Илья Эренбург - Война. 1941—1945
В городе Морозовске жил врач, обрусевший еврей Илья Кременчужский с женой, с двумя дочерьми. У одной дочери муж был на войне, она осталась с грудным ребенком. Жена Кременчужского была русской, она чудом уцелела. Она рассказывает: «Немцы убили двести сорок восемь евреев. Но в ту ночь они убили семьдесят три. Они приехали к нам вечером и закричали: «Доктор Кременчужский здесь? Собирайтесь с вашей семьей». Муж сразу все понял. В грузовике он роздал порошки с ядом мне и дочерям. Он сказал: «Вы это проглотите, когда я покажу рукой». Один порошок он оставил себе. Нас привели в камеру. Там было тесно, мы стояли. Под окном эсэсовцы горланили: «Сейчас мы вас прикончим». Дети плакали. С некоторыми женщинами сделалась истерика. Моя младшая дочь хотела проглотить яд, но муж вырвал из ее руки порошок и сказал: «Нет, нельзя! Представь, что будет с другими? Мы должны их поддержать и разделить общую судьбу». Потом муж крикнул два слова по-еврейски: «Бридер иден» (братья евреи) — он ведь не знал еврейского языка. Все насторожились. Муж сказал: «Мы должны умереть достойно — без криков, без слез. Мы не доставим радости палачам. Я вас прошу, братья и сестры, молчите!» Наступила страшная тишина. Даже дети притихли. С нами сидел инженер Маргулиес. Он вдруг начал стучать в дверь и кричать: «Здесь находятся по ошибке русские женщины». Один немец спросил: «Где?» Им показали на меня и на дочерей. Немец вывел нас в коридор и сказал: «Завтра мы рассмотрим это дело». Потом они начали убивать всех. Убивали во дворе. Никто не крикнул. Я хотела спасти внука, мы убежали. Нас спрятал учитель Свищев. Это было в августе…»
В деревне близ Морозовска находились дети — они работали в колхозе. Слухи о расправе с евреями дошли до деревни. Шесть еврейских детей в возрасте от восьми до двенадцати лет направились в Морозовск. Узнав, что родителей увели немцы, дети пошли в комендатуру. Там их встретили радостно и повели в гестапо. В камере находилась русская женщина сорока семи лет, заведующая яслями Елена Беленова. Дети стали плакать. Беленова их успокаивала, говорила, что родители живы. Измученные дети уснули, убаюканные ею. В три часа ночи пришли палачи. «Тетя, куда нас ведут?» — кричали разбуженные дети. Беленова спокойно отвечала: «В деревню — на работу». Об этой ночи рассказывает Матрена Измайлова, сидевшая в той же камере. А в братской могиле в Морозовске найдены тела Беленовой и шести еврейских детей.
В Белгороде при умерщвлении евреев была расстреляна русская студентка Тамара Савицкая. Она была женой еврея Лифшица. У Савицкой был четырехлетний сын. Мальчик должен был быть убит вместе с другими евреями. Мать пошла на казнь с сыном.
В Курске грудных детей ударяли головой о камень: экономили патроны. Среди убитых были крупные врачи-специалисты — Гильман и Шендельс, которые спасли жизнь тысячам людей. Этих старых людей убили вместе с их семьями. Уходя из Курска, гитлеровцы вспомнили, что в больнице для тифозных лежат трое евреев. Они пришли в больницу, они застрелили в палате двух больных тифом девушек. Из четырехсот евреев в Курске уцелел только один еврей — инженер Киссельман, он лежал в госпитале, и сиделка сказала немцам, что он умер.
Один еврей уцелел в Курске, одна сумасшедшая старуха уцелела в Ворошиловграде — она убежала за город и бродила по полям, один еврей уцелел в Ростове, три еврея уцелели в Харькове. Убиты миллионы евреев. Удушены газами. Дети отравлены.
В местечке Ляды нашли могилы еврейских детей. Ран на теле нет. Жители присутствовали при казни: немцы брали младенцев за голову и за ноги и ударом о колено ломали позвоночный столб, потом бросали в яму.
Когда в киевском Бабьем Яру закапывали еврейских детей, раздался отчаянный крик девочки: «Что вы мне сыплете песок в глаза!»
