Дмитрий Хмельницкий - Запретная правда Виктора Суворова

В 1999 г. «Российская газета» проводила дискуссию о том, какое же государство считать правовым. Обидно, что правительственный орган печати и официальный публикатор российского законодательства, каковым является «РГ», не знает, что ныне бытующий идеал правового государства носит не только теоретический или публицистический характер, а является международной политической нормой. Элементы правового государства зафиксировали 35 стран в Документе Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ в июне 1990 года. Документ вобрал в себя исключительно демократические ценности: законодательствующая воля большинства при уважении прав меньшинств, и ценности либеральные, выраженные как раз в концепции прав человека. Правовое государство должно основываться на либеральном обществе, суть которого — уважение прав человека, и демократия — метод строительства этого общества.

Итак, права и свободы человека — не только сумма национальных и международных юридических установлений, а прежде всего система морально-этических принципов и норм, гуманистических ценностей, философских, мировоззренческих категорий. Права человека в силу своего естественного характера первичнее права, ближе к философии и культуре. То право, которое не гарантировано сегодня, может стать гарантированным завтра, т. е. права человека — это вектор, к которому нужно стремиться. Не случайно Генеральная Ассамблея ООН провозгласила Всеобщую декларацию прав человека «в качестве задачи, к выполнению которой должны стремиться все народы и все государства»,

О чем говорит преамбула этого документа.

С принятием 12 декабря 1993 г. Конституции РФ в истории Российского государства впервые нашел свое признание подход, согласно которому человек, его права и свободы являются высшей ценностью, что означает приоритет прав и свобод человека в деятельности всех органов государства, их ориентацию на эти права и свободы. Однако необходимо длительное время для того, чтобы права и свободы личности действительно определяли смысл, содержание и применение законов, деятельность ветвей государственной власти. Необходимо время, чтобы системой мер — правовых, организационных, нравственных — создавать в обществе глубокое уважение к личности и ее правам. Именно поэтому говорить о правах человека в России пока можно лишь в проблемном ключе.

Дмитрий Шурхало[114]

ЗАКАРПАТСКАЯ ПРЕЛЮДИЯ К ПАКТУ МОЛОТОВА — РИББЕНТРОПА

70 лет назад судьба украинского государства в Закарпатье стала одним из основных вопросов мировой политики. Решение этого вопроса послужило сигналом к сближению большевистского и национал-социалистического режимов, которое увенчалось пактом Молотова — Риббентропа. Как ни странно, двух диктаторов — Гитлера и Сталина — сблизил украинский вопрос.

В последние дни в украинских СМИ было много сказано о значении провозглашения в марте 1939 г. Карпатской Украины. Однако при этом почти не был затронут общеисторический контекст. Ну разве что вспомнили о том, что хорошо вооруженная чехословацкая армия тогда не оказала сопротивления германским войскам, а слабо вооруженные бойцы «Карпатской Сечи» дали бой венгерским войскам.

Между тем, те события в Закарпатье проливают свет и на вопрос о первопричинах Второй мировой войны. Дискуссия о том, что стало прологом к этой войне — Мюнхенский сговор (сентябрь 1938 г.) или пакт Молотова — Риббентропа (август 1939 г.), — продолжается до сих пор. Первый тезис поддерживает неосоветская историография, часть вины за гитлеровскую агрессию списывающая на попустительство западных демократий. Второй тезис отстаивают те, кто считает, что Сталин несет равную (или соизмеримую) с Гитлером вину за развязывание Второй мировой войны (по настоящей фамилии историка Виктора Суворова их называют «резунистами»). В данном контексте стоит выяснить, когда же, собственно, началось сближение СССР и Третьего рейха, логическим завершением которого и стал пакт Молотова — Риббентропа.

Осенью 1919 г. Закарпатье стало частью Чехословакии. Изначально предусматривалось, что оно станет автономным краем. Однако реализация этого тезиса началась лишь 20 лет спустя. Осенью 1938 г. — после аннексии Судетской области — чехословацкое государство трансформировалось в Чехо-Словакию. Еще одной его автономной составляющей стала Подкарпатская Русь (нынешняя Закарпатская область).

