Леонид Васильев - Судьбы дорога
– О! – воскликнул Туркин, – прокурором будет?
– Не известно, кем будет, но учиться старается.
– Что ж, ученье – свет, – хмыкнул начальник, – давай, дорогая Августа, освобождайся от трудов бумажных, занимайся на кухне. Скоро навещу.
На столе начальника стопка протоколов на нарушителей правил движения автомобилистами. Находя протоколы с фамилиями знакомых, Аркадий Иванович откладывает их в отдельную папку для принятия решений с глазу на глаз.
По амурным делам Туркин в милицейской форме не ходит, предпочитает делать визиты в штатском.
Начальник живет с женой Галей и двумя сыновьями школьного возраста в четырехкомнатной квартире, у него в гараже личный автомобиль, есть хорошая дача, широкий круг друзей. Живет – припеваючи, а имея завидное здоровье, определяемое по его атлетической фигуре, он находит выход энергии в охоте и свиданиях.
Мужа Августы зовут Львом Николаевичем; Бусыгин, окончив школу милиции и получив погоны лейтенанта, работает в РОВД и по собственному желанию повышает образование в университете города Белоцерковска на заочном обучении.
В свое время Аркадий жену себе определил не по красоте, а скорее за душевные качества: домовитость, кулинарное мастерство и заботу хозяйки. Она работает в местном ЖКО. В семье царит мир, порядок и довольствие.
Как-то Галя спросила свою мать Анфису Поликарповну:
– Мам, за что меня любит Аркадий, ведь я не красавица?
Анфиса Поликарповна нежно посмотрела на дочь, будто давно не видела:
– Почему это не красавица?.. для родной матери краше нет, а что касаемо внешнего вида, так со временем – любая красота смоется, а душа она – вечна. Вот, послушай притчу: «Рано утром женщины услышали голос: идите на восход солнца и каждая найдёт свою красоту. Молодые, сильные, расталкивая толпу и ругаясь, бежали в указанном направлении. И каждая нашла свой чемоданчик красоты. Да, они стали ещё краше и стройнее, но то была в них злая красота. А оставшиеся другие женщины, глядя на беспорядок в доме, долго прибирались, готовили еду, заправляли постели, и вдруг под подушками увидели чемоданчики. Открыв, обнаружили зеркальца, а глянув, увидели в своих лицах добрую, настоящую красоту.»
Глава шестнадцатая
Однажды жители поселка Озёрное были обескуражены сообщением: нерушимый Союз Советских Социалистических Республик больше не существует.
Люди, не зная хорошо это или плохо, собирались у сельмага, считая это место общественным. Политический вопрос взволновал здешних стариков и тружеников лесной промышленности, каждый по существу вопроса желает высказать мнение, но предпочтением пользуются грамотные старожилы и бывшие фронтовики.
Вот тщедушного вида старичок, расстегнув верхнюю пуговицу телогрейки, тронув лесника Ёлкина за локоть, спрашивает:
– Иван Григорич, вот скажи, пошто наши правители великую державу разрушили, а?.. ведь раньше нас даже самая наглая страна Америка боялась. Мы жили в дружбе с другими государствами, были сильны, помнишь притчу о несгибаемой метле? А теперь Россия-то одна осталась, друзья откололись, отделились друг от друга, объявили суверенитет.
– Помню, помню эту притчу, когда метла в цельности – её не сломать! Сказывают теперешний-то правитель будучи в Германии на совещании единолично без коллег, объявил: «Советский Союз принял решение о ликвидации Варшавского договора», почему он так самовольно решил, почему свой народ не спросил, который защищался от нападения фашистской Германии и потерял в войне более 20 миллионов сограждан? Шило-то в мешке не утаишь: на этого Мишку – студента-болтуна – американцы давно глаз положили, тайно учили уму-разуму. До сих пор на его лысине следы от чернил; развалил партию, страну, а вожжи правления передал пьяному кучеру. Тот, чтобы стать самодержцем, даже свой парламент не пожалел, расстрелял, и в глазах врагов стал героем, с ними дружества завел. Капиталисты хитрые, улыбаются, а сами думают – как бы слабых да простачков к своим рукам прибрать, – рассуждал Ёлкин.
– Это, правда, – соглашается Фока Букин, – теперь неизвестно, как жить будем! По телевизору правду говорят, сижу, смотрю по вечерам, что творится в стране: промышленность, все народное хозяйство, леса, недра земли расхватали новые русские. Государственный пирог порезали на «куски» и ссорятся – кому-то досталось больше, пошел передел с убийствами.
