Владлен Измозик - «Черные кабинеты» История российской перлюстрации. XVIII – начало XX века
В 1877 году было организовано Санкт-Петербургское славянское благотворительное общество. Оно провозглашало своими целями пропаганду славянского единства, заботу о славянах, переселяющихся в Россию, имело ряд журналов и научных сборников. В деятельности общества участвовали видные представители русской культуры. Его председателем с 1888 года был граф Н.П. Игнатьев, являвшийся с марта 1881‐го по май 1882 года министром внутренних дел. Владимир еще в Словакии познакомился с деятелями этого общества и мог рассчитывать на их поддержку.
В Петербурге Кривош оказался 17 октября 1886 года, когда занятия в университете уже шли. 12 февраля 1887 года министр народного просвещения И.Д. Делянов сообщил об отсутствии «препятствий в принятии… Владимира Кривоша в число студентов Санкт-Петербургского университета с тем, чтобы факультет восточных языков удостоверился в знании просителем русского языка»1468. В ожидании получения разрешения от министерства Владимиру позволили посещать занятия в качестве вольнослушателя. 27 августа того же года он был зачислен на восточный факультет1469. 28 сентября 1888 года принес присягу на верность новому отечеству1470. Сделал и следующий шаг: 2 июня 1889 года в Казанском соборе совершил обряд перехода в православие1471.
29 апреля 1889 года Владимир Кривош обратился с прошением к ректору. Он писал, что считается студентом восьмого семестра, готовится к сдаче правительственного экзамена, но не попал в список, поскольку у него формально не зачтены второй и третий семестры1472. 14 мая декан доложил ректору, что «факультет полагает не возможным допустить… Кривоша к испытанию в Комиссии восточных языков наравне со студентами, вступившими в Санкт-Петербургский университет в 1885 году и имеющими восемь зачетных полугодий. <…> Факультет не находит возможным зачесть г. Кривошу и настоящее весеннее полугодие 1889 года»1473. 29 декабря того же года Правление университета выдало ему свидетельство о двух зачтенных полугодиях, одном зачтенном условно (седьмом) и одном не зачтенном1474. Это не мешало впоследствии Владимиру Ивановичу писать и говорить, как я отмечал выше, об окончании даже двух факультетов университета: восточного и юридического.
Пока же 11 декабря 1891 года Владимир Иванович Кривош был «определен почтово-телеграфным чиновником 6 [-го] разряда низшего оклада по Распорядительной экспедиции Санкт-Петербургского почтамта», а 24 апреля 1892 года назначен переводчиком санкт-петербургской почтовой цензуры. Это учреждение, как мы знаем, было официальным прикрытием «черных кабинетов», занимавшихся перлюстрацией. Рекомендация, по словам старшего цензора А.Д. Фомина, исходила от крестного отца Кривоша Н.П. Игнатьева, бывшего министра внутренних дел и известного дипломата. К делам «о секретной части», т. е. непосредственно к ведению перлюстрации, Кривош был допущен, по сведениям Фомина, в 1893 году1475. Заметим, кстати, что слух об Игнатьеве как о крестном отце Кривоша был еще одной выдумкой Владимира Ивановича. На деле его крестными были отставной полковник Генерального штаба В.В. Комаров (деятель Славянского благотворительного общества и издатель ряда периодических изданий) и вдова генерал-майора Вера Ивановна Розенгейм1476.
Отличие Кривоша от коллег по «черному кабинету» состояло в том, что в его характере сочетались знания, талант, огромная работоспособность и неудовлетворенное честолюбие. Последнее из этих качеств быстро превратилось в тщеславие. Нашему герою мало было работы в цензуре и других спецслужбах. Он хотел проявить все свои способности и быть известным в обществе человеком. Если коллеги Кривоша скромно значились в адресной книге «Весь Петербург» как сотрудники Главного управления почт и телеграфов, то рядом с фамилией Владимира Ивановича уже в начале XX века указывалось: товарищ председателя Чешского вспомогательного общества в Санкт-Петербурге, уроки стенографии по новейшей системе1477. При этом вопросы морали и нравственности отступали на задний план. Именно здесь, как мне представляется, скрыт ключ к объяснению поведения Владимира Ивановича в эти, да и в последующие годы. Р. Тибенский, нередко его идеализирующий, тем не менее пишет: «Служебная лестница имела много ступенек, а Кривошу не хотелось медленно делать осторожные шаги. Он хотел делать скачки, он был слишком нетерпелив, чтобы стать действительным русским бюрократом»1478.
