Пирамида жива… - Юрий Сергеевич Аракчеев
Но ведь такое замалчивание «сверху» как раз и позволяет «хозяевам» превращать массу «простого народа» в безгласных рабов. Что особенно удобно теперь, в пору бурного развития технологий. Укрепляется Пирамида!
Я сидел над грудой читательских писем – даже чтобы прочитать их все, времени не хватало, не то, что ответить на каждое и чем-то помочь! Я читал их, одно за другим и – все более недоумевал. Буквально все письма были сочувственные, некоторые даже восторженные, во многих люди рассказывали о своей нелегкой судьбе и просили помощи. Они поверили мне! И ведь повесть – чисто «советская», недоумевал я, она вовсе не отрицает «светлых идей», ровно наоборот! Она описывает, как люди боролись именно за них – за правду, справедливость, за честь и достоинство личности человека. И они – победили в конце концов! За честное описание всего этого, за то, что я рассказал правду о людях, о жизни в нашей стране и благодарили меня читатели! Почему же такая странная реакция не только центральной прессы, но и некоторых моих коллег?
Да, мне бы радоваться такому успеху у читателей, а я ощущал себя в полнейшем отчаянье. «Послепирамидный стресс» – так я назвал для себя этот мрачнейший период своей жизни. И вспомнил, как мне рассказывал мой друг Слава Почечуев об одном художнике, который отдавал всю жизнь своему творчеству и был, по словам Славы, прекрасным художником, но – не признанным «сверху». Однако однажды «сверху» почему-то пришло указание отпраздновать юбилей этого живописца в Доме художника и на два дня организовать выставку его картин. Юбилей состоялся, на нем выступали коллеги и кое-кто из начальства, все единодушно говорили о том, как талантлив художник, и какие великолепные картины представил он на выставке. Однако выставка длилась всего два дня, картины убрали, нигде в прессе о художнике не было сказано ни слова. А «талантливый художник» заболел и скоропостижно скончался. Инфаркт. Разве художнику нужны были похвалы коллег? Ему нужно было, чтобы его картины пошли в народ. Но в этом направлении не было сделано ничего. Художник, как и прежде, остался наедине со своими работами. А значит все его труды были бессмысленны. К народу картины его так и не попали. Вынести этого он не смог. Похожая судьба постигла потом самого Почечуева, который, с моей точки зрения, был прекрасный художник. Но ни я, и ни наши общие друзья, помочь ему так и не смогли.
И подобных историй в нашей великой стране не счесть.
Но я все же, слава Богу, держался. Сейчас с двойным чувством вспоминаю тот период – «послепирамидный стресс». Первое чувство, разумеется, горькое: Пирамида показалась мне во всем своем дьявольском естестве. А второе, наоборот – чувство ясности. Ведь ничего нет хуже, если ты испытываешь отчаянье, но не понимаешь, в чем причина его, а потому и не знаешь, как с ним бороться. А я тогда понял причину.
И словно в помощь мне СВЕРХУ – не из Кремля, естественно, не с дьявольского острия Пирамиды, а именно СВЕРХУ! – вдруг пришла поддержка. Именно в этот год, 1988-й, в период «послепирамидного стресса» мне пришло письмо от давнего приятеля моего из Казахстана, и он пригласил меня приехать к ним в гости. Я приехал в разгаре лета, и там… О том, что было там, написано аж два романа, поэтому сейчас писать об этом не буду. Скажу только, что именно тогда, в тот знаменательный год, я не только ощутил Пирамиду во всем ее губительном естестве, но и не в первый уже раз в своей жизни понял, в чем ИСТИННАЯ СУТЬ человеческой жизни, которая – в этом я теперь убежден абсолютно! – только и может свести на нет, а потом и уничтожить пирамидальную дьявольскую систему, отнимающую жизнь у людей. Природа, ее красота, ЛЮБОВЬ – вот главное в человеческой жизни. Это – Божья Истина, я уверен. Она и спасала меня с самого детства, которое было у меня, как, конечно же, у многих моих соотечественников, весьма-весьма непростое.
Но сейчас речь не об этом. Речь о том, как я пришел к идее написать «повесть о «повести о повести». То есть «ПИРАМИДУ-2».
Что касается писем читателей, то я понял, что не могу оставить их без внимания, как и странную историю замалчивания повести. Я обязательно должен писать продолжение, чтобы рассказать обо всем читателям и попытаться разобраться в происходящем и тем самым ответить авторам писем.
Разобраться в горе писем, отобрать самые интересные было непросто, однако довольно быстро я написал о происходившем, стараясь вспомнить все как можно подробнее. И историю появления повести, и с каким трудом удалось мне ее опубликовать, и странные последствия ее публикации.
Я решил назвать эту «повесть о «повести о повести» именно так – «Пирамида-2», потому что все яснее осознавал, что именно пирамидальная – противоестественная, абсолютно несправедливая! – система власти в нашей стране плодит истории, схожие с историей Клименкина, описанные во множестве присланных мне писем. Пирамида неоправданной власти одних людей над другими – главный враг нормальной человеческой жизни! Разве не борьба с ней составляла суть «перестройки»?
И я был почти уверен, что мою «Пирамиду-2» тотчас опубликуют. Ведь «перестройка» в разгаре, демократия у нас как будто бы наступает, а письма читателей, которые я широко цитирую в новой повести, только помогут осознать то, о чем я пишу! И мои трудности с публикацией сначала «Высшей меры», а потом и «Пирамиды» ведь тоже весьма наглядно и убедительно демонстрируют влияние Пирамиды на тех, от кого зависела публикация! Замалчивание «Пирамиды», опубликованной в самом популярном «перестроечном» журнале и вызвавшей такой огромный читательский интерес и поддержку, а также истории, описанные в письмах, развивают тему, обнажают ее, показывают всю мерзость врага нашего – неоправданной, противоестественной, унизительной власти одних людей – «высших», – над другими, якобы «низшими»! Это же категорически противоречит идеям социализма! Слом Пирамиды – суть «перестройки»!
Увы. Мою «повесть о «повести о повести» дружно возвращали изо всех «перестроечных» журналов и издательств…Точно так же, как когда-то «Высшую меру».
И если бы только ее. Теперь ЛЮБЫЕ рукописи мои даже не принимали к рассмотрению, хотя до публикации «Пирамиды» я, как уже сказано, стал даже привыкать к приветливому отношению ко мне
