Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»
Информаторы докладывали и о том, соответствуют ли приговоры трибуналов в отношении тех, кто «саботировал военные усилия», жестким стандартам Гиммлера. Эти рапорты поступали в Третье управление РСХА. Но когда РСХА затребовало протоколы судебных заседаний, вызывавшие сомнение, представители армии заартачились. Поэтому 17 октября 1944 года Кальтенбруннер обратился к Гиммлеру с предложением ввести такой порядок, чтобы «отныне протоколы и приговоры всех военных судов направлялись по запросу в РСХА, а также чтобы на судебных заседаниях присутствовали сотрудники СД». Но такое вмешательство в прерогативы вермахта даже Гиммлеру показалось чрезмерным, тем более что против него выступал и Кейтель из ОКБ, обычно известный своей сговорчивостью. На полях докладной записки Кальтенбруннера Гиммлер черкнул: «Это неразумно».
Гиммлер считал, что время работает на него. Фюрер, словно утопающий за соломинку, цеплялся за надежду что драчливость СС спасет его от катастрофы, а Гиммлер один способен добиться того, чего не удалось всем генералам вермахта. Империя Гитлера угрожающе сокращалась в размерах: в летнем наступлении Красная армия дошла до Вислы и Восточной Пруссии, в сентябре войска Англии и Америки появились на западной границе Германии. Так что Гитлер теперь уповал на магию и на террор СС.
И поначалу Гиммлер добился того, чего ждал от него фюрер. В сентябре – октябре, с присущим его организаторским даром, он смог мобилизовать полмиллиона новобранцев и бросил их на фронт – зеленых, почти не обученных. Он также выделил шесть бригад из резервной армии, ранее предназначенных для внутренней безопасности. Он вынашивал невообразимые планы защиты каждого немецкого дома. Он даже выработал схему нацистской партизанской войны. 10 сентября Гиммлер велел расклеить по всей стране плакаты: «Каждый дезертир получит то, что заслужил. Кроме того, его подлость повлечет самые суровые последствия для его семьи». И тут же скоротечные суды принялись наполнять зловещее предсказание рейхсфюрера кровавым содержанием. Чем отчаяннее шли бои на Востоке и на Западе, тем яростнее крутилась мясорубка эсэсовских зондеркоманд и тем чаще можно было видеть повешенных на деревьях по приговору трибуналов с плакатами на груди: «Я – дезертир» или «Я повешен за то, что самовольно оставил свою часть».
Когда Гитлер усматривал новую катастрофическую дыру в линии фронта, рейхсфюрер СС бросал свои когорты в контратаку. Трижды диктатор призывал свою гвардию, и трижды она предотвращала опасность.
К 1 августа 1944 года Советская армия вышла к Висле широким фронтом, а передовые отряды были уже в пригороде Варшавы – Праге, на западном берегу. Это вдохновило Бур-Комаровского командира польских повстанцев, вывести 35 тысяч партизан на улицы Варшавы бороться с немцами. Восстание в Варшаве создавало серьезную угрозу коммуникациям 9-й армии, сражавшейся дальше к востоку. Варшава не входила официально в зону боевых действий вермахта, поэтому начальник штаба Гудериан обратился к Гитлеру с просьбой разрешить войскам войти в город и подавить восстание. Гитлер отказал ему; задача была возложена на Гиммлера, как главнокомандующего резервной армией.
Гиммлер послал в Варшаву своего главного борца с партизанами – обергруппенфюрера Бах-Целевски, который подавил польское восстание с обычной жестокостью. Он отобрал для этой цели эсэсовские части, пользующиеся самой дурной славой: 12 полицейских рот под командованием группенфюрера Райнефарта, полк оберфюрера Дирлевангера, составленный из уголовников, и формирование белоруса Бронислава Каминского из бывших русских военнопленных. Об ужасах, творимых Дирлевангером и Каминским, стало известно даже в Ставке фюрера благодаря рапорту Гудериана, который был «потрясен их действиями и счел своим долгом в тот же вечер информировать фюрера и потребовать удаления этих двух бригад с Восточного фронта». Даже специальный представитель Гиммлера группенфюрер Фегелейн подтвердил: «Да, мой фюрер, они сущие негодяи».
Гитлер неохотно согласился с Гудерианом, но не раньше, чем Бах-Целевски получил возможность застрелить Каминского как «опасного свидетеля» (слова Гудериана). Диктатор утвердился во мнении, что «этот Бах-Целевски – умнейший человек».
Еще тлел пепел Варшавы, когда очередной кризис в тылу Восточного фронта заставил Гитлера снова призвать эсэсовцев. Поощряемые русскими, словацкие политики и некоторые армейские части подняли восстание, которое грозило перекрыть путь немецким войскам, отступающим из Галиции. Войска СС нанесли удар до того, как восстание распространилось по Словакии. Нерешительное братиславское правительство даже не успело определиться, а зачинщики уже были арестованы. Эсэсовское военное училище в Богемии и Моравии преобразовалось в вооруженный полк и выступило в поход.
