Александр Солженицын - Из-под глыб (Сборник статей, Часть 1)

Было бы великим благом, если бы основы такой системы стали закладываться уже в недрах современного общества. Вопрос о малых предприятиях выдвигался и ранее, но вызывал возражения со стороны таких адвокатов крупной индустрии, как Д. Гэлбрейт. Он утверждает, что «мелкие фирмы нельзя восстановить, сломав могущество более крупных. Для этого понадобилось бы, скорее, отказаться от идеи технического прогресса, которую нас учат приветствовать с самого начала нашей сознательной жизни. Для этого нам надлежало бы довольствоваться примитивной продукцией, производимой с помощью примитивного оборудования и неспециализированного труда из имеющихся в наличии материалов» (Гэлбрейт. Д. «Новое индустриальное общество». М., «Прогресс», 1969, с. 70). Но эта точка зрения ошибочна, ибо основывается на неправильном представлении о возможностях малого предприятия. Сама идея малого предприятия становится возможной именно в результате технического прогресса. Поэтому весьма важно преодолеть предрассудок, согласно которому универсальное производство всегда менее эффективно, чем специализированное. Технический прогресс и децентрализация экономики не противоречат друг другу. Впрочем, когда Гэлбрейт писал указанные выше строки, не существовало еще идеи высокоавтоматизированных малых предприятий.

Политический строй будущего общества еще в большей степени, чем его экономика, должен основываться на духовных и нравственных ценностях. Это должно сделать его совершенно непохожим на тоталитаризм, но в то же время непохожим и на современное демократическое общество. Общество будущей должно быть демократическим, но, во-первых, с высокой самодисциплиной, способной избавить его от многих конфликтов, а во-вторых, во избежание ошибок прошлого, некоторые, ключевые стороны общественной жизни должны быть взяты под контроль, но не имеющий тоталитарного характера.

Высокий уровень экономической децентрализации необходимо повлечет за собой и политическую децентрализацию с сохранением демократического характера всех уровней управления. Функции центрального управления целесообразно ограничить самыми основными областями, как разработка и контроль соблюдения правовых норм, эксплуатация природных ресурсов, проведение крупных научных исследований и т. п.

Следует стремиться к тому, чтобы в будущем исчезли политические партии, как бюрократические организации со своим аппаратом, средствами пропаганды и финансами. Исчезновение партий вполне возможно, во-первых, потому, что в децентрализованном обществе центральная власть не даст каких-либо решающих привилегий, а во-вторых, исчезнет и даже психологическая база партий. Исчезнет современная классовая структура общества, питающая политический антагонизм, но исчезнет и то, что называется интеллигенцией (не в духовном, а в социальном смысле), ввиду стирания противоположности физического и умственного труда. А именно она оказывается базой всех партий. Всегда, разумеется, будут существовать группы единомышленников, которые могут сообща добиваться каких-то целей. Речь идет лишь о том, что создание специальных бюрократических организаций с аппаратом, финансами и т. п. является опасным для общества, независимо от взглядов, защищаемых их приверженцами.

Центр тяжести сместится на уровень отдельной небольшой общины, и каждый сможет сам или в союзе с другими защищать свою точку зрения. Доверие, оказанное кому-либо на выборах, даст ему возможность проводить любую платформу, не связываясь с партийной дисциплиной. В списках кандидатов в депутаты может участвовать любой человек, но и голосовать следует за него, а не за партию, им представляемую.

Чрезвычайно важно установить общественный контроль над средствами массовой информации, которые в настоящее время используются в двух целях, важность которых зависит от типа общественно-экономической системы. В западных странах доминируют коммерческие цели, а в коммунистических странах — пропагандистские. Оба способа использования средств массовой информации крайне опасны.

Средства массовой информации должны быть лишены как коммерческого, так и пропагандистского характера. Снятие с них коммерческих функций резко уменьшит их объем, хотя бы за счет рекламы. Это также изменит и их содержание. Цензура массовой информации совершенно необходима, но она должна осуществляться не бюрократическими организациями, а выборными лицами.

Вообще руководители средств массовой информации, равно как и цензоры, должны свободно выбираться точно так же, как правительство и судьи, и быть независимыми от органов власти. Цензор не менее важное в общественном отношении лицо, чем, например, судья. Быть может, от него зависит гораздо большее, чем от судьи, а именно нравственная и духовная жизнь общества. Цензура должна действовать на основе недвусмысленных и ясных конституционных уложений, определяющих нормы ее деятельности. Разумеется, необходимо также право обжалования действий цензуры, которые ни в коем случае не должны быть безапелляционными.

