Адольф Эрман - Жизнь в Древнем Египте
Этот обычай значил не так мало, как могут подумать некоторые люди: его основой была любовь к цветам и зеленым растениям, очень характерная для египетского народа. На памятниках мы всюду видим цветы; богам подносили в дар букеты цветов; гробы покрывали венками из цветов, дома украшали цветами, и роспись на капителях всех колонн выполнена по образцу ярких цветочных лепестков. Египтяне любили и тенистые деревья. Житель Египта молился не только о том, чтобы после того, как он покинет этот мир, его душе «Нил дал каждое цветущее растение в положенное время года», но и о том, чтобы его душа могла сидеть «на ветвях деревьев, которые он посадил, и наслаждаться прохладным воздухом в тени его сикомора»[67]. Распаханные поля, лишенные тени пальмовые рощи, голая илистая земля редко позволяли египтянину увидеть те картины, которыми он больше всего любовался, и поэтому он старался удовлетворить эту потребность с помощью садоводства. В самые ранние периоды истории в Египте уже существовали парки и сады, и знатный человек из Древнего Египта с гордостью говорил о своих тенистых деревьях, своих ароматных растениях и своих прохладных прудах.
Все нежные чувства, с которыми мы смотрим на естественные леса и луга, египтянин испытывал к своему хорошо ухоженному саду; для него сад был местом любви, а его деревья – поверенными, которым влюбленные доверют свои тайны.
В день «праздника сада», то есть в день, когда сад полностью расцвел, дикая смоковница просит девушку прийти в тень ее листьев, которая будет надежным тайным убежищем:
Маленькая сикомора,Которую она посадила своими руками,Начинает говорить,И ее (слова – как) капли меда.Она очаровательна, ее крона – зеленая беседка,Зеленее, чем (папирус).Она увешана плодами,Которые краснее, чем рубин.Цвет ее листьев – как у стекла,Ее ствол по цвету – как опал…В ее тени прохладно.Она посылает письмо с маленькой девочкой,Дочерью своего главного садовника,Она заставляет ее спешить к своему любимому:«Приди и отдохни в (саду)…Слуги, принадлежащие тебе,Приходят с принадлежностями обедаОни несут пиво всех (видов)И с ним – всевозможные виды хлеба,Вчерашние и сегодняшние цветы,И все виды освежающих фруктов.Приди, проведи здесь этот праздничный день,И завтрашний, и послезавтрашний…Сидя в моей тени.Твой спутник сидит по правую руку от тебя,Ты подаешь ему питье,А потом ты выполняешь то, что он просит.Я по природе молчаливаИ не рассказываю о том, что вижу;Я не болтлива[68].
Фараон разделял со своими подданными эту любовь к деревьям и цветам и пытался превратить свой город в сад. Например, Рамсес III насадил в Фивах деревья и растения папируса, а в новом городе, который он основал в дельте, он устроил «большие виноградники, дорожки, затененные приятными фруктовыми деревьями всех видов, которые были увешаны плодами; священную дорогу, великолепную, блистающую цветами всех стран, а также лотосами и папирусами, бесчисленными, как песок»[69]. То, что сказано про посаженные там цветы всех стран, – не просто слова: любовь к садоводству и выращиванию цветов действительно привела к тому, что в Египет стали ввозить экзотические растения.
За триста лет до Рамсеса III царица Хатшепсут гордилась тем, что велела привезти «тридцать одно растущее ладанное дерево из стран благовоний», расположенных у Красного моря.
Рамсес III повторил этот трудный опыт и засадил двор Амона редкостными кустарниками.
План сада и дома представителя высших слоев общества
Два замечательных рисунка из фиванских гробниц эпохи Нового царства[70] открывают перед нами еще некоторые подробности планировки садов и деревенских домов людей из верхнего слоя общества; и по обоим рисункам видно, что хозяин изображенных владений любил тишину и покой деревни. Высокая стена преграждала путь внешнему миру; дом не был виден, поскольку стоял в дальнем конце сада, под высокими тенистыми деревьями, и пройти к нему можно было только по узким тропинкам сада. Господин, владевший тем большим участком земли, который изображен на показанном плане[71], укрыл свой дом в самом дальнем углу сада.
Ни один звук беспокойной жизни канала не мог проникнуть в его уединение; ничей посторонний глаз не мог увидеть его дом за стенами или за вершинами деревьев. (См. рис. на с. 81. – Пер.)
Высокая зубчатая стена окружает этот почти квадратный участок земли; вход есть только спереди: там широкая лестница в один пролет спускается от просторной сторожки, где находился привратник, к двум маленьким дверям, выходившим на канал. Через главный вход, украшенный именем правящего царя, мы проходим сквозь маленькую дверь сразу в виноградник, который показан в центре плана. Пышные разросшиеся лозы с большими гроздями пурпурного винограда обвиваются вокруг решеток, сложенных из камня, и через проходы между рядами лоз дорожка ведет сразу в дом.
