Дэвид Уайз - Охота на «кротов»
«Он назвал двадцать девять исключительно важных точек в Москве, — говорил Кайзвальтер. — Он описал каждое такое место, все значительное с военной точки зрения. Основную штаб-квартиру, московского военного командования, резервную на случай чрезвычайной ситуации, расположенную под землей в заброшенных московских туннелях, штаб-квартиру артиллерийского командования. Мы не прерывали его, поскольку нам было полезно получить перечень этих стратегических объектов.
Он хотел, чтобы мы дали ему бомбы достаточно небольшого размера, которые могли бы поместиться в чемодане. Его замысел состоял в следующем: проехать по Москве на такси с чемоданами, набитыми атомными бомбами, и замаскировать их в урнах, узких проходах между домами или других местах». А как их установить в положение боевой готовности? «Это должны были быть бомбы с часовым механизмом, — рассказывал Кайзвальтер, — установленным на одно и то же время, дающее ему возможность уехать». План Пеньковского развязать третью мировую войну с помощью такси и чемоданов поразил сотрудников ЦРУ и МИ-6 своей абсурдностью, но они не хотели отбивать у него охоту сотрудничать. «Мы сказали ему, что у нас нет такого оружия, — вспоминал Кайзвальтер, — но если оно у нас появится и возникнет необходимость, мы свяжемся с ним, — Кайзвальтер улыбнулся. — А мы получили двадцать девять объектов».
В Лидсе случай с кистоунской полицией чуть не закончился арестом Кайзвальтера. «В штаб-квартире сказали, что я должен поехать в Англию под видом шотландца по имени Макэдам. Я зарегистрировался в Лидсе в одном из отелей. Шел проливной дождь. Я только что встретился с Пеньковским на улице. «Мы можем поговорить?» — спросил я. «Да, у меня есть два часа». Мы пошли в мой отель. В вестибюле было много народу. «Я войду. Вы следуйте за мной», — сказал я. Я прошел через вращающуюся дверь в вестибюль. Он не появлялся. Я решил, что, возможно, он меня не понял. Я вышел на улицу. А пока я выходил через вращающуюся дверь, он входил. Люди в вестибюле оторвались от своих газет. Что это за клоуны?»
Дело принимало плохой оборот: Кайзвальтер вернулся в отель — прямо в руки полиции. «Меня арестовали в вестибюле. Задержали во всяком случае. Меня спросили: г-н Макэдам, что вы здесь делаете? Это владения Королевы. Владения Королевы? Я не мог понять, о чем речь. Выяснилось, что речь шла о переписи каждые десять лет. Если вы приезжаете в этот период, вам необходимо зарегистрироваться в полиции, а я этого не сделал. Да я и бланка-то не мог заполнить. Я даже не знал имени своего «отца» — шотландца. Я поехал в МИ-6, и они, умирая со смеху, заполнили требуемую форму».
Перед отъездом из Англии Пеньковскому вручили новейший фотоаппарат, изготовленный техническими специалистами МИ-6, для переснятия документов. Он выглядел как фотоаппарат «минокс», но был специально предназначен для этой задачи, и в нем использовалась сверхчувствительная пленка[54].
В июле Пеньковский возвратился в Лондон с делегацией советских технических экспертов. Он передал Винну кучу пленок и документов и вновь встретился с четверкой сотрудников ЦРУ — МИ-6.
Совместная команда разработала для Пеньковского процедуры дальнейшей передачи секретов после его возвращения в Москву. Его контактами должны были стать Винн и Дженет Энн Чисхолм, бывшая секретарша Шерголда, а теперь жена начальника московской резидентуры МИ-6 Родерика Роари Чисхолма. Она прилетела в Лондон из Москвы для встречи с Пеньковским, чтобы тот знал, как она выглядит.
Пеньковскому дали график работы связи ЦРУ под кодовым названием «Yo-Yo-51» и одноразовый блокнот с русским алфавитом для расшифровки кодированных сообщений, которые будут передаваться ему в Москву на коротких волнах из Франкфурта[55]. В случае с Пеньковским ЦРУ передавало фонограмму, представляющую собой своего рода измененную азбуку Морзе. Она звучала как Морзе, но фактически представляла собой постоянный, но явно бессмысленный набор точек и тире. Пеньковского проинструктировали, что в субботу и воскресенье в полночь он должен надевать наушники и слушать радиоприемник марки «Сони», который ему купил Кайзвальтер за 26 долларов. В полночь предполагалось передавать позывной Пеньковского — группу из пяти цифр, — а вслед за ней ложную группу, последние три буквы которой должны означать, сколько настоящих групп ему следует ждать в следующей передаче. Если бы КГБ прослушивал эту передачу, то сообщение ничем не отличалось бы от предшествующего набора точек и тире; и только Пеньковский мог расшифровать текст с помощью своего блокнота одноразового использования.