Правда, часть края (с городами Ужгород и Мукачево) по решению Венского арбитража[115] вскоре отошла Венгрии. Поэтому столицей автономии стал Хуст (см. карту). Верх в краевом правительстве взяли украинские силы — с декабря 1938 г. край стал официально называться Карпатской Украиной. Сюда прибывали оуновские активисты, которые стали играть заметную роль в органах власти и в создании парамилитарных формирований — «Карпатской Сечи».

Однако Венгрия продолжала настаивать на аннексии всего края. В этом вопросе ее полностью поддерживала Польша, обеспокоенная возникновением карпато-украинского государства. В Варшаве опасались, что «украинский ирредентизм» может перекинуться на Галичину и Волынь (тогда входившие в состав польского государства). Поэтому польский МИД стал адвокатом интересов Будапешта в данном вопросе. Надо сказать, что опасения поляков были небезосновательные. Одним из первых своих меморандумов правительство автономии провозгласило: «Карпатская Украина — составная часть территории украинского народа. Поэтому ее население осознает свои обязанности, которые встают перед ним в данный момент не только относительно своей страны, но также относительно всего украинства».

Отношения с чешскими властями складывались сложно. Венгрия грозила оккупацией, а Польша собиралась ей помочь. В этой связи в Хусте искали покровительства Берлина, который активно разыгрывал карту пересмотра версальских границ и права наций на самоопределение.

На короткий период Закарпатье стало своего рода «Косовом предвоенной Европы», привлекая к себе внимание ведущих европейских государств. В частности, европейская пресса писала, что Германия хочет использовать Карпатскую Украину для агрессии против Польши и СССР. В декабре 1938 г. советский посол в Великобритании Майский докладывал, что у англичан бытует такое представление о планах Гитлера: «Отторгнуть от Польши ее украинскую часть и присоединить к Закарпатской Украине и создать из этих двух частей вассальное Украинское государство… В более далеком будущем, возможно, Гитлер думает осуществить акцию против Советской Украины, но в данный момент он на это не осмелится».

К 1938 г. Германия и Советский Союз фактически воевали друг против друга на территории Испании. Там с 1936 г. полыхала кровопролитная гражданская война.

Просоветскому республиканскому правительству помогал СССР, мятежному генералу Франко — Германия и Италия.

В СССР крайне враждебно восприняли немецкие претензии к Чехословакии. Летом 1938-го советский нарком иностранных дел Максим Литвинов заявлял, что Германия вынашивает планы относительно государств Прибалтики и «лелеет дикие мечты о завоевании Украины». Советская пропаганда убеждала, что нацисты покровительствуют украинским националистам.

Оккупация Германией Судетской области еще больше осложнила германо-советские отношения. Ведь Москва обещала поддержку Праге (кстати, вопрос — почему Москва и Прага так и не договорились? — тоже остается предметом исторической дискуссии). Однако сразу же после Мюнхенской конференции посол Германии в Москве фон Шуленбург заверил замнаркома иностранных дел Владимира Потемкина в том, что «нарком Литвинов может забыть о своих страхах относительно будущего Украины». В декабре того же года германский МИД заявил о готовности возобновить прерванные советско-германские экономические переговоры.

А 12 января 1939 г. на приеме для дипломатического корпуса Гитлер поразил присутствующих тем, что завел разговор с советским полпредом Меркаловым.

Это была сенсация! Ведь обычно фюрер и канцлер Третьего рейха демонстративно избегал общения с советским полпредом. А тут он на виду у всего дипломатического корпуса общался с главою советской дипломатической миссии целых семь минут!

Всех крайне интересовал предмет их разговора. Как впоследствии вспоминал сам Меркалов, Гитлер спрашивал «о житье в Берлине, о моей поездке в Москву, подчеркнув, что ему известно о моем визите к Шуленбургу, пожелал успехов и распрощался».

Однако, по данным, которые попали в американскую прессу из источников во внешнеполитическом ведомстве США, Гитлер «просил советского посла сообщить Сталину, что Германия не имеет никаких замыслов относительно Украины».