Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились
Ничего подобного не произошло. Но в недели, предшествующие Ялте, американские наблюдатели в стране доложили Вашингтону о многочисленных признаках того, что коммунисты готовятся захватить власть в стране, и предупреждали, что при поддержке, а иногда и активной помощи Красной армии и секретной полиции их действия, скорее всего, увенчаются успехом. Анна Паукер и другие румынские политические лидеры в середине января были вызваны в Москву, где получили указание начать кампанию за монополию власти Национального демократического фронта (коммунистического). Эта группа начала действовать, агитируя за настоящее левое правительство, которое скорее сможет гарантировать Румынии признание союзницей, возврат румынских военнопленных, содержащихся в Советском Союзе, вознаграждение в виде северной Трансильвании и экономическую помощь (предположительно, освобождение от выплаты репараций).
Советское правительство не скрывало неприязни и презрения как к существующему правительству, так и к народу Румынии. Советское Верховное командование управляло железной рукой. Как председатель Контрольной комиссии, советский представитель (генерал Виноградов) выпустил от имени комиссии инструкции без предварительного согласования с британским и американским представителями. Когда его упрекнули за это, он попытался оправдать свои действия чрезвычайной ситуацией и военной необходимостью. Но в более открытой беседе он выразил мнение, что американский и британский члены Контрольной комиссии в Италии приняли исполнительные решения по этой стране, не советуясь с ним, поэтому он чувствует себя вправе поступить точно так же в Румынии. Его во всем поддерживал Молотов.
К Болгарии советское правительство и армия относились более дружелюбно, но и более собственнически. Британский и американский члены Контрольной комиссии были практически отстранены от реального участия в ее работе. Советский представитель при поддержке Молотова утверждал, что, согласно договору о перемирии, он наделен решающей властью. С американским и британским представителями редко советовались, их неверно информировали и не позволяли ездить по стране, чтобы своими глазами видеть происходящее; фактически, как выразился Черчилль, их «интернировали».
Британское и американское правительства обратились с жалобой на советских председателей контрольных комиссий этих двух стран, Румынии и Болгарии. Они не просили равных прав. В конце концов Черчилль согласился, что во время войны Советский Союз должен иметь лидирующее положение в обеих странах. Но союзники просили советоваться с ними прежде, чем принимать политические решения, и добивались согласия Сталина, чтобы после окончания войны их представители получили равные права с советским. Но разбираться с этими жалобами было некогда. Их рассмотрение поручили дипломатам.
В Венгрии еще продолжались ожесточенные бои, и венгерские войска воевали по обе стороны фронта. Пока представители нового временного правительства, образованного в Дебрецене, ждали решения своей участи, в Москве Молотов с американским и британским послами обсудили соглашение о перемирии.
Остались неразрешенными два основных разногласия с советским правительством. Первое касалось вопроса, должна ли Контрольная комиссия быть лишь придатком советского главнокомандующего или подлинной совместной властью.
Текст первоначального предложения Советского Союза по вопросу о контроле, составленный 27 декабря 1944 года, представляет некоторый интерес, поскольку он явно свидетельствует о попытке Советского Союза получить преобладающее влияние над Венгрией:
«На весь период перемирия в Венгрии будет создана Союзная контрольная комиссия, которая будет наблюдать за исполнением условий перемирия под председательством представителей союзного (советского) Верховного командования и при участии представителей Соединенного Королевства и Соединенных Штатов.
В период между вступлением в силу перемирия и завершением военных операций против Германии Союзная контрольная комиссия будет находиться под общим контролем союзного (советского) Верховного командования».
Гарриман и Кларк Керр упорно добивались точного соглашения о правах и привилегиях американских и британских представителей и членов штабов. Согласно полученным указаниям, они были готовы согласиться на то, что, пока идет война, последнее слово должно принадлежать советскому председателю комиссии, но упорно требовали, чтобы американским и британским представителям предоставлялась информация о политических директивах задолго до их опубликования, чтобы их правительства имели возможность в случае несогласия заявить протест. Хотя вначале Молотов утверждал, что это невозможно, и ссылался на ситуацию в Италии, где, по его утверждению, уже больше года никто не советуется с советским правительством, в конце концов советское правительство уступило требованиям американцев и британцев.
