Владимир Рудим - Баллада о дипкурьерах

Но большевик висел, не издав даже стона, висел, пока не потерял сознания.

Его сняли, облили водой.

— Будешь агитировать?

— Буду!

— У-у, дьявол! Кто вас таких делает в России?

… — Да, так уж ковала нас жизнь: прочно, добротно, так, чтобы никакая сила не согнула, чтобы никакая сила перед нами не устояла.

— Как называется такой человек?

— Коммунист. Самый передовой, самый стойкий человек.

Вспомнились многие имена героев Великого Октября, гражданской и Отечественной войн, первых пятилеток… Василий Чапаев, Клим Ворошилов, шахтёр Алексей Стаханов, сталевар Макар Мазай, трактористка Паша Ангелина, лётчик Виктор Талалихин, рядовой Александр Матросов, герои-молодогвардейцы… И ещё — воины-пограничники, сражавшиеся у острова Даманского, ударники девятой пятилетки — хлеборобы, шахтёры, нефтедобытчики. И конечно же, космонавты.

Коммунисты. Люди славных дел, красивой души.

Володя Семёнов тихо произнёс:

— У меня дедушка был коммунистом. Только у него не было партбилета.

— Почему?

— Он воевал с фашистами на Днепре. Пошёл в разведку и оставил записку: «Если погибну, считайте меня коммунистом». Фашисты убили его, и он не успел получить партбилет.

— Да, твой дедушка был настоящий человек, коммунист!

Настала пора прощаться.

Встреча надолго запомнилась и взрослым, и молодым. Юных привлекали не только необычность профессии, романтика дальних странствий. Главное, их притягивали настоящие люди, такие, которые делают и тебя сильней, лучше. Чувствовалось, что молодёжь стремится быть достойной ветеранов. И конечно, не только дипкурьеров, но и хлеборобов, и космонавтов, и сталеваров, и солдат, и строителей, и учителей, и конструкторов, и моряков, и шофёров, и лётчиков — всех, чьим трудом создаётся могущество и слава Советской Отчизны.

КЛЯТВА

По брусчатке, отполированной несчётным числом подошв, подковами кавалерии, гусеницами танков, медленно двигалась к Мавзолею В. И. Ленина небольшая колонна людей. По два в ряд, молча, сосредоточенно… Передние несли венок. На алой ленте слова:

«Любимому вождю и учителю Владимиру Ильичу Ленину от дипкурьеров МИД СССР».

К Ленину шли дипкурьеры. Люди особой закалки. Крепкие, как брусчатка Красной площади. Они шагали к великому человеку, чья кипучая энергия направляла также и работу дипкурьеров только что родившегося Советского государства.

Сейчас Красную площадь пересекали не только те, кто сегодня колесит по планете с дипломатической почтой нашей социалистической державы. Казалось, в колонне слышится твёрдая поступь и тех, кто начинал дипкурьерскую службу под канонаду гражданской войны. Владимир Ильич лично давал им задания, знал по именам, в лицо. Первыми дипкурьерами были твердокаменные большевики, обладавшие большим опытом подпольной работы. После победы Великого Октября они по указанию Ленина связывали Смольный с В. В. Воровским, находившимся в Стокгольме — Боровский был полномочным представителем Советского правительства в Скандинавских странах. Рейсы, таившие в себе столько риска, опасности! Приходилось тайно пробираться и через линии фронтов, и через границы.

… Колонна приближается к Мавзолею. И кажется: в её рядах бесстрашные Теодор Нетте и Иоганн Махмасталь, словно явившиеся из метельной, простреленной пулями февральской ночи тысяча девятьсот двадцать шестого…

На Красную площадь, будто на перекличку, явился из далёкого девятьсот двадцать седьмого года улыбчивый и добродушный богатырь Константин Иванов. В том году он вёз диппочту по неспокойным дорогам раздираемого междоусобицами Китая. Декабрь. Кантон. Восстание революционных рабочих и солдат жестоко подавлено гоминдановцами. Константин Иванов схвачен разъярёнными реакционерами. Допросы. Пытки. Иванов молчит. Советского дипкурьера ведут в дальний двор тюрьмы, откуда нет возврата. Константин Иванов, уже пронзённый пулями, крикнул:

— Да здравствует Ленин!

Видится: вон там, в колонне, Иван Хромов и Николай Шмаков. Их жизнь оборвалась в грозном сорок втором на боевом посту.

Идёт к Ленину дипкурьер Михаил Кольцов, тот Кольцов, который доставлял диппочту в годы Великой Отечественной войны и погиб в воздухе, когда взорвался самолёт. На могиле Кольцова, как на многих фронтовых солдатских холмиках, поставили красный обелиск с пятиконечной звездой.