Тщеславие Кривоша, его желание получения внешних отличий ярко характеризуется сравнительно малозначительным эпизодом. В сентябре 1902 года Владимир Иванович обратился к болгарскому дипломатическому агенту в Петербурге Д.И. Станчову с письмом, в котором просил о награждении его болгарским орденом, ссылаясь на то, что уже второе десятилетие «состоит цензором всей болгарской периодической печати». Дипломат переслал это письмо в МИД России, сопроводив его запросом, заслуживает ли удовлетворения данное ходатайство. Товарищ министра князь В.С. Оболенский-Нелединский-Мелецкий отправил эту переписку начальнику Главного управления почт и телеграфов князю Н.В. Шаховскому, указав, что такое обращение русского чиновника к иностранному представителю «едва ли представляется удобным». 12 декабря Шаховской ответил Оболенскому, что «Кривошу поставлена на вид бестактность его поступка»1479. Самое любопытное, что на такой поступок пошел почти сорокалетний человек, служивший одиннадцатый год и, казалось бы, хорошо представлявший особенности ведения дел в коридорах бюрократии.
В 1900‐е годы Владимир Иванович проявляет в области перлюстрации и свои технические дарования. Он делает два изобретения, которыми чиновники «черных кабинетов» будут пользоваться на протяжении десятилетий. Первое заключается в новом способе вскрытия писем с помощью специального аппарата наподобие электрического чайника. Теперь цензор в левой руке держит конверт над струей пара, а в правой – тонкую иглу, которой осторожно отгибает клапаны1480. Также Кривош рационализирует технику изготовления состава для поддельных печатей, которые наносятся в особенности на дипломатическую почту. Барон Ф. Тизенгаузен, считавшийся лучшим специалистом по вскрытию дипломатической почты, будет вспоминать на допросе в 1929 году, что «до 1908 г. при манипуляциях с подделками печатей практиковался состав серебряной амальгамы, а после по предложению Кривоша была введена медная амальгама, которая была и удобнее, и дешевле»1481. Именно за эти изобретения Владимир Иванович удостаивается в марте 1908 года ордена Св. Владимира 4‐й степени.
Другой характерной чертой служебной деятельности Кривоша было его разностороннее совместительство. С 20 декабря 1904 года по 1 августа 1906‐го он состоит при секретном отделении Департамента полиции «переводчиком с персидского, турецкого, мадьярского, румынского, испанского, португальского, итальянского и славянских языков»1482. Занимается литературным трудом: переводит, пишет пьесу, сочиняет баллады1483.
Владимир Иванович активно работает в области стенографии, создает собственную ее систему, много стенографирует в различных правительственных комиссиях. В результате его приглашают организовать стенографическую службу в первом российском парламенте, возникшем в результате Манифеста Николая II от 17 октября 1905 года. Приказом по Государственной канцелярии от 5 июля 1906 года Кривоша причисляют «к сей канцелярии» для заведывания думским стенографическим бюро с оставлением в занимаемой должности по Главному управлению почт и телеграфов1484. Ему определяют солидное жалованье – 225 руб. в месяц1485. Здесь он будет официально трудиться до 1 июля 1915 года1486.
После образования морской разведки в результате соглашения Морского Генерального штаба (МГШ) и Генерального штаба Военного министерства в 1907 году было создано «Секретное бюро» объединенной службы обоих генеральных штабов. Подчинялось «Секретное бюро» начальнику иностранного отдела МГШ Б.И. Доливо-Добровольскому, а затем М.И. Дунину-Барковскому, которые получали все необходимые суммы и отчитывались за них по полугодиям перед начальником МГШ1487. Непосредственным руководителем «Секретного бюро» стал, конечно, Владимир Иванович Кривош. Какие же задачи были перед ним поставлены? По словам близкой помощницы Кривоша Авдотьи Александровны Ульяничевой (в одном из документов поименованной Ульяновой), в ее квартиру (Офицерская улица, дом 18, квартира 7) приходили люди из разных посольств (в частности, из австро-венгерского, шведского, японского и персидского). Они приносили всевозможные пакеты и бумаги. Эти документы фотографировались, и их уносили обратно1488.
