Льюис Спенс - Атлантида. История исчезнувшей цивилизации
Можно представить себе, как в холода они проводили время за этими занятиями… Мощные и очень острые гравировальные инструменты были также необходимы для резьбы по слоновой кости и стеатиту – например для вырезания человеческих фигур и статуэток, подобных тем, что найдены в Гроттес-де-Грималди и в Виллендорфе. И более внушительные инструменты нужны были для работы над большими каменными барельефами в Лосселе… Поскольку это искусство захватывало все новое пространство, очевидно, что мы имеем дело не с локальной формой развития какого-то одного народа, а скорее сотрудничества многочисленных колоний, более или менее связанных друг с другом и вместе распространяющих свои изобретения и открытия».
Эта одаренная раса, кроманьонцы, искусство которых часто называется «ориньякским» благодаря находкам, обнаруженным в гроте Ориньяк во Франции, была первоначально открыта М.Е. Ларте возле маленькой деревушки Кроманьон недалеко от Лес-Эзьес на реке Везере.
Обнаружение останков этой расы, предшественников азилийцев, сразу же пробудило глубокий интерес в научном мире. Их рост и объем головного мозга, судя по сохранившимся скелетам, были настолько поразительными, что привели антропологов к заключению, что в это время в Европе жил человек куда более развитый, чем предполагалось ранее. Средний рост кроманьонского человека равнялся 6 футам У2 дюйма, у него были относительно короткие руки – признак более высокого расового развития – и необычно большой череп. Эта раса вторглась в Европу в конце ледникового периода, или приблизительно двадцать пять тысяч лет назад, и кажется, практически полностью смела на своем пути низкий и недоразвитый тип человека, известный под названием «неандертальцы», которых они находили в редких, разбросанных поселениях.
Кроманьонские могилы представляют собой совершенно новое явление в археологии палеолита, или древнего каменного века. Они окружены кремнем, галькой, утыканы раковинами, зубами и другими амулетами и талисманами. Большие покрывала или ожерелья из раковин закрывают либо отдельные органы, либо целиком все тело, и каждый знак здесь свидетельствует, что эти люди искренне верили в будущую загробную жизнь и хоронили имущество умершего вместе с ним, чтобы он смог использовать свои вещи в посмертной жизни. Кроме того, некоторые похоронные ритуалы кроманьонцев свидетельствуют о первых примитивных попытках сохранения тел мертвых, которые позже развились в искусство мумификации. Плоть удалялась от костей скелетов, и они окрашивались в красный цвет, цвет жизни. «Мертвец должен был жить снова в его собственном теле, основой которого были кости, – говорит Макалистер. – Окрашивание скелета в цвет жизни было самой близкой к мумификации практикой, которую только знали палеолитические люди; это была попытка сделать тело снова пригодным для использования его владельцем».
Искусства и ремесла этих замечательных людей, чьей главной родиной были Бискайское побережье, Пиренейская область и Дордонь, были значительно более продвинутыми, чем любые другие артефакты палеолитических цивилизаций, и их образцы все еще можно увидеть в пещерах упомянутых регионов, где они когда-то обитали. Их искусство в основном состояло из замечательных рисунков, картин и скульптур животных, лошадей, оленей, медведей, бизонов и мамонтов, а также редких статуэток, изображающих человеческие фигуры, которые были, вероятно, их идолами или богами. Это ориньякское искусство процветало в течение пятнадцати тысяч лет или между двадцатью пятью и десятью тысячами лет назад, когда капсийская и азилийская раса ворвались и вытеснили этих древних людей. Их наиболее значительный период известен как мадленский. Беглый взгляд на любую книгу по ориньякскому искусству, уверяет «Учебник европейской археологии» Макалистера или книга Осборна «Люди древнего каменного века», сразу убедит читателя в его несомненном превосходстве и «современном» характере и докажет ему, что людей, которые произвели все это, никак нельзя считать простыми дикарями. В легкости и оригинальности, по крайней мере, ориньякское искусство действительно весьма превосходит искусство Египта или Вавилона и достигает столь высокого уровня, что оно должно было культивироваться где-то еще, кроме территории, на которой оно процветало в течение многих тысяч лет. Но где? Эта высокоразвитая раса живописцев и скульпторов, которая придумала и воплотила столь удивительные творения такого замечательного гения, которая обладала вкусом, столь зрелым и столь тонким, должна была иметь долгую историю в неких иных землях.
