Анатолий Рясов - Политическая концепция М. Каддафи в спектре «левых взглядов»

В 1883 г. при непосредственном участии Г.В. Плеханова в Швейцарии была создана первая русская организация марксистов – «Освобождение труда». Попытка найти оптимальный вариант адаптации западных моделей общественного прогресса к сложным и противоречивым условиям России, утверждение марксизма и формирование пролетарской идеологии на русской почве могло произойти только путем размежевания с народничеством: Г.В. Плеханов подверг критике взгляды народников, применяя к их воззрениям мерку западноевропейского «утопического социализма», отрицая готовность России к социалистической революции и призывая к созданию единой, не разделенной на фракции и группы социал-демократической рабочей партии как единственного средства создания социально-экономических предпосылок для построения социализма[76]. Закономерным этапом в развитии рабочего и социал-демократического движения в России стало образование в 1898 г. Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП).

Русский марксизм ставил знак равенства между народным благосостоянием и национальным богатством, считая распределение средств потребления следствием распределения условий производства, и отождествлял социальное с политическим: всякая классовая борьба объявлялась борьбой политической. Община трактовалась как революционный субъект, исчерпавший свои исторические возможности, «народа» как монолитного целого в воззрениях марксистов не существовало, эта «абстрактная категория» представляла собой совокупность различных классов, на сторону одного из которых должна была встать интеллигенция, и этим классом призван был стать пролетариат как главная революционная сила. Однако полного отказа от народнических ценностей не произошло: по мнению Г.В. Плеханова, строго установленная необходимость капиталистического развития России была вполне совместима с возможностью «особого пути» ее развития, так как социалистические преобразования в России могли состояться до окончательного расцвета капиталистических отношений.

Начало 90-х гг. XIX в. в России стало расцветом марксизма: возникали многочисленные кружки, появлялись публикации, анализировавшие социально-политические события в стране с позиций «научного социализма». Именно в это время сформировалось и направление, получившее название легального марксизма. Это политико-теоретическое течение стремилось приспособить пропаганду марксизма к условиям тогдашней российской действительности. Главные идеологи легального марксизма (П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановский, С.Н. Булгаков, Н.А. Бердяев), взгляды которых отличались умеренностью, в условиях цензуры легально печатали свои произведения. Основные тезисы доктрины легального марксизма сводились к доказательствам неизбежности и прогрессивности развития товарно-денежных отношений в экономике России.

Национальное своеобразие политического развития России в доктрине легальных марксистов сводилось к «особой форме» зарождения капиталистических отношений: капитализм вырастал на почве дифференциации крестьянства на мелкую буржуазию и пролетариат. Взгляд на революционные преобразования и на диктатуру пролетариата как на несвоевременные явления для российской действительности, ориентация на реформы[77] и либерально-демократические свободы, установка на создание правового государства по западноевропейскому образцу, попытка синтеза социал-демократии с либерализмом, во многом приближали учение легальных марксистов к теории

Э. Бернштейна. В дальнейшем часть легальных марксистов (П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановский) перешли на либерально-консервативные позиции[78], а С.Н. Булгаков и Н.А. Бердяев через христианский социализм пришли к религиозной философии и православию. Таким образом, в 90-е гг. XIX в. в русской «левой мысли» постепенно повторялась ситуация, наблюдавшаяся в Европе: многообразие социалистических течений приводило к тому, что часть мыслителей эволюционировали «вправо», что в свою очередь делало «левые взгляды» как спектр политических идей более аморфными.

Развитие торговли и промышленности в России постепенно способствовало тому, что крестьянские хозяйства становились менее замкнутыми, все больше капитализировались и втягивались в рынок. К концу XIX в., благодаря промышленному перевороту, Российская империя превратилась в одну из крупных индустриальных держав мира. Но реформы коснулись по преимуществу сферы экономики, правящая элита не принимала либеральных моделей политической модернизации, и еще более негативно оценивала концепции «левых» о радикальном изменении государственного устройства с участием общественных сил. В начале XX в. монархия в России по-прежнему была ничем не ограничена. Революция 1905 г., олицетворившая антиконсервативные настроения значительной части политических сил России, вынудила императора принять манифест 17 октября, позже именовавшийся Манифестом свобод. Главным итогом революции 1905 г. стало образование Государственной думы[79], зарождение некоторых элементов правового государства, формирование и функционирование различных политических партий и организаций[80], в том числе «левого» толка. С одной стороны, определенная легализация деятельности социалистов содействовала развитию и популяризации «левой мысли» в России[81], с другой, – создавала отношения политической конкуренции не только между консервативными, либеральными и социалистическими партиями, но и внутри спектра «левых взглядов».

