Уильям Андерсон - «Наутилус» у Северного полюса
Между «Наутилусом» и островом Св. Лаврентия лежала широкая цепь Алеутских островов, находившихся севернее нас примерно в семнадцати милях. После того как мы погрузились, Дженкс проложил курс, которым мы могли пройти у края этого барьера. Затем на ходу в подводном положении вахтенный офицер приказал рулевым изменить курс и включить автоматическое управление подводной лодкой на глубине, напоминающее автопилот на самолете. Наконец мы легли на курс к цели, которой не достигал еще ни один корабль.
В первое утро море было спокойным. Многие офицеры и матросы не спали уже более суток. Визиты различных лиц, а также совместные учения с противолодочными силами у Западного побережья очень утомили нас. Но у членов экипажа, средний возраст которых около двадцати шести лет, силы восстановились быстро. После полудня жизнь на «Наутилусе» начала входить в норму. Старший помощник Адамс прочел первую лекцию для экипажа, чтобы ознакомить его с условиями плавания подо льдом; он сообщил основные сведения, которые должны были помочь всем ориентироваться в новых условиях, когда мы войдем в зону льдов. Необходимо было подготовить специальные вахты, разработать подробные инструкции и создать группу для наблюдения и записи данных в соответствии с пунктом приказа, предписывавшим нам собрать обширный научный материал.
По мере продвижения на север мы изредка подвсплывали на перископную глубину для подъема перископов, радиоантенн и шноркеля, проверяли счислимое место корабля астрономическими наблюдениями, получали важные сообщения по радио и с помощью шноркеля вентилировали помещения, поскольку я хотел сберечь запас кислорода для длительного перехода через Ледовитый океан и последующего движения на большой скорости в Англию и домой. Атомная подводная лодка — это прежде всего оружие войны, но она и самое удобное из известных человеку средств передвижения по морю. На рабочей глубине на подводной лодке абсолютно не чувствуется качки. Даже если наверху бушует самый сильный шторм, на глубине семидесяти пяти метров и более вода спокойна, как в мельничном пруду. Во всех жилых отсеках работают установки кондиционирования воздуха. При плавании под водой экипаж «Наутилуса» отвыкал от морской качки и не любил плавать в надводном положении; при всплытии для вентилирования многие укачивались. Единственный недостаток нашего пребывания под водой — это почти полное отсутствие известий из внешнего мира.
Вскоре после выхода из пролива Пьюджет-Саунд мы дважды переводили судовые часы вперед на четыре часа для приведения нашего времени к Гринвичскому. По этому времени мы должны были жить в течение всего похода. Вахты на лодке были организованы обычным порядком: четыре часа вахты, восемь часов отдыха. В качестве специальной меры предосторожности я увеличил число вахтенных офицеров с двух до трех: вахтенный офицер в центральном посту, помощник вахтенного офицера по наблюдению и вахтенный инженер-механик в посту управления электромеханической частью. Тем временем Лайон и его помощник Роурей начали проверять сложную систему чувствительной аппаратуры для обнаружения льда, которая была установлена еще весной якобы для «ледовых учений» с подводными лодками «Скейт» и «Хафбик». Лайон обнаружил, что давлением на большой глубине пробило один из приборов, установленных на верхней палубе. Однако это нас не очень обеспокоило, так как имелись резервные.
Через два дня рано утром радист принял сообщение о том, что впереди нас разразился сильный шторм, который перемещается на север. Шторм, конечно, не принес бы нам вреда, так как мы находились в подводном положении, но нас очень интересовало воздействие его на ледовые условия в Беринговом проливе и близлежащих районах. Однако теперь было уже слишком поздно заниматься исследованиями.
Путь закрыт
На третий день, когда полоса сравнительно теплого течения Куро-Сио осталась позади, температура резко упала. На рабочей глубине наш самопишущий глубинный термометр, с помощью которого контролируется температура наружных слоев воды, показывал 4 градуса по Цельсию. Уже несколько месяцев «Наутилус» не плавал при такой низкой температуре воды. Мы погрузились на максимально возможную глубину для того, чтобы проверить герметичность корабля в этих условиях. В некоторых случаях забортная арматура, не проницаемая в теплой воде, начинает «слезиться» при понижении температуры. После запроса по телефону о состоянии отсеков вахтенному офицеру доложили, что течи нигде не обнаружено. Удостоверившись в непроницаемости забортной арматуры корабля, я приказал всплыть на рабочую глубину. На четвертый день, приблизившись к Алеутским островам, мы всплыли на поверхность, внимательно следя за показаниями эхолота, который показывал быстрое уменьшение глубины. Было известно, что в течение следующих дней нам придется управлять кораблем с очень большой точностью, так как переход будет происходить по мелководью. Ночью 12 июня мы впервые увидели берег острова Унимак, находящийся в 1700 милях северо-западнее Сиэтла. Медленно маневрируя в поисках прохода на север через цепь островов, штурман корабля Дженкс выбирал наиболее безопасный курс. Наконец он нашел достаточно открытый проход между двумя островами, через который провел «Наутилус» на большой глубине. К полуночи, преодолев первое препятствие, «Наутилус» вошел в Берингово море.