Пеньковский привез с собой длинный список покупок, заказанных советскими должностными лицами. Первой в списке была просьба начальника ГРУ Ивана Александровича Серова, бывшего шефа КГБ. «Пеньковский говорит, Серову нужно садовое кресло-качалка и он хочет вылечить ревматизм с помощью пчел, — рассказывал Кайзвальтер. — Пеньковский также привез список размеров обуви, которую он должен был купить женам руководящих работников. «Как ты мыслишь все это довезти домой? — спросил я. — Винн выезжает с десятью чемоданами. Кресло-качалку можно переправить на катере — у нас есть катер на Темзе». Итак, мы отправились за покупками. Нам пришлось купить подарок ко дню рождения Варенцова — будет сам Хрущев. В «Хар-родсе» я купил серебряную сигаретницу в виде ракеты. Как раз для маршала. И часы. Но у нас не было надежного гравера, поэтому мы не могли сделать на них гравировку. А также бутылку коньяка шестидесятилетней выдержки, которую нам привезли оперативные работники ЦРУ, прочесавшие с этой целью всю Францию. Они все же нашли одного надежного дантиста, который вставил Пеньковскому отсутствующий зуб».
Как ни был занят Пеньковский, ведущий двойную жизнь, находясь в Лондоне, он нашел время побывать на могиле Карла Маркса на Хайгетском кладбище. «Она была покрыта мусором, — сказал Кайзвальтер. — Он сфотографировал ее и сообщил в Москву, что эти типы, засевшие здесь в нашем посольстве, даже не удосуживаются ухаживать за могилой. Его похвалили».
В сентябре Пеньковский почти на месяц прилетел в Париж, где встречался с Кайзвальтером, Шерголдом и двумя другими членами команды на английской конспиративной квартире близ площади Этуаль. Он возвратился в Москву 16 октября 1961 года. На Западе его больше никогда не видели.
По возвращении в Москву Пеньковский должен был, согласно договоренности, в неотложных обстоятельствах установить связь через тайник, укромное местечко за радиатором отопления в подъезде жилого здания № 5/6 на Пушкинской улице. Он должен был оставить свое сообщение в спичечном коробке, обмотать его проводом и подвесить на крючок за радиатором. Этот тайник, по словам Кайзвальтера, должен был использоваться только в исключительных случаях «для предупреждения о запланированном внезапном нападении советских войск или резких изменениях в оперативной обстановке. Например, положим, в случае неожиданного перевода Пеньковского из Москвы. Ему пришлось бы каким-то образом сообщить нам об этом». Если Пеньковский закладывал что-то в тайник, он должен был сигнализировать об этом ЦРУ, начертив углем круг на фонарном столбе № 35 у автобусной остановки на Кутузовском проспекте. Столб проверял ежедневно капитан Алексис Дэ-висон, помощник военно-воздушного атташе и врач посольства, привлеченный ЦРУ исключительно для выполнения этой задачи. Дэвисон мог делать это, не привлекая внимания, ежедневно проезжая мимо фонаря своим обычным маршрутом из дома в посольство[56].
В конце 1961 года ЦРУ решило проверить тайник, хотя сигнала от Пеньковского не поступало. Штаб-квартире хотелось удостовериться, что дверь подъезда не заперта, тайник доступен и все в рабочем состоянии.
Управление убедило Джона Абидяна, офицера службы безопасности посольства, выполнить это рискованное задание. Хотя Абидян работал на госдепартамент, а не на ЦРУ, его не пришлось долго уговаривать. «Это была работа, и ее надо было выполнять», — сказал он.
Высокий темноволосый красавец, уроженец Новой Англии, с поразительно привлекательными чертами лица, Абидян очень следил за своей внешностью. «Я питал слабость к хорошей стрижке», — рассказывал Абидян. Когда за год до описываемых событий он прибыл в Москву, то долго искал себе хорошего парикмахера. «Наконец я нашел одного. Рядом с парикмахерской находился книжный магазин. И так случилось, что дверь подъезда дома на Пушкинской улице находилась рядом с книжным магазином, за углом. Я смог подстричься, так как знал, что сотрудники наружного наблюдения спят или курят. Затем вошел в книжный магазин в одну дверь и вышел в другую. Повернул за угол и проскользнул в плохо освещенный подъезд, с телефоном-автоматом на стене. Я помню лестничную клетку, радиатор на правой стороне, очень маленький подъезд». Абидян проверил дважды на тот случай, если Пеньковский оставил что-нибудь за радиатором. «Но там ничего не было. Наступал вечер, и в подъезде было темно». Хотя Абидян не помнит этого, но, возможно, он зажег спичку, чтобы осмотреть тайник. «Я просунул руку как можно дальше — дальше некуда, для этого нужно было бы иметь очень тонкую руку».