Заговоры и борьба за власть. От Ленина до Хрущева - Рудольф Константинович Баландин
Как ни уверяют читателей, слушателей и зрителей поклонники Столыпина (и «демократы», и «патриоты»), но массовые репрессии периода первой русской революции не имеют аналогов в российской истории XIX века. Правда, и революция случилась у нас тогда впервые.
Как бы то ни было, на фоне жестоких массовых репрессий крайне странным выглядит смягчение участи сидевшего в камере смертников человека, при том, что еще раньше он уже получал смертный приговор! И кто же был помилован? Даже не рядовой член боевой дружины, а ее руководитель, вожак вооруженных массовых выступлений, организатор терактов!
Принимая все это во внимание, приходится признать версию Николаевского если не убедительной, то вполне вероятной.
Признаком растущей политической силы Сталина стало избрание преемником Фрунзе, выдвинутого вождем, К.Е. Ворошилова. Были отвергнуты кандидатуры Зиновьева – М.М. Лашевич и Тухачевского – Г.К. Орджоникидзе (Тухачевского с Серго и впоследствии связывали тесные дружественные отношения).
Некоторые моменты политической биографии Ворошилова малоизвестны, но представляются нам крайне интересными. В годы Гражданской войны он выполнял приказы Троцкого, в частности участвовал в репрессиях против махновцев. В начале 20-х годов прославлял Зиновьева как покровителя 1-й Конной армии. Вместе с Зиновьевым, Орджоникидзе и другими участвовал в нелегальном антисталинском собрании летом 1923 года в пещерах Кисловодска (так называемое «пещерное совещание»). Там речь шла о замене поста генерального секретаря ЦК партии коллективным секретариатом.
Возможно, Ворошилов своевременно информировал Сталина о том, что происходило в Кисловодске, и тот вовремя принял меры.
Тревожной весной 1924 года Н.И. Муралова, перешедшего на сторону Троцкого, сменил на посту командующего Московским военным округом Ворошилов, ставший также членом президиума Реввоенсовета – военного Политбюро. В следующем году его назначили заместителем Фрунзе.
Новый нарком был очень кстати для Сталина. Ленинградская оппозиция Зиновьева готовилась дать ему решающий бой на приближающемся партийном форуме.
Маневры оппозиции
ХIV съезд партии открылся 18 декабря 1925 года. Этому предшествовала яростная борьба за место его проведения. На предыдущем съезде было решено провести съезд в Ленинграде – цитадели Зиновьева. В городе на Неве новую оппозицию могли легко поддержать «массы», приглашенные в зал заседаний по гостевым билетам.
Отменить решение XIII съезда было непросто. И все же сталинско-рыковскому большинству Политбюро в октябре 1925 года удалось аннулировать «устаревшее» решение. Съезд был созван в Москве. Когда ленинградская делегация вошла в кремлевский зал, ее встретила стена отчуждения и враждебности.
О политических баталиях на XIV съезде написано немало, но, на наш взгляд, в целом слишком слабо проанализирована позиция на нем Л.Д. Троцкого. Она весьма загадочна. Существует версия, что Сталин через Л.П. Серебрякова предлагал Троцкому антизиновьевский союз. Но вождь полуразбитой «старой» троцкистской оппозиции избрал нейтралитет. Есть намеки на то, что большинство Политбюро пообещало Льву Давидовичу за этот нейтралитет столь желанный для него пост председателя ВСНХ – «министерства министерств», руководившего всей промышленностью СССР. Ведь Дзержинский уже ставил вопрос о своей отставке с этой должности.
Троцкому на съезде был задан прямой вопрос: «Почему молчит товарищ Троцкий?» В ответ услышали известную всем пословицу: «Слово – серебро. Молчание – золото».
Но, может быть, многое объяснит отрывок из воспоминаний писателя-троцкиста Виктора Сержа (В.Л. Кибальчича). По его словам, Виктор Эльцин передал ему указания «старика» (Троцкого): «Пока ничего не предпринимать, не обнаруживать себя, крепить связи, сохранять наши кадры 1923 года, пусть Зиновьев исчерпает себя…»
Правда, Зиновьев себя не исчерпал. Сталин, разгадав замысел Троцкого, не пошел на обострение ситуации и достиг консенсуса с Григорием Евсеевичем. Зиновьевцы на съезде были выбраны во все руководящие органы партии.
Каменева вывели из Политбюро и сняли со всех высоких постов. Но Зиновьев не принял протянутой ему Сталиным руки. «Все, или ничего!» был лозунг, недальновидно выбранный лидером Ленинграда и Коминтерна. Вернувшись на берега Невы, Зиновьев организовал блокирование решений съезда, осудившего его позицию.
Зимой 1926 года Сталин направил в Ленинград Кирова с поручением переломить ситуацию. Сторонники съезда в Ленинградской парторганизации были запуганы и изолированы зиновьевцами. У Кирова первое время не оказалось даже крыши над головой. Ему с большим трудом удалось подыскать помещение для собраний сторонников съездовских решений. Это помещение предоставил бывший царский полковник, беспартийный командующий Ленинградским военным округом Б.М. Шапошников.
И тут по зиновьевцам неожиданно ударили троцкисты. К примеру, начальник Высшей кавалерийской школы С.А. Туровский ходил с револьвером в руке и разгонял митинги зиновьевцев. В результате в выигрыше оказался Сталин. Начал медленно вырисовываться перелом в его пользу. Если в 1917 году Зиновьев, несомненно, пользовался большим влиянием в широких слоях партии и среди революционно настроенных рабочих, то в середине 20-х годов авторитет его среди рядовых партийцев был окончательно подорван участием в качестве руководителя в «красном терроре» 1918 года (правда, вначале он старался сдерживать peпpeccии) и репрессиями 1921 года.
Зиновьев был только тенью гиганта. Ленина не стало, и тень исчезла. В апреле 1926 года вытесненный из Ленинграда Г.Е. Зиновьев заключил союз со своим вчерашним врагом Троцким.
«Проявленная при заключении союза с Троцким беспринципность Зиновьева повергла в смущение даже его самых преданных сторонников».
Этот еще недавно считавшийся невозможным союз усилил разброд среди сторонников оппозиции и содействовал уходу многих из ее рядов. Только среди студентов МГУ осталось еще много зиновьевцев. Они возмущались: «Там в Ленинграде лучшие партийные кадры! Там лучшие армейские и флотские коммунисты! Почему ленинградская радиостанция имени Коминтерна не призывает к оружию?!»
Но Ленинград был уже под контролем Кирова, а значит, и Сталина. На июньском пленуме 1926 года Зиновьев лишился последней опоры. Ослабли его позиции в исполкоме Коминтерна. А на июльском пленуме ЦК ВКП(б) 1926 года он был выведен из состава Политбюро. В октябре того же года произошла его отставка с поста председателя Коминтерна.
Политические акции Зиновьева упали крайне низко. Вот что вспоминал бывший советский военный разведчик и дипломат, а тогда тайный троцкист, ставший в 1937 году невозвращенцем, а после Второй мировой войны директором Русской службы «Голоса Америки» А.Г. Бармин:
«К этому времени авторитет Зиновьева значительно пошатнулся… Не
