Александр Лепехин - Тула. Материалы для истории города
Всего в течение десятилетия было издано 14 найденовских альбомов, содержащих 680 фотоснимков. В них впервые столь зримо и всесторонне оказалась представлена российская столица. Это была наиболее масштабная для тех лет панорама Москвы, позволившая донести до наших дней неповторимый облик города той поры.
Помимо этих альбомов, Найденовым выпущены еще шесть обширных собраний архивных материалов по истории Москвы, ее отдельных районов, а также «Материалы для истории городов XVII–XVIII столетий». Среди них были изданы книги и по Тульской области:
1. Н.А. Найденов Тула. Материалы для истории города XVII–XVIII столетий. По документам Московского архива Министерстваа юстиции. М. Тип. М.Н. Лаврова и К. 1884 г. 240 стр.
2. Н.А. Найденов Белев. Материалы для истории города XVII–XVIII столетий. По документам Московского архива Министерстваа юстиции. М. Тип. М.Н. Лаврова и К. 1885 г.
Причем нередко он вел работу по нескольким книгам одновременно.
За свою многогранную деятельность Николай Александрович был награжден многими высшими орденами империи (Владимира II степени, Белого Орла, Анны и Станислава I степеней). Он был единственным купцом в царской России, получившим такое количество почетных государственных наград. Каждая из них давала право на получение потомственного дворянства. Но от такого предложения Николай Александрович отказался, пожелав остаться в купечестве.
Николай Александрович Найденов скончался 28 ноября (ст. ст.) 1905 года. Похоронен в фамильной усыпальнице на кладбище Покровского монастыря, который был закрыт, кладбище снесено в 1930-е годы. Сейчас на этом месте парк недалеко от станции метро Таганская (ул. Марксиская, 7). Московская Городская Дума в целях увековечения памяти Н.А. Найденова учредила 25 стипендий его имени в Алексеевской Торговой школе и премию за сочинение в области торгово-промышленной истории Москвы.
Сохранилась московская усадьба Найденова (Земляной вал, 53), которую искусствоведы называют «жемчужиной московского зодчества XIX века». Построена известным архитектором Д. Жилярди. После революции там побывало много организаций, сейчас там Общественный центр им. Сахарова.
Приложение 3
Когда макет книги был уже готов я неожиданно обнаружил интересную статью нашего первого краеведа Андреева о знаменах Тульского ополчения 1812 года. Я не мог не вкоючить ее в книгу. Но чтобы не переделывать весь макет, мне пришлось включить ее как приложение.
О трех знаменах, принадлежавших полкам Тульского ополчения
При вашем, имени вскипитВ вожде ретивом пламя;Он на твердыню с ним взлетитИ водрузит там знамя!
В.А. ЖуковскийХоругви – знамена храмов, знамена – бранные хоругви, потому что на знаменах изображались, кроме других предметов, лики святых и нередко лик Самого Спасителя. Вот почему некоторые летописцы называют знамена бранными хоругвями (См. Карамзина И.Г.Р. (История государства Российского), т. 3. примеч. 134, стр. 92.; также повеств. о России Арцыбашева, т. 3, стр. 303, примеч. 1587.).
Еще в глубокой древности под словом «стяг» разумели знамя, без которого не сражались храбрые предки наши; а того, который носил или возил его, называли «стяговщиком», т. е. знаменосцем (См. Радзивиловский или Кенигсбергский список с Несторовой лет. под 1093 годом: «И поидоша Галичане под свои стяги (знамена) и бысть сеча зла и потяша (убили) стяговщика (знаменосца) нашего и челку (полотно) стяговую соторгоша (сорвали) со стяга (знамени) и смягошась обои бьючися»). Каждая десятня имела свой стяг, а несколько таких десятней составляли полк, который с головами (т. е. полковниками) своими подчинялся воеводам (генералам). Стяг состоял из длинного полотна, о живописи на котором мы уже упомянули. Его укрепляли на большем толстом шесте. Это была, испокон века, одна из священных бранных принадлежностей, ратовавших палладиум их верований. Поднять стяг, значило приготовиться к бою (Повеств. о России, Арцыбашева, т. I. стр. 364, пр. 769, л. 1957). Обе воевавшие стороны тщательно замечали их, обозревая дружины врагов, и потому стремительные натиски особенно делались на то место, где находились стяги (В летоп. «Позреве же сем и сем, видя стяг Васильков стояще и добре борющь». Карамз. И.Г.Р., т. 3, пр. 346, стр. 195). Неприятели, если по обстоятельствам не могли овладеть стягом, подсекали или уничтожали его (ibidem. Примеч. 167: «И верше кии (дубины), и инии топоры, побегоша (Ярославовы воины) и подетяша (подсекли) стяг Ярославов и пристиже (подоспел) Игорь с Смольяны, и досекошася другого стяга Ярославля». В другом месте летописи: «Сразишася (Смоляне) с Ольговым полком и стяги его потопташа». ibidem., пр. 95). Стяговщики, лишившись в бою стяга, лишались чести и даже жизни (В Киевс. Летоп. под 1170 годом читаем сильные выражения: «Давид же рече: того стяг и честь с душою исшла»). Но древние стяги чрезвычайно были тяжелы, огромны: одному человеку не под силу было носить их (Карамз. И.Г.Р., т. 3., пр. 187. «Повеле (Святослав) воем оболочитись во брони и стяги наводочити». Маржерет говорит, что и в его время носили знамена два и три человека.), в следствие чего стяги устанавливали на телеги или сани и так возили; потом, перед битвою утверждались они на одном месте, на котором та битва должна происходить (См. Раздивилов. иди Кенигсбег. список Несторов. летоп. под. 1107 годом: «Половцы же ужасошась и от страха не возмогоша ни стяга поставить». Воскресен. I. 253. Нивонов. II. 39). Летописец, рассказывая о Куликовском побоище, добавляет: «И то черное знамение (знамя) повеле (Донской) над ним (Бренком) возити, и под тем знаменем убиен бысть (Бренко) за Великаго Князя» (См. Карамзина И.Г.Р., т. 5, Примеч. 76). Однакож иногда и носили стяги; например, при теле умершего князя водили его коня и носили знамя (Арцыб., т. I, стр. 194, примеч. 1191. По всему видно, что собственно княжеския знамена были легче тех, с которыми ратовали в битвах.). Довольно, кажется, этих летописных указаний, чтобы получить некоторое сведение о древности знамен на Руси.
