Коллектив Авторов - Японский шпионаж в царской России

А именно: 1) 2–15 октября, т.е. за шесть дней до произведенного на эскадру вице-адмирала Рожественского нападения, сопровождавший английский пароход «Титания» лоцман, английский подданный Лукас в двадцати пяти милях от Ньюарпского плавучего маяка видел два миноносца без флагов и огней, которые показались Лукасу подозрительными вследствие того, что они, как для него по внешнему их виду было несомненно, не могли быть миноносцами какой-либо европейской державы, хорошо Лукасу известными. Когда «Титания» попыталась приблизиться к этим миноносцам, они быстро от нее удалились. 2) В 5 часов 30 минут вечера 8–21 октября капитан французского судна «Св. Андрей» Жан-Батист Эсноль видел стоявший без движения в море, в расстоянии полмили от маяка Гросс-Занд миноносец, который не имел флага и, несмотря на сумерки, не открывал огней; команды на этом миноносце видно не было. И Лукас и Эсноль изъявили готовность сведения эти засвидетельствовать официально, должны были быть допрошены, а в настоящее время, по всей вероятности, уже допрошены консулами. Помимо выяснения этих данных проживающими секретно в Лондоне агентами директора общественной безопасности во Франции предпринято собирание сведений о приобретении японским правительством на английских верфях миноносцев. Кроме того, департаменту полиции, вскоре после произведенного в Северном море на русскую эскадру нападения, удалось задержать посланное из Гулля (что явствует из почтового штемпеля) письмо японца Муто к находящемуся у нас в плену японскому доктору Коно, в коем Муто, между прочим, пишет: «Вы интересуетесь целью моего прибытия сюда, – к сожалению, я не могу пока сообщить Вам об этом, но через некоторое время сообщу». Письмо это (переданное департаментом полиции в подлиннике главному морскому штабу), свидетельствующее о проживании в Гулле японца во время нападения на Русскую эскадру и при том проживании там с целью, которую японец этот скрывал даже от близкого ему лица, является по делу об этом нападении доказательством весьма существенным. Но независимо от сего по моей просьбе Каваром поручено подчиненным ему агентам собрать сведения об обстоятельствах проживания японца Муто в Гулле.

Результаты этих исследований, по мере поступления ко мне, будут сообщаться Морскому министерству.

Находясь в Париже, я, пользуясь личным знакомством с министром иностранных дел Делькассэ и некоторыми близкими к Президенту Республики лицами, постарался выяснить отношение французского правительства как к делу о нападении японских судов на русскую эскадру в Северном море, так и к русско-французскому союзу. Будучи, вне всякого сомнения, преисполнены искренним стремлением поддерживать этот союз, и президент и министр высказали мне, что вполне сознают, что Россия должна и не может не выйти с достоинством из того тяжелого положения в отношении к Англии, в которое она поставлена коварным нападением японцев на нашу эскадру, и сообщили, что как в предпринятом по моей просьбе исследовании, так и в деятельности комиссии, имеющей рассмотреть дело об этом нападении, употребят все свое влияние для благоприятного для России решения. Каковое влияние может быть оказано и на представителя Англии адмирала Бомона, с которым Президент Лубэ находится в личных хороших отношениях. Что же касается отношения Президента Французской республики и его министра иностранных дел к русско-французскому союзу, то в разговорах с ними по сему поводу я не мог не заметить, что, не изменившись к этому союзу сами, они опасаются изменения в отношении к нему со стороны русского правительства. Распространившиеся во Франции слухи о том, что Россия заключает новый заем на надобности войны, в Германии, через банк Мендельсона, при том условии, что по имеющимся на Парижской бирже сведениям Германия не обладает в настоящее время свободным для покрытия означенного займа золотом, дает повод к толкованиям, что этот заем предпринят по соображениям не финансовым, а дипломатическим, и свидетельствует о сближении России с Германией в ущерб союзу с Францией. Кроме того, германский посол в Париже князь Радолин открыто, с большой настойчивостью распространяет в Париже слухи, что союз России с Францией существует только на бумаге, что русское правительство уже дало это понять правительству германскому и готово заключить союз с ним, приняв на себя обязательство не исполнять заключенный с Францией договор. Эти заявления представителя Германии и полное отсутствие со стороны русского правительства мер, которые дали бы уверенность правительству республики в ложности заявлений князя Радолина и, что представляется еще более существенным, успокоили бы в этом отношении общественное мнение Франции, повергают таких горячих сторонников сближения с Россией, как президента Лубэ и министра Делькассэ в сомнения относительно прочности двойственного союза.

Действительный статский советник Лопухин

ЦГИА, ф. 6с/102, оп. 1, д. 19, лл. 78–81.

1904 г.

1. Игнатий Иосифович Гейштор.

2. Потомственный дворянин.

3. 38 лет от роду.

4. Уроженец Западного края.

5. Русско-верноподданный.

6. Вероисповедания православного.

7. Женат.

8. Под судом и следствием не состоял и не состою.

9. Образование получил в Гродненской мужской гимназии 5 классов и окончил Александровское Московское императорское техническое училище, выпущен правительственным техником путей сообщений.

