Рамазан Абдулатипов - Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени
Между тем за «кулисами» Съезда очень активно действовали блоки, фракции, группировки. Очень деятельными были демократы. В отличие от них коммунисты, убежденные в своем полном контроле над ситуацией, вели себя и самонадеянно, и пассивно. Работники ЦК КПСС были скованы в своих действиях руководством. Орготдел ЦК, в котором догматизм и партийное чванство особенно процветали, все проваливал. Если хоть что-то все же получалось, то лишь благодаря привычному соблюдению значительной части этой категории депутатов партийной дисциплины. По вопросу суверенитета России в составе Союза мало кто из них выступал против: свою задачу они видели в том, чтобы и рыбку съесть, и ноги в реке не намочить, то есть и суверенитет получить, и Союз сохранить.
Заманчиво. Но практическое обеспечение российского суверенитета было труднодостижимым: 80 процентов территорий и производства РСФСР находилось под недремлющим оком союзных органов. Поэтому первое, с чего следовало начинать, это с разграничения полномочий. Реально здесь имелись только два пути: превращение Союза в конфедерацию или постепенное, эволюционное разграничение полномочий между центром и республиками. Съезд выбрал второй путь.
Представляла интерес концепция Ельцина, согласно которой дорога к суверенитету Российской Федерации пролегала через иерархию суверенитетов других территориально-административных образований, а отправным пунктом служил бы суверенитет отдельного человека. Но, видимо, не очень удачно преподнесенная, эта концепция часто истолковывалась превратно. На мой взгляд, идея суверенитета отдельной личности, как неотъемлемой части демократически понимаемого суверенитета, вполне приемлема. Но как к ней подступиться? Как ее реализовать?
Сегодня разве что с иронией можно говорить о «суверенитете личности», особенно суверенитете пенсионеров, студентов, учителей…
Из представителей автономий активно действовал на Съезде Председатель Совета Министров Татарской АССР Сабиров. В его речах чувствовалось назревшее решение сепаратистских сил республики получить особый статус в Российской Федерации. Его выступление было посвящено великому вкладу Татарской АССР в экономику Российской Федерации и бедственному положению республики. Подобные сетования, почин которым был задан на союзном Съезде, когда каждый выходивший к микрофону начинал плакаться на исключительно горькую судьбу и жизнь своего народа, охватили и российский Съезд. Между тем корни проблемы лежали гораздо глубже. Они уходили в сложившуюся систему экономики, политики, управления. Надо было постепенно менять всю систему, а не просто ломать, крушить.
Съезд – великое скопление человеческого, национального и социально-политического потенциала разных культур и религий. В этом смысле каждый его участник, обладающий тем или иным запасом творческих сил, обладал возможностью направить его работу в созидательное или разрушительное русло. Меня привлекло, например, выступление депутата Ф. Д. Поленова, сказавшего о том, что в переживаемый страной критический момент надо быть вместе с Родиной, Отечеством, необходимо консолидироваться. Он был в числе немногих, напомнивших о российской традиции соборности при решении острых политических вопросов.
Вполне понятно, что на съездах всегда есть кому и что сказать. Но дать всем высказаться – невозможно.
23 мая мне наконец удалось выступить. Проблему суверенитета я видел в разграничении полномочий Союза и России. Я сказал, что принятые законы СССР ущемляют права республик, в том числе и России, нарушают даже принципы Союзного договора, заложенные в 1922 году. Полномочия, которые Российская Федерация делегировала Союзу, должны быть незамедлительно определены на этом Съезде. Пренебрежительное отношение к Союзу перекинется и на Российскую Федерацию, так что может оказаться под сомнением вопрос о самостоятельности России. Российскую Федерацию надо воспринимать исходя из федеративного устройства, а все составные части республики должны выступать ее равноправными субъектами.
Еще раньше в своей речи Борис Николаевич Ельцин говорил о «субъектности нашей Федерации и необходимости заключения Федеративного договора». Оставался нерешенным вопрос о субъектности русского народа и форме выражения воли русской нации. Этот вопрос решался Федеративным договором, равноправным участием в нем краев и областей. Однако такая позиция не находила понимания, а то и встречала сопротивление представителей республик.