… К мрамору Мавзолея мягко приник венок, словно щекой прислонился. Колонна замерла. Сейчас дипкурьеры дают Владимиру Ильичу клятву святой, нерушимой верности!

Сколько пронеслось у каждого дум, сколько вспомнилось далёких и близких маршрутов!

Вспомнились дороги — то короткие, то долгие. То с пересадками, то без них. Каждая непохожа на предыдущую. И все трудные, опасные, тревожные… Но, несмотря ни на что, диппочта доставлена в срок и по назначению. Так было, так будет!

ФЕВРАЛЬСКАЯ НОЧЬ

Вот он перед нами — светло-коричневый лист обыкновенной обёрточной бумаги. Нет, всё-таки это вовсе не обыкновенный лист. Это не просто обёртка. И не случайно, когда в архиве МИДа перебирались различные документы, шершавый и помятый лист был взят в руки с особенным волнением.

Это обёртка пакета, который везли дипкурьеры Теодор Нетте и Иоганн Махмасталь.

На обёртке — белая наклейка с надписью:

«Дипбагаж Полномочному представителю СССР

Народный Комиссариат Иностранных Дел»

Две последние строчки напечатаны также и по-французски.

В нижнем левом углу — сургучная печать. А в центре — бурое пятно. Кровь, пролитая советскими дипкурьерами, мужественно защищавшими дипломатическую почту молодого Советского государства.

Вряд ли найдётся сейчас человек, который не знал бы стихотворения В. Маяковского «Товарищу Нетте, пароходу и человеку». Но немногие, вероятно, помнят подробности схватки двух советских дипкурьеров с белогвардейскими налётчиками, получившими задание завладеть дипломатической почтой.

… Ночь на 5 февраля 1926 года. Гремит по рельсовым стыкам скорый Москва — Рига. Столица давно уже осталась позади. За окнами — территория буржуазной Латвии. Спят пассажиры синего международного вагона № 2. Но не все. В четвёртом купе везут дипломатическую почту Теодор Нетте и Иоганн Махмасталь.

Махмасталь дежурит. Он настороже. Нетте отдыхает на верхней полке, тревожно ворочается. Ещё накануне их обеспокоило поведение проводника Бризе. Слишком уж часто под разными предлогами он заглядывал в купе. Нетрудно было догадаться, что Бризе следит за советскими дипкурьерами. Нетте и Махмасталь заметили также, что проводник совсем не умеет стелить постели.

Чуткое ухо уловило сквозь перестук колёс необычные звуки: кто-то шёл по крыше вагона.

Поезд приближался к станции Икскюль. Чувствуя неладное, Иоганн выглянул в коридор: не сидеть же в неведении. Какой-то пассажир (впрочем, пассажир ли?) ходил по коридору.

Икскюль осталась позади. Вроде бы всё спокойно. И вдруг в коридоре появилась фигура с револьвером и в маске. Иоганн стремительно вскочил в купе, схватил со стола маузер. Но не успел захлопнуть дверь. На пороге появился бандит.

— Вот они! — крикнул налётчик кому-то и направил на Махмасгаля парабеллум: — Руки вверх!

Нетте опередил бандита. Выстрелил первым. Бандит скорчился, опустился на полку. Но второй, появившийся в дверях, ранил Махмасталя в правую руку. Другая вражеская пуля сразила Нетте. Иоганн, взяв пистолет в левую руку, снова стрелял. С верхней полки упал бездыханный Нетте.

Махмасталь продолжал стрелять и свалил ещё одного нападающего. Но был ранен вторично — в живот.

Перестрелка длилась всего несколько минут. Бандиты исчезли. В коридоре на полу валялись маузер, автоматический испанский браунинг, парабеллум, стреляные гильзы. Двое налётчиков были мертвы.

Появились латвийские полицейские. (Они находились в соседнем вагоне и, пока гремели выстрелы, предпочитали не вмешиваться.) Стражи порядка решили было осмотреть купе, Махмасталь их. однако, не пустил.

Наконец Рига. Прибыли работники советского полпредства. Но лишь тогда, когда появился советский ген— консул В. И. Шеншев, с которым Махмасталь был лично знаком, Иоганн произнёс, превозмогая боль:

— Свои. Вижу.

Дипкурьеру сделали временную перевязку.

Шеншев взял залитую кровью диппочту. Товарищи, зашедшие в купе, насчитали десятки следов от пуль.

Махмасталя отвезли в клинику. Было уже одиннадцать утра: прошло шесть часов после ранения.

Нужна немедленная операция. Махмасталь не сразу дал согласие: кто знает, можно ли довериться неизвестному врачу в чужой стране?

— Кто здесь хирург? — спросил дипкурьер у представителя полпредства (они с этой минуты круглосуточно дежурили у постели раненого)…