Цензура, в частности, должна добиваться того, чтобы информация о различных преступлениях не превращалась в их культ, чтобы население не погружалось искусственно в чужие семейные скандалы и т. п. Кстати, средства массовой информации тоталитарных стран накладывают строгую цензуру на подобную информацию, но там такие ограничения преследуют демагогическую цель поддержания иллюзий о мнимом совершенстве тоталитаризма.

Но во избежание ограничений интеллектуальной свободы следует дать возможность каждому высказывать свои взгляды, хотя бы для ограниченного распространения так, чтобы, например, с ними можно было знакомиться в библиотеках.

Было бы большой самонадеянностью пытаться очертить контуры будущей общественно-экономической системы подробнее. Сделать это трудно, хотя другие, возможно, смогли бы и смогут еще увидеть в нем и другие существенные черты, упущенные здесь из рассмотрения. Создание такой системы займет, по-видимому, немало времени, и на этом пути встретятся немалые трудности. Очевидно лишь то, что будущая общественно-экономическая система должна строиться без насилия и без легкомысленного макетирования сверху. Она должна создаваться в недрах существующих систем.

Не является ли, однако, сказанное здесь о будущем лишь продуктом воображения? Не говорит ли окружающее о противоположном, а именно о том, что в будущем конфликты, присущие современным системам, еще более усугубятся? И не честнее ли было бы прямо сказать об этом? А ведь основания для подобного пессимизма можно было бы найти как среди позитивистов, так и среди людей религиозных, воспринимающих мир эсхатологически.

Быть может, именно так и будет, как считают пессимисты, но это случится лишь тогда, если человечество полностью утратит тот пламень или даже ту искру, которая двигала его в лучших свершениях. Пережившим же столь многое и все же сохранившим такую искру верится в то, что она неистребима. И это дает веские основания для исторического оптимизма. Апрель 1974

И. Р. ШАФАРЕВИЧ

Обособление или сближение?

Изо всех жгучих проблем, скопившихся в нашей жизни, вопрос об отношениях между нациями, кажется, самый больной. Ни на какой другой почве не сталкиваешься с такими взрывами обиды, злобы и боли — ни в связи с материальным неравенством, ни с духовной несвободой, ни с притеснениями религии. Вот два примера.

Не раз уже — и не одному мне — приходилось слышать в наших среднеазиатских городах выкрик: «Вот китайцы придут, они вам покажут!» Говорят это обычно не совсем некультурные люди, которые не могут не знать, чтО для них будет означать приход китайцев, хотя бы по примеру киргизов, еще счастливо отделавшихся — ограбленных и выгнанных из Китая. (О тибетцах, например, радио сообщало, что они подвергаются массовой кастрации.) Знают и тем не менее говорят. Видимо, накал чувств, подавляющих даже инстинкт самосохранения, здесь такого же уровня, как на Западной Украине в 1941 г., когда отряды ОУН нападали на отступавшие советские войска, а руководство ОУН заключило соглашение с немцами, хотя по примеру Польши не могло не предвидеть того, что через 1,5 месяца и произошло — ареста всего руководства и разгрома большей части отрядов.

Такое же впечатление остается, если сравнить, как в «самиздате» трактуется национальный вопрос и другие, казалось бы, не менее острые проблемы, будь то положение заключенных в лагерях или заточение здоровых людей в психиатрические больницы. Уже многие обращали внимание на то, что в подавляющем числе произведений «самиздата» авторы добровольно подчиняются некоторым запретам, определенные пути для них закрыты; разжигать злобу, зависть к живущим лучше, призывать к насилию. По-видимому, некоторые уроки прошлого усвоены так глубоко, что превратились уже в устойчивые нормы мышления. На почве же национального вопроса все такие запреты исчезают. Здесь можно встретить негодующие описания того, что один народ живет лучше другого или, хоть и хуже, но все же получает больше, чем выработал. Самиздатские проекты решения национального вопроса обычно включают требования различных насильственных переселений, прозрачные намеки, что, впрочем, можно бы поступить и более жестко. Производит впечатление, что, вступая в эту область, наоборот, забывают все, чему научило прошлое.