пять тысяч лет. Лица — мужчины и женщины — являлись ему один за другим из истории Древнего мира, эпохи Римской империи, Каролингов, из средневековой Англии, периода Великих географических открытий, времен Французской революции и Наполеоновских войн. И каждый человек был основой судьбы своей будущей инкарнации на земле.

Это было актом благодати, первым и единственным, которому не суждено повториться. Едва возникнув, каждая фигура тотчас же таяла. Как и сказал Вольфрам фон Эшенбах: «Стирать эти буквы не следует, потому что они сами исчезнут, едва человек прочитает сложенное из них имя».

Все эти лица, увиденные Штайном, казались ему его собственными. Это были его улыбки и гримасы, радость и страдания, любовь и ненависть, честолюбие и напор, его успехи и неудачи.

ГЛАВА 15

ГОРБ ВЕРБЛЮДА И ЗАГАДОЧНАЯ УЛЫБКА СФИНКСА

Вальтер Иоганнес Штайн с головой погрузился в изучение истории. Он понял, что в современном ему мире никому неведомо истинное значение исторического процесса, — ведь творили его живущие ныне люди во время своих предыдущих жизней на земле. Они и несут ответственность за все происходящее на планете — в прошлом, настоящем и будущем.

Обозрев собственную духовную родословную, Штайн решил каким-то образом восстановить свою прошлую жизнь, подобно событиям собственной биографии. Вскоре у него начала пробуждаться некая новая память. В сознании всплывали яркие правдоподобные картины. Его душа приобщалась, например, к жизни некоего средневекового рыцаря. Но это не походило на работу памяти обычного человека, когда он вспоминает какие-либо события. Штайн не мог сам пробуждать свою высшую память, она начинала работать спонтанно. Хронологической последовательности воспоминаний тоже не было. То есть временная связь событий не прослеживалась; не было и причинно-следственной связи. Например, эмоциональное влияние какого-либо действия ощущалось еще до того, как оно было совершено.