Зарождавшиеся элементы либерально-демократических норм постепенно делали единство «левых» политических сил невозможным. Партии погружались в рутину парламентской деятельности, что неизбежно подтачивало прочность теоретических основ и заставляло «левых» рассматривать те или иные теоретические положения исключительно в социально-практической плоскости. Каждый теоретик оказывался связан с определенным политическим течением – с одной из борющихся сил, поэтому характер постановки вопросов или применения тех или иных аргументов, весь тип его мышления вплоть до используемого им понятийного аппарата попадали в зависимость от партийной программы. Это неизбежно отражалось на модификации «левой мысли» в амбивалентную, постоянно меняющуюся, допускающую самые разные интерпретации своих отдельных положений идеологическую систему ценностей.

Социалисты все меньше были склонны к рефлексирующей и теоретической позиции, в большей степени направляя свое внимание на конкретные стратегические и организационные проблемы.

Несмотря на нараставшую популярность теории К. Маркса, далеко не все революционные группы в России и в среде «левой» эмиграции перешли на позиции марксизма. Народники приняли принцип классовой борьбы, признали непререкаемым факт внедрения капиталистических отношений в большинство сфер общественно-политической жизни России, однако они считали, что реальная степень проникновения капитализма в русскую деревню и дифференциация сельского населения серьезно преувеличивались марксистами. Народники указывали на то, что интересы городского пролетариата тесно связаны с интересами крестьянства, которое продолжало, с их точки зрения, оставаться главной движущей силой революции. Тезис классиков революционного народничества о регрессивности капитализма в России корректировался и сужался областью земледелия. Обоснованием возможности некапиталистического пути развития деревни послужили положения об устойчивости крестьянских трудовых сообществ и их способности противостоять конкуренции со стороны крупных капиталистических хозяйств. Главным выразителем настроений, направленных против общины со стороны правительства стал министр внутренних дел П.А. Столыпин. Земельная реформа П.А. Столыпина встретила резкое неприятие со стороны всех политических организаций народнического толка, воспринявших ее как отражение интересов крупных собственников, попытку внедрения в общину принципа социальной дифференциации, способствовавшего ее разложению, и как наступление на местное самоуправление с целью развития товарно-капиталистического хозяйства. А тот факт, что за одиннадцать лет столыпинской реформы из общины вышло сравнительно небольшое число крестьян[82], подтвердил в глазах народников их установку на возможность социалистической модернизации общины как главной альтернативы капиталистическим отношениям. В начале XX в. народнические воззрения в основном были представлены в политических доктринах социалистов-революционеров и анархистов.

Социалисты-революционеры (эсеры) как политическая организация, объединившая различные кружки народнического толка, оформились к 1902 г., а через несколько лет они превратились в крупнейшую и самую многочисленную в России партию. Ведущим теоретиком и автором многих программ партии стал В.М. Чернов. Отрицая наличие принципиальных разногласий между крестьянством и пролетариатом, эсеры выдвинули идею союза этих двух классов в революции, реальным воплощением которого должна была стать единая социалистическая партия, которую эсеры, отрицавшие строгую централизацию, представляли в виде федерации автономных групп. Предпосылки для мирного, демократического развития деревни по некапиталистическому пути к социализму должна была создать социализация – отмена частной собственности на землю, соответствующая общинным представлениям большей части крестьянства: земля в результате социализации должна перейти в руки крестьянских общин. Программа партии провозглашала конечной целью экспроприацию капиталистической собственности и реорганизацию производства и всего общественного строя на социалистических началах. В условиях борьбы правительства с революционными установками эсеры признали террор наиболее эффективным средством противостояния властям и дезорганизации правительства, действенным методом борьбы с самодержавной бюрократией и результативным способом агитации и пропаганды.