Должен отметить огромное число выступлений от автономий, что свидетельствует о равноправии, царившем на Съезде. Да они и не вели себя так, как некоторые радикальные силы России по отношению к Союзу. К примеру, Г. Старовойтова предложила России стать инициатором заключения нового договора трех славянских республик (реализовано в декабре 1991 г.) с дальнейшим присоединением всех желающих к этой Федерации. Видимо, не зря она стала позже советником Президента. Идею развала Союза ей удалось реализовать до конца. Федерации, естественно, не получилось, да к ней и не стремились эти силы. Но возникло СНГ, а вместе с ним вспыхнули войны и конфликты. Идея СНГ, похоже, давно обсуждалась в окружении Ельцина, коль скоро к ней так упорно и неоднократно возвращались в своих выступлениях Старовойтова, Шелов-Коведяев, Румянцев и другие. Подобный путь некоторые хотели уготовить и России, и похоже, что от его реализации еще не все отказались.
Вполне обоснованной показалась мне речь Председателя Верховного Совета Якутской республики М. Николаева. Упомянув о полномочиях Якутской республики и приверженности ее России, он вместе с тем выделил тот факт, что Якутия находится под двойным гнетом. Он напомнил, что доля отчислений от прибыли союзных предприятий в бюджет большинства республик составляет 20 процентов, а в бюджет Эстонии – 84 процента. Поэтому проблема равноправия субъектов Федерации вполне актуальна. Этот вопрос беспокоил многих, в том числе и республики, входящие в Российскую Федерацию. Поэтому понятно их стремление к равноправному участию в подписании не только Федеративного, но и Союзного договора. Из этого Съезд тоже устроил поистине глобальную проблему.
Вскоре стало ясно, что до избрания Председателя Верховного Совета РСФСР толком обсудить и решить назревшие проблемы невозможно. Оценка кандидатов на этот и другие руководящие посты, как я уже упоминал, шла только с политической позиции, ничто другое в расчет не принималось, хотя признаваться в этом никто не хотел.
Сколько перипетий разыгрывалось за пределами Кремлевского Дворца съездов! Встречи в ЦК КПСС на Старой площади, бесконечные инструктажи и наставления. Параллельно шли совещания в гостинице «Россия», где находилась штаб-квартира демократического блока. Радикальное крыло старалось навязать мысль о том, что если не будет избран Ельцин, то могут быть крупные выступления в Москве, Ленинграде, Свердловске. Я тоже думал, что если этого не произойдет, то общество будет дестабилизировано. Возможно, избрание Ельцина позволит четче определиться и Горбачеву. И тут Борису Николаевичу помог сам Горбачев. Его выступление 29 мая 1990 года на Съезде все решило. И, что называется, позволило Борису Николаевичу набрать дополнительные очки. Объявили результат голосования: из 1038 бюллетеней Власов получил «за» 467 голосов, «против» – 510; Ельцин – «за» – 530, «против» – 502.
Таким образом, на политической арене вновь оказался человек, в течение более чем двух лет находившийся в оппозиции и обещавший принести счастье и процветание народу.
Как же Борис Николаевич воспользуется властью? Сказать что-либо определенно было сложно. Власть в нашей стране не то же, что власть в других странах, где лидер находится в достаточно жесткой зависимости от избравшего его органа. В России же он традиционно неконтролируем в своих действиях, недосягаем для избравшего его народа, особенно если ему удастся сконцентрировать в своих руках большие властные полномочия. Так думал тогда не я один. И все же в этот знаменательный день у всех, видимо, вырвался вздох облегчения: «Свершилось!» Как и очень многие, забыв о своей политической позиции, аплодировал Ельцину и я. Число 12 оказалось счастливым для Ельцина: он был избран Председателем Верховного Совета. 12-й день работы Съезда. Суверенитет России провозглашен 12 июня 1991 года. И ровно через год – 12 июня 1992 года – он избирается Президентом России. А меня настораживали 12 человек из окружения Ельцина, которые, по моему убеждению, могли помешать ему заняться созидательной работой, 12, а не все окружение, ибо немало в нем и честных, грамотных людей.
Но тогда надежды были большие. Ельцин представлялся сильной самостоятельной личностью. Первые дни работы в чем-то оправдывали эти надежды. Воодушевленный победой, Борис Николаевич предложил собрать согласительную комиссию для обсуждения кандидатур своих заместителей. Ни для кого не была секретом моя приверженность центристским взглядам и позициям, ибо я не раз говорил об этом в депутатских группах. В той обстановке такая позиция, мягко говоря, не поощрялась. На совещании в ЦК КПСС моя кандидатура на выдвижение в заместители Председателя поддержки не получила. В. Н. Степанов, избранный Председателем Верховного Совета Карелии, взял самоотвод. Заняв первое место среди баллотирующихся в первом туре, я вышел во второй, где остался один на один с В. И. Штыгашевым. И хотя получил перевес голосов, их все равно оказалось недостаточно для избрания: сказалось то, что многие депутаты разъехались на субботу по своим регионам. Зарегистрировано было всего 835 депутатов из 1068.
