Теренс Пауэлл - Кельты. Воины и маги
Еще одну занятную параллель с ирландскими обычаями можно найти в словах Цезаря о том, что галлы, не подчинившиеся решению судей, подвергались отлучению от жертвоприношений, лишались доброго имени и теряли право жить в нормальном обществе. Здесь будет уместно вспомнить уже упоминавшиеся ирландские понятия «nemed» и «saor». Цезарь также сообщает, что в Галлии сыновья не могли появляться на публике в обществе своих отцов до достижения возраста, в котором дозволялось носить оружие, из чего можно сделать вывод о существовании у галлов, так же как и у обитателей Ирландии, обычая отдавать детей на воспитание в другие семьи. В Ирландии мальчиков в раннем возрасте препоручали заботам наставников из семей высшего ранга, которые возвращали их в отчий дом по достижении семнадцати лет – возраста мужской зрелости. Девочки, которых тоже отдавали на воспитание приемным родителям, возвращались в семью четырнадцатилетними – в «возрасте выбора», когда приходило время подыскивать жениха. Приемные родители отвечали за их обучение ремеслам и искусствам, которыми приличествовало владеть представительницам семей определенного социального ранга. Как и в случае с мальчиками, наставники получали плату за опеку и обучение.
Точность сведений Цезаря о приданом и, в частности, о разделе имущества после смерти одного из супругов вызывает сомнение. Ирландская традиция свидетельствует о том, что за невест издревле платили выкуп, при этом развивалась особая система приданого, согласно которой невеста должна была принести в семейный бюджет определенную долю от состояния жениха. В Ирландии, как и в Галлии, мужчина мог иметь нескольких жен, но, по ирландским обычаям, в семье была только одна старшая жена (cetmuinter), для остальных существовала строгая иерархия.
Что касается абсолютной власти главы семьи над своими женами и детьми, здесь ирландский и галльский обычаи всецело совпадают и служат иллюстрацией основополагающего индоевропейского принципа патриархата. Далее необходимо сказать несколько слов о статусе кельтских женщин. Общепринятая точка зрения состоит в том, что право женщин владеть собственностью, как и право дочерей наследовать отцовское имущество, – продукт позднейшего развития общества, нашедший отражение в различных индоевропейских законодательных системах. С другой точки зрения, более либеральной, эти права существовали в самые разные эпохи у ариев, римлян и кельтов. Стоит вспомнить роскошные «княжеские» погребения, например в Виксе и Рейнхейме, – в них среди пышного убранства, украшений и богатого погребального инвентаря в одиночестве покоятся кельтские женщины. В этих случаях можно говорить и о высоком положении, и о праве владеть собственностью, в целом же факты свидетельствуют о том, что полное бесправие слабого пола было следствием господства законов первобытного общества во времена миграций и тяжелых испытаний, хотя законодательная система была все же достаточно гибкой для того, чтобы в периоды спокойствия и процветания предоставить женщинам большую свободу в семейной и общественной сферах.
Сельское хозяйство. Теперь, после обзора обширных территорий, занимаемых кельтами, должен последовать вывод о том, что сельское хозяйство, которое было для них основным источником пропитания, имело свои региональные особенности. Ремесленное производство, торговля и, конечно, грабежи приносили определенный доход, но средние кельтские túiath или племена жили все же главным образом за счет земледелия, скотоводства или смешанного натурального хозяйства. И в этом состоит одно из отличий кельтов от современных им варварских народов на востоке, таких, как скифы и фракийцы, чьи бескрайние владения – пастбищные земли – диктовали большую степень единообразия занятий.
Материалы археологических раскопок свидетельствуют о том, что, помимо выращивания сельскохозяйственных культур, кельты занимались разведением крупного рогатого скота, свиней и овец. Источником этих сведений являются найденные фрагменты хозяйственных построек, в том числе для высушивания и хранения зерна, а также кости домашних животных, которые в больших количествах обнаруживают в мусорных ямах древних поселений. В настоящее время трудно воссоздать кельтскую земледельческую практику. На землях, где раньше жили кельты, селились новые обитатели, так происходило в течение многих веков, и следы древних полевых систем в большинстве своем утрачены. Сохранились они – вместе с пограничными рвами, пастбищами, загонами для скота и жилыми постройками, относящимися к позднему бронзовому и железному векам, – лишь в Южной Англии, высоко на склонах меловых холмов, и только благодаря тому, что в свое время жители покинули эти земли в поисках равнинных, более плодородных почв. Похожие полевые системы были открыты археологами в Западной Дании, которая не вполне относится к кельтской зоне; что касается древней кельтской прародины, на ее территории о земледельческой практике можно судить лишь по остаткам жилых домов и хозяйственных построек – свидетельств о способах обработки земли и полевых системах не осталось.
