Жестокое жертвоприношение - Афродита Джонс
– Я услышала стоны и испугалась, – призналась Мишель. – Я вылезла из кровати, поползла, открыла дверь, проползла по коридору. Стараясь не шуметь, я заглянула за угол в гостиную, на диван у той стены, и всё увидела. Я поняла, что происходит. Я просто помню, как видела папу, Пита и маму. И после этого… ну, то есть, я поняла, что из своей комнаты лучше не выходить.
Когда Марджи увидела Мишель в коридоре и рассказала об этом Ларри, он сделал вид, что не поверил ей. Ему было все равно.
– Этого больше не повторится, я буду хорошим, – пообещал Ларри.
После инцидента с Мишель Ларри стал отвозить девочек к родителям на выходные. Марджи спорила с ним и умоляла не приводить никого домой, но он продолжал свои оргии, делая вид на следующий день, что ничего такого не произошло.
Марджи хотела сбежать от Ларри, боялась каждого уик-энда и доверяла всё сестре Фреде. Она подала документы на развод, но у неё не хватило сил уйти.
– Она начала говорить о разводе, когда они ещё жили на Палмер-Корт. Я не помню, когда это началось – кажется, через 5 лет после их свадьбы, – вспоминает Фреда. – Я не скрывала своего мнения, я сказала: "Как ты могла это терпеть?" Она хотела пойти к адвокатам и подать на развод, но так и не довела это до конца. Она была готова заплатить из своих денег, но потом это всё превратилось в нелепицу, когда она обратилась сразу к нескольким адвокатам.
Каким-то образом Ларри всегда добивался, чтоб Марджи возвращалась к нему, писал ей записки и говорил, что ему очень жаль. Он каждый раз извинялся после одного из "праздничных" выходных, когда Марджи отказывалась спать с ним в одной постели. Он обещал ей больше заботиться об их браке, говоря, что не может жить без неё.
Он всё больше увлекался выпивкой, гулянками и вечеринками. В результате после года работы на железной дороге в начале 1972 года его уволили. Так получилось, что на той же неделе в газете Нью-Олбани появилось объявление полицейского управления. Они расширяли штат и искали людей. Ларри Лавлесс отправился туда, впечатлил их своими военными историями, и не успел опомниться, как после нескольких быстро пролетевших недель обучения в Блумингтоне оказался в форме офицера полиции на испытательном сроке.
Марджи и его родители очень гордились им. Однако дочери придерживались другого мнения. В возрасте 4 года Мишель уже боялась отца. Мелиссе было всего 2 года, но даже в младенчестве она научилась быть осторожной. Ларри то и дело размахивал оружием, временами угрожая им Марджи. Теперь у него появилась законная причина носить его, и от этого он ещё больше наглел. Ему нравилось ощущение власти. Он надевал форму, даже когда не был на дежурстве, чтобы пройтись по магазинам, поесть. И это чувство власти переносилось в дом. Часто, когда Марджи отсутствовала или спала, он проделывал с девочками странные вещи.
– У него были наручники, и он приковывал меня ими к столбикам кровати, – вспоминает Мишель. – У меня двухъярусная кровать, и он приковывал меня к верхней койке, но наручники опускались на вторую койку, и однажды я упала с верхней койки на нижнюю и получила шишку на голове, потому что наручники соскользнули вниз.
Мишель рассказывала, как отец отводил её в гараж и угрожал кастетом. Он доставал деревянную доску размером 2 х 4 и разбивал её у девочки на глазах.
– Хочешь, чтобы это случилось с твоим лицом? – спрашивал Ларри, но никогда не приводил свои угрозы в действие.
В то же время его сексуальная жизнь с Марджи приняла новые формы. Марджи рассказывает, что приходила домой из магазина и обнаруживала его мастурбирующим в её нижнем белье с её косметикой на лице. Она вспоминает, что в постели он начал вставлять в неё овощи: огурцы, бананы и морковь.
– Больно не будет, всё будет хорошо, – она не может забыть его слов.
Если она сопротивлялась, он добивался своего физической силой. Несколько раз он насиловал её полицейской дубинкой. Ему нравилось смотреть, как Марджи кричит.
Лавлесс служил в полиции более 6 месяцев, и у него всё шло хорошо, пока в апреле не настала пятница, когда произошло нечто такое, что очень разозлило Ларри. Он только что вернулся с работы, зашел домой, переоделся в обычную одежду и повел Марджи и девочек поесть гамбургеров. По дороге домой, остановившись на красный свет, мужчина в соседней машине улыбнулся и помахал Марджи. Это был негр. Марджи узнала его и, как только загорелся зелёный свет, улыбнулась и помахала в ответ.
– Кто, чёрт возьми, это был? - зарычал Ларри.
– Кажется, мы вместе учились в школе, – сказала Марджи.
Марджи думала, что это ерунда. Но Ларри размышлял об этом всю дорогу домой. Сидя с девочками на заднем сиденье Марджи дрожала, наблюдая, как он злится всё сильнее и сильнее, весь побагровев. Но он ничего не говорил, пока они не вернулись домой.
– Ты трахалась с ним? Ты трахалась с ним, не так ли? - Ларри закричал, как только они вошли в дверь.
– Что? – возмутилась Марджи. – О чём ты? Я даже не помню, как его зовут. Я помахала просто на автомате!
Но Ларри не унимался. Он продолжал разглагольствовать и бредить. Затем он замолчал и начал ходить туда-сюда.
– Я просто продолжала говорить "нет, я не знаю этого парня". То есть, что я никогда не спала с тем мужчиной, – вспоминает Марджи. – А он просто слетел с катушек от ревности.
– Что ж, я его вылечу, – сказал Ларри вслух самому себе. – Я позабочусь о нём.
Ларри не потребовалось много времени, чтобы снять трубку и набрать номер своего напарника, Пита Стассера, который вместе с Лавлессом служил в полиции около 8 месяцев. Марджи находилась в соседней комнате с детьми, поэтому не слышала их разговора. Ларри не любил, чтобы она была рядом, когда он разговаривал по рабочим вопросам, и она научилась отвлекаться от него, когда он брал
