Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг. - Дмитрий Юрьевич Пучков
Одним из важнейших пунктов в договоре с англичанами было то, что державы коалиции обязались не удерживать за собой острова, которые будут отбиты у французов, а общая цель союза была определена следующим образом: «действенными мерами положить предел успехам французского оружия и распространению правил анархических; принудить Францию войти в прежние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие»[49].
Обратим внимание, что здесь не говорится даже о реставрации монархии во Франции, хотя, конечно, такая реставрация рассматривается как положительная перспектива. Главная же цель союза – крестовый поход во имя справедливости, восстановление прежних границ и законных властей.
На этот раз соотношение сил на фронтах было явно не в пользу французов. Во Франции угас революционный энтузиазм. Бонапарт это точно подметил, вспомним его фразу: «Война, которая еще недавно была национальной и народной… стала войной, безразличной народу, войной лишь правительств». Но французское правительство – Директория – было насквозь коррумпировано, могло дать пример не самопожертвования, а лишь стяжательства и грязных махинаций. Экономика страны, снабжение армии – все было в полном развале. Хаос царил внутри страны, бандиты хозяйничали на дорогах. Такое правительство «могло тиранить, но не могло править». Нетрудно догадаться, что армия в этих условиях не могла быть ни многочисленной, ни хорошо обеспеченной. Повальное дезертирство охватило ее ряды. Если же учесть, что одновременно войска несли потери, нетрудно догадаться, что их численность резко сократилась.
Если в августе 1794 г., по рапорту военного министра Петие, в строю было 732 474 человека, то к августу 1795 г. осталось 484 363 человека, а к концу 1796 г. – 396 016 человек. Реально к началу кампании 1799 г. французы могли выставить для войны с коалицией на всех европейских фронтах всего лишь около 200 тыс. солдат[50]!
Правда, здесь нужно сделать одно очень важное добавление. Если процесс развала и гниения охватил правящую верхушку, в армии наблюдались иные тенденции. В военной среде все больше зрело раздражение действиями властей и даже просто открытая вражда по отношению к правительству. В войсках, несмотря ни на что, продолжали жить остатки республиканских идеалов, но одновременно солдаты и офицеры слишком явственно видели пороки и ущербное бессилие Директории.
Мысль о том, что «отечество коррумпировано», что республика продается с молотка, стала распространяться в армии. На биваках говорили, что аристократы готовятся уничтожить завоевания Революции, что им помогает «аристократия богатства». Солдаты и офицеры, вернувшиеся из краткого отпуска, рассказывали, что в городах властвуют «мюскадены»[51], что золотая молодежь избивает и убивает «патриотов» и особенно тех, кто носит военную форму.
Еще недавно рассматриваемые как «лучшие граждане», герои республики, солдаты и офицеры превратились в отверженных, презираемых нуворишами. «Едва вы покидаете военный лагерь, чтобы отдохнуть на квартирах, или, победив в одном месте, вы направляетесь в другой конец страны, как вместо уважения со стороны граждан вы испытываете только унижение и даже оскорбление, – писал лейтенант французской армии эпохи Директории. – Можно все вытерпеть, но не общественное презрение»[52].
Отныне все более и более солдаты и офицеры республиканской армии стали рассматривать гражданское общество как противостоящую им силу, а армию – как единственную хранительницу республиканских идеалов.
Отношение солдат и офицеров к властям в период Директории ярко проявилось во время событий в Риме сразу после занятия его французами в феврале 1798 г. Младшие офицеры, поддержанные солдатами и рядом старших офицеров, организовали настоящий мятеж. Формальной его причиной была невыплата жалованья и ужасающее материальное положение войск, лишенных всякого правильного снабжения. Однако в петициях, адресованных командованию и одновременно распространяемых среди жителей, говорилось о возмущении простых солдат и офицеров действиями высших чиновников: «В то время как войска нуждаются во всем, расхитители на наших глазах громоздят награбленное, выставляя напоказ возмутительную роскошь; игорные дома и места разврата полны чиновниками военной администрации, скандальное расточительство которых и громкие оргии оскорбляют нужду солдат…»[53]
Одновременно армия отныне рассматривала себя как истинную носительницу чести и республиканских идеалов: «Армия в нашем лице требует, чтобы правосудие совершилось над грабителями, которые бесчестят имя француза; она желает, чтобы были возмещены все разорения, содеянные против правил человечности в домах и церквях, принадлежащих государствам, состоящим в мире с Республикой»[54].
Мятеж с трудом удалось погасить, причем только тогда, когда генерал Массена, считавшийся солдатами и офицерами одним из главных пособников коррумпированных чиновников, покинул армию, передав командование другому генералу.
Впрочем, наряду с недоверием и враждебностью к правительству, отсутствием морального подъема и веры в правоту своего дела, армия с точки зрения чисто профессионально-технической в общем скорее улучшилась. За годы непрерывной войны солдаты и офицеры получили огромный боевой опыт. Дезертировать же было так легко, что, можно сказать, в рядах остались лишь те, кто хотел этого. В результате почти все источники сходятся на том, что французские войска того периода времени, несмотря на истрепанные, разношерстные мундиры, четко маневрировали на учебном плацу и под огнем, храбро сражались в бою.
В общем, несмотря на неспособность и коррумпированность французского правительства, коалиции навряд ли пришлось бы рассчитывать на легкую победу, если бы Бонапарт с 35 тыс. отборных солдат и целой плеядой блестящих генералов не оказался совершенно отрезанным от событий на европейском театре военных действий. Отсутствие этих элитных сил давало союзникам дополнительное преимущество.
К весне 1799 г. они смогли двинуть против республики более 330 тыс. солдат. Разумеется, эти войска были разбросаны на широком фронте от Голландии до Северной Италии, однако на ряде участков у союзников численное превосходство было полуторакратное, даже двукратное.
Еще до начала боевых действий на континенте русский флот совместно с турецким произвел успешную военно-морскую операцию. 1 октября 1798 г. русская эскадра под командованием адмирала Ушакова[55]подошла к Ионическим островам. Русские десанты быстро овладели почти всеми островами. Исключение составил остров Корфу, где французы заперлись в мощной крепости, и небольшой остров Видо, также хорошо укрепленный республиканцами. 29 февраля 1799 г. в ходе ожесточенного штурма русско-турецкий десант захватил остров Видо, а французский гарнизон на Корфу был полностью блокирован, сама крепость осаждена с помощью