Поселения: региональные контрасты. Напомним, что в период зарождения кельтского мира носители культуры полей погребальных урн Верхнедунайского региона занимались преимущественно равнинным земледелием, а более древней формой ведения хозяйства было экстенсивное скотоводство на склонах холмов и нагорий. Несмотря на безусловное смешение культур и народов в последующие века, можно проследить сохранение и параллельное сосуществование этих двух разных практик в сельском хозяйстве, что, впрочем, может быть обусловлено не столько приверженностью старому хозяйственному укладу, сколько вынужденным приспособлением к природным условиям. Рассмотрим два типа поселений – разные по сути, они оба имеют важное значение. На первом месте стоят кельтские поселения в Лангедоке – именно там греческие торговцы с Западного Средиземноморья могли впервые услышать о кельтах, – и на втором месте – Ирландия, чья народная литературная традиция берет начало в доисторическом прошлом.
Лангедок. В первой главе говорилось о том, как племена из североальпийской зоны расселились в Южной Франции и вблизи Пиренеев. Сосредоточив внимание на Лангедоке, можно сказать, что оседлые общины иммигрантов, занимавшихся земледелием на прибрежных равнинах, соседствовали там с поселениями на вершинах холмов. Позднее эти поселения были укреплены и превратились в оппидумы, отражавшие натиск римских завоевателей. Несмотря на контакты с местным населением и огромное влияние греческих торговцев, материальная культура обитателей оппидумов выдает их североальпийское происхождение и трудно не увидеть в них народ преимущественно кельтский.
Археологические сведения указывают на существование в ту же эпоху общин скотоводов, имевших, возможно, более древнее происхождение и обитавших на известняковых garrigues[3], которые формируют южную оконечность Севенн и переходят в прибрежную равнину. Подобные им пастушеские племена бродили по предгорьям Пиренеев; в обычаях и тех и других было возводить небольшие курганы над кремационными погребениями, в которых находят глиняные и металлические изделия, схожие с теми, что оставили после себя обитатели равнин, и также несущие печать североальпийского и гальштатского культурного влияния.
Таким образом, скотоводы на этих землях тоже были чужаками. Их принято считать кельтами, но на современном этапе развития науки было бы опрометчиво заявлять, будто образ жизни этих племен обусловлен древним среднеевропейским скотоводческим наследием, а не естественными обстоятельствами миграций. Нельзя с уверенностью сказать, что они были кочевниками; хотя археологи не обнаружили следов их поселений, можно предположить, что небольшие крепости из камня строили именно скотоводы. Единственное указание на приверженность этих людей кочевому скотоводческому укладу – возведение погребальных курганных насыпей, служивших вечными памятниками и надежными ориентирами, тогда как в зонах оседлости совершенно плоские поля погребальных урн имели чисто номинальные межевые вехи – деревянные столбики или ограды, как это было принято у обитателей равнин.
Британия. Появление таких «общежитий», как лангедокские оппидумы, подразумевает определенную плотность населения и, как следствие, налаженное земледельческое хозяйство, а также наличие экономических и социальных предпосылок, обусловливающих способность людей сообща создавать надежные и функциональные крепости. Носители культуры полей погребальных урн в североальпийской зоне были на это способны, о чем свидетельствуют возведенные ими укрепления. В Южной Британии городища – укрепленные поселения (фото 45, 46, 77) – обнаружены главным образом в зоне оседлости носителей культуры железного века А, которые занимались земледелием и вели смешанное хозяйство. Для них крепости, по всей видимости, не были местом постоянного обитания – прежде всего они служили убежищем и общественным центром, а кельты, принадлежавшие к классу свободных людей, жили в собственных домах, окруженных хозяйственными постройками.