Мы шли постоянным курсом в подводном положении, изредка производя наблюдения через перископ. Дно мелководного Берингова моря чрезвычайно плоское. Ученые говорят, что это объясняется наслоениями ила, образовавшимися в течение тысячелетий. Ил откладывается, когда прибрежные льды вместе с примерзшей землей откалываются, уносятся в море и тают. Мы продолжали наш путь с большими предосторожностями. Никогда раньше я не наблюдал на «Наутилусе» такого интереса к местоположению корабля. Старшины и матросы постоянно заглядывали через плечо штурмана, стараясь рассмотреть карту. Около пульта приборов управления реактором была вывешена большая карта полярного района. Приблизительно каждый час на ней отмечали место «Наутилуса» по мере продвижения его на север.
В пятницу, 13 июня, через четыре дня после выхода из порта, находясь на расстоянии тридцать метров от плоского дна Берингова моря, мы прошли острова Прибылова. На следующий день мы всплыли на перископную глубину, чтобы освежить воздух в последний раз. С этого момента я считал необходимым использовать нашу обычную систему очистки воздуха: кислород в баллонах и установки для поддержания в пределах допустимого уровня концентрации таких газов, как углекислый, угарный и водород. Корабельный врач «Наутилуса» и два санитара несли ответственность за проверку концентрации этих опасных газов в помещениях нашего корабля. Корабельные часы показывали день, а наверху уже был вечер, когда мы закончили вентилирование помещений. Море было очень спокойное, но видимость плохая, над водой стоял плотный туман. Опустив шноркель, мы увеличили глубину и начали определение поправок магнитных компасов, которые пришлось бы использовать в случае выхода из строя гирокомпасов и инерциальной навигационной системы.
В десять часов вечера мы подошли к западному проходу. Сибирь находилась от нас налево, а остров Св. Лаврентия — направо. Всплыв на перископную глубину для навигационного определения, мы увидели прекрасное безоблачное голубое небо и спокойное море. На расстоянии всего двадцати миль был ясно виден холодный сибирский берег с покрытыми снегом вершинами. Быстро определив место, мы ушли на глубину и взяли курс на север, в Берингов пролив.
Поздно ночью 14 июня мы встретились с первым льдом. Вначале он был обнаружен электронной аппаратурой. Через перископ мы видели, как его тень закрыла солнечные лучи. Лед не был ни толстым, ни сплоченным, но мы все же уменьшили скорость хода. Для новичков это была первая встреча со льдами, и они смотрели на экраны приборов как зачарованные.
К тому времени, когда вахта сменилась, мы проходили под плавающими льдинами длиной тридцать — тридцать пять метров и толщиной до шести метров. После быстрого, но внимательного наблюдения мы выяснили, что толстый лед покрывал около 60 процентов водного пространства над нами. Это заставило меня серьезно задуматься. На этой сравнительно малой широте мы ожидали встретить меньше льдов. Эхоледомеры и эхолоты давали точные и непрерывные показания. Расстояние между килем и дном океана было около четырнадцати метров, а от верхней части ограждения рубки до льда — около восьми метров. Через двадцать минут после полуночи мы прошли под огромной глыбой льда с осадкой около девяти метров. Откровенно говоря, я был удивлен. Мы с Лайоном обменялись выразительными взглядами.
При движении полярного льда на юг вдоль берегов Берингова пролива в зимнее время происходит сильное торошение; льдины нагромождаются друг на друга, и у них появляется глубоко сидящая подводная часть. Лед, идущий к берегу зимой, становится сплоченным. В более теплые месяцы полярный паковый лед тает, а сплоченный остается у берега. Постепенно он отрывается от берега и уходит в море.