Но когда речь заходила о требованиях американцев и британцев о полном равноправии всех членов Контрольной комиссии после окончания войны с Германией, советское правительство было непреклонно. Оно охотно гарантировало американским и британским членам комиссии больше привилегий и свободы передвижений, чем их коллегам в Румынии и Болгарии, но упорно отказывалось принять в качестве непреложного правила, что комиссия должна функционировать как группа из трех равных членов и принимать решения только при условии единодушного согласия. Американцы и британцы уступили. Может быть, потому, что поняли слова Молотова, брошенные им напрямик во время спора 8 января: «Для Советского Союза не было необходимости заключать перемирие с Венгрией, потому что Красная армия фактически была хозяином в этой стране. Она могла делать там что захочет». Однако оба посла приложили к своим отчетам письма к Молотову, в которых уведомляли, что их правительства оставляют за собой право снова вернуться к вопросу о равноправии после окончания войны с Германией.
Условия перемирия были переданы официальным лицам правительства в Дебрецене 18 января, приняты на следующий день, а назавтра подписаны маршалом Ворошиловым от имени Организации Объединенных Наций. По мере распространения частей Красной армии по всей стране группы и элементы, сочувствующие Советскому Союзу, набирали силу, становились активнее и наглее.
В Ялте эта ситуация была обсуждена лишь бегло.
Победы влекли за собой общественные беспорядки в одной стране за другой. Следует вспомнить, что на Московской конференции в октябре 1943 года тремя министрами иностранных дел обсуждалась идея единого подхода к ситуациям, возникающим в освобожденных странах, но тогда они нашли эту задачу слишком сложной и трудной. Теперь, в Ялте, когда было уже слишком поздно, американское правительство изо всех сил старалось решить ее.
Меморандумы, подготовленные для государственного секретаря и президента и вписанные в книгу протоколов, ведущуюся в Ялте, резюмируют основные тенденции развития ситуации в Европе:
1. Во многих мелких странах уменьшается возможность создания подлинно представительных демократических правительств.
2. Несмотря на англо-советское соглашение о зонах контроля, растут напряженность и подозрительность между партнерами. Британские официальные лица все больше склоняются к мнению, что русские стремятся привести к власти в странах Западной Европы правительства, находящиеся под контролем коммунистов. Советские официальные лица, в свою очередь, приписывают британцам желание поддерживать в странах вдоль советских границ отвергнутые правительства, враждебные Советскому Союзу.
Поборники проекта Организации Объединенных Наций из Государственного департамента, в свою очередь, были обеспокоены, что эти тенденции стимулируют оппозицию плану, выработанному в Думбартон-Окс, на том основании, что будущая организация «…будет просто гарантировать систему одностороннего захвата». Поэтому в качестве противоядия они предложили выработать совместную политику.
Соответствующий документ американское правительство и привезло в Ялту. Текст был назван «Декларация об освобожденной Европе». Сам по себе он был не более чем очередным признанием в преданности идеалам, которые все три союзника неоднократно озвучивали прежде. В этом предложенном кредо главы государств подтверждали «…свое взаимное согласие в период временной нестабильности в освобожденной Европе совместно выработать политику трех правительств по оказанию помощи народам, освобожденным от господства нацистской Германии, и помочь народам бывших государств-сателлитов демократическими средствами решить свои неотложные политические и экономические проблемы».
С этой целью декларация обязала троих лидеров помогать народам каждого из этих государств вновь обрести состояние внутреннего мира и как можно скорее путем свободных выборов сформировать правительства, ответственные перед волей народа. В ней утверждалось, что, «когда, по мнению трех правительств, условия… этого потребуют», страны-победители тотчас же примут меры, необходимые для того, чтобы снять с себя эту совместную ответственность.