Этот полк захватил центр восстания, местечко Нейзоль. С востока в страну ввели 18-ю танковую дивизию СС «Хорст Вессель» и новую дивизию СС «Галиция». Армейские части и полк Дирлевангера прибыли позже. Из Берлина Гиммлер вызвал самого верного из своих приспешников – Готлоба Бергера; он был назначен командующим всеми войсками в Словакии. С помощью эйнзацгруппе Н Бергер за четыре недели установил мир и образцовый немецкий порядок в прифронтовом регионе. Словацкое марионеточное правительство вообще превратилось в тень. Вместе с вермахтом руководство СС стало брать на себя управление странами – сателлитами Германии.
Когда Бергер явился докладывать фюреру о завершении своей миссии в Словакии, то застал в Ставке эсэсовского офицера огромного роста, который ожидал очередного задания от Гитлера. Это был Отто Скорцени – живая легенда СС. Ему досталось совершить последний международный переворот, организованный СД.
Скорцени родился в 1908 году в Вене, был по профессии строительным инженером, в 1939 году пришел в люфтваффе, потом перевелся на службу в «Лейбштандарте», оттуда – в СД-Аусланд («заграница»), где занимался диверсионными операциями. Именно он и породил безумную надежду, что блестящие действия секретных служб могут изменить ход войны в пользу Германии. Свою полумифическую репутацию Скорцени заработал 12 сентября 1943 года, в тот день во главе немецкого парашютного десанта он был сброшен в горах Италии и освободил Муссолини из-под носа у карабинеров, которые охраняли узника в, казалось бы, неприступном месте. Скорцени приветствовал бывшего диктатора словами: «Меня прислал фюрер». На этот раз, год спустя, Гитлер задумал послать своего суперагента к другому союзнику, но с совершенно иной миссией – арестовать его и убрать со сцены.
Приказ Гитлера состоял в следующем: «Мы получили секретные сведения, что глава Венгерского государства адмирал Хорти пытается вести переговоры с нашими врагами с целью заключения сепаратного мира. Вы, Скорцени, должны быть готовы захватить его будапештскую цитадель, если он предаст нас, своего союзника».
Скорцени в штатской одежде и с паспортом на имя доктора Вольфа отправился в Венгрию. По пути он придумал кодовое наименование для операции: он забыл сказать командирам своих парашютистов, чтобы взяли с собой гранатометы, теперь это слово вертелось на языке, так и получилось – операция «Панцерфауст». Явившись к окружному командующему СС в Венгрии обергруппенфюреру Отто Винкельману, Скорцени узнал, что события здесь уже приняли драматический оборот.
30 августа 1944 года Хорти, явно готовясь выйти из войны, распустил прогерманское правительство Венгрии и назначил новое, а через месяц отправил в Москву фельдмаршала Фараго – договориться о перемирии с русскими.
Фараго подписал соглашение 11 октября, но и Винкельман успел принять свои меры. С момента назначения нового правительства, расценив это как «знак измены», Винкельман стал готовить нацистский переворот. Если бы Венгрия переметнулась на другую сторону, власть в тот же миг перешла бы к местным нацистам во главе с Ференцем Салаши – он уже с конца августа сидел как на иголках. Группа специального назначения СС готова была захватить радиостанцию в Будапеште.
Считая, что ждать развития событий не имеет смысла, Винкельман решил венгров предвосхитить. Он докладывал: «В пятницу 6 октября, зная о готовящейся измене, как и о том, что для крупной военной операции нет оснований, я решил выйти из положения своими силами». Выход он видел в том, чтобы арестовать Хорти и его приближенных. Руководили операцией сам Винкельман, начальник полиции безопасности оберфюрер Гешке и Скорцени. С утра 10 октября они начали действовать.
Командующий 1-м венгерским корпусом и главный военный советник Хорти фельдмаршал Бакаи, вернувшись домой, был похищен головорезами Гешке из собственной резиденции. Тогда Хорти назначил на его место фельдмаршала Агтелеки, но и тот исчез без следа. Сотрудники будапештского отдела СД планировали также похищение сына правителя, Николаша (Никки) Хорти, за которым они следили, подозревая его в тайных переговорах с вождем югославских партизан Тито. Решено было взять Хорти-младшего «на месте преступления», в момент переговоров с представителями Тито, увезти его подальше, а потом шантажировать отца, чтобы продолжил войну на стороне Германии и назначил новый нацистский кабинет. Эту операцию именовали «Микки-Маус», потому что кому-то из инициаторов послышалось Микки вместо Никки.