10. Имею знаки отличия: 1) Знак Красного креста, 2) Знак императорской правильной охоты, 3) знак золотой Холмского императорского св. богородицкого братства, 4) медаль за всеобщую народную перепись, 5) медаль за службу при Александре III, 6) медаль за китайский поход с надписью за храбрость и 7) георгиевский крест 4-й степени.

11. Течение служебной деятельности проходил 1) по военному инженерному ведомству, 2) по постройке железных дорог. Последнее время до 3 февраля с. г. занимал должность техника участка с правами помощника начальника 4 участка службы пути Китайской Восточной железной дороги.

12. Во время открытия военных действий в защиту дорогой Родины и моего государя императора оставил службу и отправился в г. Артур ближе к военным действиям, дабы быть полезным в случае надобности в военно-инженерном искусстве.

13. Генерал-лейтенантом Стессель был откомандирован в порт в судостроительный отдел для исправления судов эскадры, по выполнении исправлений отчислен в механический отдел для той же надобности до 19 июля 1904 года.

14. Желая принести больше пользы осажденному Артуру и нашей дорогой Родине, 19 июля уволился от должности и на китайской шаланде отбыл в г. Чифу с целью пробраться в г. Дальний для собрания сведений о японских войсках и планах действий. По прибытии в г. Чифу, я явился к японскому консулу и заявил, что я с Артура военный инженер, признавая войну со стороны России не основательной и желая помочь Японии, желаю перейти к ним на военную службу. Он меня вместе с приглашенными им японскими офицерами принял очень любезно с благодарностью за услугу, просил обождать 2 дня пока он из г. Дальнего вызовет военное судно для отправки меня в Дальний, спустя 2 дня прибыл крейсер II ранга, остановился за утесами, не доходя до Чифу 6 верст меня отвез на таковой на китайском катере капитан II ранга японского флота Мори, на котором я отправился в Дальний.

По прибытии меня спустили на берег и немедленно ко мне приставили 4 пехотных солдата с ружьями и 2 драгунов с голыми саблями при 1 офицере отвели меня и поместили в доме б. градоначальника Сахарова. В мое распоряжение дали 6 комнат с мебелью, роялем и всеми удобствами при неотступном карауле, кормили японской пищей и галетами, продержав безвыходно 3 суток, разрешил мне главный начальник этапов полковник Япуга ходить по Дальнему с караулом, я гулял 2 суток и на все обращал внимание, по истечении 2 суток меня потребовал к себе главнокомандующий 3 армии генерал Ноги, я поездом отправился к нему в китайскую деревню Содайко, прибыв к нему, меня 6 офицеров при начальнике штаба подробно взяли на испытание не шпион ли я, но я на все их вопросы отвечал в их пользу, так что они поверили, что я именно желаю им добра. Представившись генералу Ноги, он меня благодарил и сказал, что так как я признан им полезным, то он не стесняется в военных секретах и доверяется как своему офицеру. Спустя 2 суток пребывания в штабе армии ко мне к комнату явился адъютант штаба и объявил, что я судом офицеров под председательством главнокомандующего генерала Ноги, как русский шпион через 2 часа буду расстрелян, если не сознаюсь, с какой целью к ним прибыл. Я заявил, что смерть принимаю охотно, но я прибыл лишь принести им пользу своей службой. Через 2 часа ко мне явилось 6 офицеров и 12 солдат и приказали мне отправиться с ними на смертную казнь. Я отправился. Отошли за деревню, мне полковник Ямага заявил, что так как у них священника нет, то он должен заявить, что закон войны шпионов наказывает смертной казнью и он мне дает сроку 10 минут помолиться богу, по исполнению мною последнего, меня офицер подвел к вкопанному столбу, вынув из кармана белый шелковый шнурок, привязал мне руки к столбу, а платком завязал глаза, спустя минуту, раздалась команда, затворы щелкнули и произведен был залп, я почувствовал слабость, но боли никакой, расслышал еще один залп и впал в обморок, по мне было сделано еще 3 залпа, но я не слышал, после последнего офицеры взяли меня на руки, отнесли в помещение и доктора по требованию генерала Ноги меня привели в полное сознание, на 2-е сутки, когда я поправился, то мне заявили, что если бы я просил у них пощады, то был бы расстрелян, а так они признают меня своим приятелем. Цель моя была узнать подробно намерение армии и генерала Ноги и броситься в бой, а там хотя под выстрелами перебежать к нашим, если не будет другого исхода, но по счастью по моем выздоровлении меня начали знакомить с шпионами, из коих 2, один монгол и китаец, намереваются попортить тоннель на Хингане, тогда я предложил им свои услуги помочь как хорошо знаю Хинган и был на постройке тоннеля. Они ужасно за это спохватились и вполне доверились мне, с какой целью и мне удалось освободиться. По нашему окончательному уговору меня снабдили прокламациями к русскому воинству, удостоверением к японским войскам на свободное прохождение, и я отправился опять в Дальний. Из Дальнего меня крейсер II ранга отвез в Чифу, я из Чифу следую обычным путем. Моя задача состоит в том, помочь оказать содействие при порче тоннеля, содействовать шпионам в их поручениях, кои будут ко мне обращаться по условленному знаку. Шпионы ихние мне в лицо известны, из них 2: один кореец и один монгол отправились под видом мирных жителей через Пекин, Кяхту и Верхнеудинск для порчи Кругобайкальской железной дороги. Многие часто сообщают относительно армии генерала Куропаткина…