Волна хаоса докатилась и до поселка Озёрного. Здесь упразднили (красиво сказано) Отдел рабочего снабжения; продукты в сельмаг и муку на пекарню поставлять прекратили. Продавец Зина Журавлева и пекарь Дуня Лобкова остались без работы, а жители без продуктов.
Также ликвидировали контору лесозаготовителей. Лесорубы остались без средств на существование. Рабочие, выработавшие трудовой стаж, отправились на пенсию, другие, чертыхаясь в поисках лучшей доли, покидали посёлок.
Кузница, где работал Фока, принадлежит лесничеству, для ремонта колесной и гусеничной техники. Само лесничество из Государственной лесной охраны превратилось в «ООО». Такая вывеска перед дверями в контору многих озадачила.
В кузнице Букин и кузнец, и сварщик, и слесарь по ремонту всякой техники. В сравнении с другими получал зарплату, которую часто задерживали. Его знакомый Олег Веселов, по кличке «кафтан», был хоть и молод, но на работу не стремился, да и кто его примет провинившегося перед законом и вернувшегося из колонии со справкой об освобождении, не имея паспорта.
Он ходит шабашить, где кормят и поят водкой, но основой существования у него была пенсия матери – инвалида первой группы.
Получив за мать деньги, «кафтан» распоряжается ими по-своему усмотрению, тратя в основном на приобретение алкоголя.
Заботливая почтальонка с пенсией попутно привозила продукты повседневного спроса и, конечно, «фуфырики» разведенного спирта по увеличенной цене, производя пользу для своего кармана. Привезенный товар люди брали нарасхват.
Из привезённых товаров Олег предпочитает алкоголь, курево и пиво. Насытившись, орет и бьет мать, вероятно, за несостоявшееся воспитание потерянного детства. Мать «кафтана» маленькая ростом, худая – похожая на египетскую мумию, всегда голодная и жаждущая алкоголя. Досыта наевшись, она вовремя уползает от побоев под сени, где под крыльцом живёт собака Дамка, и коротает там время, пока сын не пропьется и придёт в трезвое состояние. Бывало, она пряталась под крыльцом в двадцатиградусный мороз до трёх суток и удивляла людей тем, что простудные заболевания для беглянки были недоступны.
Как-то, напившись, «кафтан», похваляясь, разорвал зубами полпачки пенсионных денег, а проснувшись, ругаясь, долго искал их, при этом обыскал свою старушку мать.
Люди Вальке советовали подать заявление в дом старости, чем вести собачий образ жизни под сенями, она соглашалась, но решение отменяла.
Однажды за ней приехали представители местной власти из сельсовета и Дома престарелых с решением благоустроить инвалидку на государственное обеспечение, но она в этот день валялась пьяная на траве возле крыльца своего жилья. Её разбудили, объяснили причину приезда, но Валентина от заботы государства отказалась, да ещё отругала приезжих за то, что они суют нос в чужую жизнь.
Егерь Журавлев, вернувшись из двухдневного рейда по лесам, обнаружил в доме пустоту. В комнатах исчезла часть мебели, не оказалось одежды жены и детей. В хлеве нет коровы и поросят. Во дворе одиноко кукарекает петух, видимо не давшийся хозяйке в руки.
Семен рванулся к матери, жившей у родственницы в конце улицы.
– Мам, что происходит, где дети? – спрашивал он, тяжело дыша.
– Твоя благоверная забрала детей, погрузилась на машины и уехала.
– Куда уехала?
– Не знаю сынок, она ничего не сказала, на меня даже не посмотрела.
Семен молча сидел, облокотившись на стол. Трагедия развала семьи подобралась близко к сердцу, ему ужасно захотелось с кем-нибудь напиться, излить душевную боль по детям. Резко повернувшись к матери, с волнением произнес:
– Прости меня родная, что ты это время жила отдельно от меня. Завтра же перевезу тебя в родной дом, но молочка уж больше не попьём. А дети со временем всё равно будут нашими. Сын, хлопнув дверью, вышел, а старая мать, обхватив руками лицо, завыла навзрыд. Наплакавшись, Марья Ивановна подошла к иконе – Божьей матери и стала усердно молиться.
Подсохли и запылили под колесами просёлочные дороги, шлейфом стелется за проезжающим автотранспортом. С первым же теплом на свет божий явились тучи комаров и мошек. Ноющей болью, тыкаясь в лицо, днем и ночью стонет гнус, а утром, с восходом солнца, когда прогреется земля и иссушится серебристая роса, словно по команде диспетчера, начинаются полеты полчищь серых и более крупных рыжих слепней. С летающими кровопийцами знакомы не только домашние животные, но и люди.
В жаркий день в Озёрное приехал некий Абрам Денежкин. Покинув кабину грузовика, огляделся: куда это его занесла – судьбы дорога.