Переходим к ближайшим событиям, к достопамятному 1812 году. Начнем с знаменитого манифеста от 6 июля.
«Тульское дворянство, – как пишут, – через 36 дней по издании манифеста, 6 июля выставило 12809 ратников, из которых, кроме конно-артиллерийской роты, сформированы 7 полков (4 пехотные, 2 конные казачьи и 1 егерьский) под главным начальством гражданского Губернатора Богданова и командой: генерал майоров князя А.Ф. Щербатова (Он командовал первым конным казачьим полком), Миллера (Егерского полка Начальник, уволенный высочайшим Приказом по армии в отставку Декабря 15 дня 1813 года.) Рахманова, после него Колюбякина (Подполковник Колюбякин командовал вторым пехотным полком), Полковников: Владычина, Свечина и Бобрищева-Пушкина; подполковника Беклемишева (Полк. Владычин командир первого пехотного полка, подполковник Свечин – третьего; после него командовал Аксаков, бывший Алексинский дворян. Предводитель; полковник Бобрищев-Пушкин – четвертого пехотного полка. В 1813 г. в Марте месяце он был комендантом в городов Полоцке. Подполк. Беклимешев командовал вторым конным казачьим полком) и майора Кучина (Александр Иванович Кучин, получивший при защите своей батареи еще в компанию 1807 г., до 30 сабельных ран, командовал конно-артиллерийскою. Достопочтенный герой этот еще здравствует, он довольно бодр и любит под-час проехать на коне молодцом). За несколько дней до объявления войны последовал на имя Тульского Губернатора Высочайший рескрипт о сборе с губернии семи сот тысяч руб. на покупку волов для армии. Дворянство немедленно внесло всю эту сумму из собственных доходов. При выступлении из Дриссы, Государь приказал перевезти в Калугу из сельских магазинов Тульской губернии 69872 четверти круп, сухарей и овса, с тем, что казна заплатит за эту поставку. Дворянство отказалось от вознаграждения, и тогда же выставило хлеб в назначенные места (См. описание отечественной войны 1812 года сочинен. генерала лейтенанта Михайловского-Данилевского. С.П.Б., 1839 года, часть II, стр. 16 и следующие).
От двух казачьих полков этого Тульского ополчения остались на память нам, тулякам, три знамени. Такие редкие достопримечательности достойны всеобщей известности, достойны, по мнению нашему, занять несколько строк, если не в русской военной истории, то, по крайней мере, в истории Тульской военной силы 1812, 1813 и 1814 гг.
Расскажем здесь о наших разысканиях в последовательном порядке и со всею подробностью. Думаем, что все это не будет лишним там, где дело идет об исторических памятниках и особенно о памятниках 1812 г…
Лет несколько тому назад, мы имели случай не один раз слушать изустную хронику, чрезвычайно любопытную. Один старец любил порассказать об отечественной войне 1812 года. Он говорил нам, между прочим, что во время сформирования Тульского ополчения, все знамена полков его с торжественным церемониалом освящены были в нашем Успенском соборе покойным Амвросием Епископом Тульским и Белевским в присутствии генералитета, штаб– и оберофицеров ополчения и при многочисленном стечении граждан всех сословий (Общество граждан Белева поднесло в дар третьему пехотному полку знамя, которое по возвращении ополчения из похода отправлено в город Белев, где и хранится, как утверждают, в одной из приходских церквей). По благополучном окончании первой войны с французами, пехотные наши полки, состоящие под командою полковника Бобрищева-Пушкина, вместе со вторым казачьим конным полком, в рядах которых не доставало много ратников, прибыли из-за границы на родину. Они, с Высочайшего соизволения, немедленно распущены были по домам, напутствуемые благодарением Тульских граждан; это было в конце 1813 года. Бобрищев-Пушкин оставил в Тульском соборе одно знамя, о котором скажем после. Ровно через год (1814 г. в июле) возвратился из Парижа и первый конный полк, которым командовал генерал-майор князь Александр Федорович Щербатов. Он писал в комитет ополчения, что управляющий военным министерством генерал от инфантерии князь Горчаков приказал ему сдать лошадей, оружие и обоз в артиллерийское ведомство, а амуницию в комиссариатство. Неизвестно предписывалось ли князю Щербатову что либо относительно знамен его полка, только они не были сданы ни в Тульский арсенал, ни в арсеналы столиц. Это верно потому, что князь Щербатов, желая сохранить для потомства сказанные знамена своего полка, внес их сам в кафедральный собор и поручил преосвященному Амвросию, который, приняв знамена с великою почестью, поместил у бывшего архиерейского места, где они, вместе с знаменем 3 пехотного полка, стояли лет десять. Когда же упомянутое место, находившееся близ правого клироса, было разобрано, знамена принесли в ризницу холодного собора.