Ни один из ныне живущих археологов, возможно, не позволяет себе высказываться с такой смелостью о проблеме верхнего палеолита, как Эбби Бревиль. По его мнению, последовательные вторжения новой культуры произошли или со стороны Средиземноморья, или от той части Бискайского побережья Франции и Испании, которую он называет «атлантической». «Археологическое доказательство, – говорит Осборн, – всецело поддерживает гипотезу вторжения новой культуры, и она, кажется, усилена изучением человеческих типов».
«Мы едва ли можем рассматривать ее восточное происхождение, – пишет Бревиль, – потому что эти более ранние стадии ориньякских ремесел пока еще не были обнаружены в Центральной или Восточной Европе». «Южное происхождение, – говорит Осборн, – кажется более вероятным, потому что ориньякские колонии, по-видимому, окружали все Средиземное море и находились в Северной Африке, Сицилии, на Итальянском и Пиренейском полуостровах, от которых они простирались на большую часть Южной Франции». В Тунисе мы находим очень примитивную ориньякскую культуру, похожую на ту, что в Абри-Оди, в Дордони, с орудиями, несомненно подобными орудиям из Шантельперрона во Франции. Даже далеко на востоке, в пещере Амелиас в Сирии, а также на некоторых археологических площадках в Финикии найдены характерно ориньякские артефакты, но «раннее ориньякское ремесло замечено в районах Дордони и Пиренеев».
«Кроманьонские люди, – говорит Макалистер, – где бы и при каких бы обстоятельствах они ни произошли, развили и установили свои особенные характерные для их культуры черты в некоем внеевропейском центре, прежде чем они вторглись на наш континент».
Таким образом, мы видим, что кроманьонский человек прибыл в Юго-Западную Европу в период, когда большие понижения земной поверхности происходили и в Европе, и в Атлантике. И в действительности существенно, что эти ориньякские участки, обнаруженные и в Испании, и во Франции, все без исключения, расположены в области Бискайского залива, а не на южных побережьях. Также весьма примечательно, как я уже заметил, что культура гуанчей, населения Канарских остроbob, была, несомненно, ориньякской. Эта гипотеза взаимоотношения культур, поддержанная Осборном, Рене Верно и покойным лордом Аберкромби, доказывает, что раса кроманьонцев была аборигенной на Канарских островах – обломках Атлантиды, а не мигрировала туда из Европы. Подобно многим из животных и растений этих остаточных островов, кроманьонский человек был отрезан и изолирован на них неким значительным естественным катаклизмом. Во времена, когда он жил, морской навигации еще не знали. Он, должно быть, вторгся в Европу в конце ледникового периода, или приблизительно двадцать пять тысяч лет назад, посредством все еще существовавшего тогда сухопутного моста. То, что он не мигрировал из Европы на Канарские острова, очевидно, поскольку он – захватчик Европы, переселенец в тех местах, где был впервые обнаружен.
Исследуется еще и другое свидетельство, показывающее, что кроманьонский человек имел внеевропейское происхождение.
В своих «Расах Европы» доктор Рипли развивает теорию, согласно которой баски Северной Испании и Южной Франции говорят на языке, унаследованном от кроманьонцев. «Эта гипотезу стоит хорошо изучить, – говорит Осборн, – так как нет ничего невообразимого в том, что предки басков победили кроманьонцев и впоследствии переняли их язык». Недостаточная близость баскского языка и других европейских языков хорошо известна, также известно, что он очень похож на некоторые американские языки. «Факт бесспорен, – говорит доктор Фаррер в своих «Языковых семьях», – и чрезвычайно примечательно, что, в то время как происхождение баскских корней окончательно не объяснено, никогда не было никакого сомнения в том, что этот изолированный язык, сохранивший свою уникальность в западном уголке Европы между двумя могущественными королевствами, напоминает по своей грамматической структуре исконные языки расположенного напротив континента». Профессор Дж. Л. Майрс в «Кембриджской древней истории» говорит следующее: «Исходя из подобия между ориньякскими черепами в Европе и доисторическими черепами в Лагоа-Санта в Бразилии и других отдаленных окрестностях по берегам Южной Америки, следует, что этот человеческий тип некогда имел почти столь же широкое распространение, как и древние предметы его утвари». Баскский язык может, таким образом, быть единственным уцелевшим остатком языка Атлантиды.