Но если мы пройдем через любую из боковых дверей, то попадем в другую часть сада, которая похожа на маленький парк. Здесь, окруженный пальмами и кустами, находится пруд, в котором есть рыба. Часть этого сада отделена от остальной территории стеной, за которой растут деревья светло-зеленого цвета; может быть, это питомник для саженцев, а может – участок с редкими деревьями.
Из этого сада ведут две двери – одна в пальмовый сад, занимающий узкую полосу земли, которая со всех сторон окаймляет участок, вторая – в заднюю часть сада. Теперь, выйдем ли мы на правую или на левую сторону, мы снова придем к «прохладному пруду», а отдыхать у пруда было наслаждением для египтян. У начала пруда стоит симпатичная маленькая беседка, обвитая зеленью; здесь хозяин дома сидел по вечерам и смотрел, как водяные птицы играют в воде среди лотосов и растений папируса.
И наконец, у задней стороны участка, окруженный двумя рядами пальм и других высоких деревьев, стоит сам дом – явно одноэтажное здание неправильной формы. Его основная часть пристроена к задней стене виноградника и имеет три комнаты с выходами в сад. Слева к нему добавлена пристройка, которая, похоже, выше, чем центральная часть здания; у нее спереди две двери и сбоку два окна. Бросается в глаза то, что весь дом лишен украшений, и однообразие деревянных стен лишь иногда нарушают столбики и рамы окон и расписанная яркими красками ниша под крышей. Украшать это здание было незачем: оно совершенно скрыто деревьями, а чтобы произвести впечатление на прохожих, было достаточно величавого вида, который имел домик привратника на передней стороне участка.
Описанная здесь форма сада, похоже, была такой же обычной и в более ранние эпохи. В красивом парке, который заложил часто упоминавшийся Амтен, главный ловчий царя Снофру, он «выкопал большой пруд и посадил смоковницы и виноградные лозы». «В середине сада (точно так же, как на нашем плане) он устроил виноградник, который давал ему много вина». Вполне естественно, что египтяне так заботились о винограднике: хотя их главным национальным напитком было пиво, во все времена вино тоже было у них любимым питьем. В эпоху Древнего царства в Египте различали шесть сортов вина, в том числе белое, красное, черное и северное. Последнее из них соответствовало различным винам из дельты – мареотскому, себеннитскому и тениотскому (которые пользовались громкой славой позже, во времена греков и римлян). Виноград в больших количествах выращивали по всей стране; например, Рамсес III насадил «бесчисленные виноградники» в южных и северных оазисах и еще много виноградников в Верхнем и Нижнем Египте. Он назначил рабов-чужеземцев для возделывания этих посадок и выкопал «пруды, в которых росли цветы лотоса». Больше всего он заботился о знаменитом винограднике в горах, который давал «сладкое вино» и назывался Ка-ен-Кемет – «дух Египта». Этот огромный виноградник, который «вода заливала при разливе, как две страны, большие оливы которого были полны плодов, который был окружен длинной стеной и все дорожки которого были обсажены огромными деревьями, дававшими столько масла, сколько есть песка на морском берегу», был обширным садовым хозяйством фиванского храма Амона[72] и принадлежал этому храму по меньшей мере с начала царствования Рамсеса III, поскольку этот царь подтвердил принадлежность храму этого дара своих предков и основал на винограднике казну и святилище.
Рисунки времени Древнего царства позволяют нам увидеть, как выращивались и обрабатывались виноградные лозы. Лозу заставляли виться вокруг опоры-решетки, которая стояла вначале на раздвоенных деревянных подпорках, а позже, в годы правления VI династии, которые были временем роскоши, – на деревянных столбах. Виноград возделывали очень заботливо: каждую лозу поливали отдельно из глиняных сосудов, криками и камнями из пращей прогоняли с виноградников слетавшихся огромными стаями птиц. Собрав грозди, которые, похоже, имели необычно длинную форму, и сложив их в корзины, люди относили их к прессу, механизм которого был простейший – тот, который и теперь еще можно увидеть на юге Европы. Это был длинный низкий ящик, над которым возвышалась деревянная рама выше человеческого роста. Ящик наполняли гроздями, затем пять или шесть человек входили в него, поднимали руки, брались за верхние доски рамы и топтали грозди ногами. По тому, как быстро двигались их ноги, мы видим, что работники должны были держаться за эти доски, чтобы не упасть. Во времена Нового царства форма прессов для выжимания виноградного сока стала удобнее и красивее: работники держались за канаты, это давало им больше места и позволяло двигаться свободнее, а выжатый из винограда сок стекал через отверстия внизу в огромные чаны[73].