В Шамово евреев убили 2 февраля 1942 года. Учительница Симкина спаслась. Вот ее рассказ: «Мы с сестрой поцеловались, простились. У меня был сын — грудной ребенок. Я его хотела оставить дома, авось спасется, но сестра сказала: «Зачем? Все равно убьют. Пусть хоть с тобой умрет». Я его завернула в одеяло, ему было тепло. Сестру повели в первой партии. Раздались выстрелы. Потом нас привели на кладбище. У меня вырвали из рук ребенка. Начали стрелять. Я упала. Потом они били, проверяли, кто жив. Раздевали мертвых, стащили с меня плохенькую юбку. Я потянулась к моему сыну. Он был совсем холодный». Два дня спустя в полицию Шамова привели четырех старых евреев. Шмуйло, семидесяти одного года, сказал: «Можете нас убить». По приказу лейтенанта Краузе стариков били железными палками, а когда они лишались сознания, оттирали снегом. Потом к правой ноге каждого привязали веревку, перебросили через балку, по команде поднимали на два метра и сбрасывали вниз. Потом расстреляли.
Может быть, розовые души, живущие за тридевять земель от Шамова, от Ростова, от Мозыря, огражденные от гитлеровцев доблестью, жертвами и подвигами России, и теперь будут говорить о «преувеличениях пропаганды»? Пусть эти лжедобряки, которые хотят уберечь себя от ненависти ко злу, пытаются скрыться от страшной правды. Правда их настигнет.
В убийстве еврейских старух и младенцев всего яснее сказалась низость гитлеровской Германии. Но разве не то же делают фашисты с русскими и украинцами, с поляками и югославами? Как принижают человечество притворные гуманисты, стараясь выдать войну против Гитлера за обыкновенную войну! Нет, эта война требует не только больших армий и больших заводов. Она требует и большой совести. Пусть, кто может понять слово человека и писателя, поймет.
Март 1944 г.
Очищение
Народы понимают, что на полях Украины, Белоруссии, Эстонии решается судьба человечества: 1944 год определит климат второй половины XX века. Слова В. М. Молотова о необходимости политически-морального разгрома фашизма обращены ко всем народам и ко всем сердцам.
Бывали побежденные, у которых учились победители. Не таков фашизм, все в нем отвратительно и бесчеловечно. Он и поверженный может остаться угрозой, как огромный труп, распространяющий миазмы.
На захватчика Наполеона поднялись народы: ему не покорились гордые испанцы; он узнал, что значит оскорбить Россию. Кто вздумает сравнить бесноватого фюрера с блистательным корсиканцем? Я говорю не только о личных качествах, но и о том отсвете, который освещал солдат Бонапарта: это был отсвет французской революции, обезображенной и поруганной, но еще живой. Молодые русские офицеры, прогнавшие захватчиков, увидели в Париже развалины Бастилии и начали мечтать о разрушении «Бастилии» в России. Испанец Риего, сражавшийся против французов, вдохновился идеями девяносто третьего года. Наполеоновские войны для Европы были не только горем: буря разнесла семена свободы.
Что стоит за спиной гитлеровской армии? Не Декларация прав человека и гражданина, но «Майн кампф» — этот апофеоз человеконенавистничества, корыстные расчеты рурских магнатов, давняя мечта немецкой военщины о господстве над миром, мятеж мещан против истории, костры, на которых пылали книги, погромы, невежество, злоба. «Национал-социализм» (таков немецкий псевдоним фашизма) — это национальное и социальное рабство, это — слияние классового эгоизма с племенным самообожествлением, это — отрицание разума, поношение красоты, попрание справедливости. Перед развалинами городов, перед пеплом и кровью вспомним о первопричине: о сущности фашизма.
Идеологи фашизма поносят XIX век, говоря: «Это был век бесплодного разума». Фашизм страшится мысли, познания. Прикрываясь псевдонаучной терминологией, гитлеровцы заменили науку суевериями. Они раздали своим шаманам ученые степени. Что такое «расовая теория», как не суеверие, которое должно оправдать разбой? Сложный феномен национальной культуры фашисты пытаются определить формой черепа, составом крови, размером подбородка, мастью. С такой меркой трудно подойти даже к «Каштанке»… Гуманизм отброшен во имя племенного скотоводства.
Фашизм установил некую «иерархию» народов: на вершине лестницы, по мнению самодовольных и невежественных бюргеров, пребывают немцы, под ними — «нордические народы», под ними итальянцы, испанцы, французы, англосаксы, а внизу — славяне. Гитлеровцев не смущает ни то, что Греция справедливо именуется колыбелью европейской культуры, ни то, что религия, которую хотя бы официально исповедуют немцы, родилась в Иудее, ни то, что человечество озаряют творения Данте, Сервантеса, Шекспира, Мольера, Толстого.
Другие нации, зараженные фашизмом, провозгласили тот же отвратительный принцип национального неравенства. Муссолини, ссылаясь на Юлия Цезаря, клялся, что итальянцы выше всех. Венгры уверяют, что они породистее румын, а румыны отвечают, что их кровь чище мадьярской; причем те и другие с равным усердием уничтожают попавших под их иго славян. Национальная «иерархия» придумана для оправдания захватов, порабощения, массовых казней.
