Павел Полян - Свитки из пепла
7 Наиболее наезженный маршрут из Малкинии.
8 Им присвоили номера с 81400 до 81923.
9 Czech, 1989. S. 356–357.
10 Greif, 1999. S. 222. 11 См. о ней во вступительной статье.
12 В то же время о нем как о яром антисемите и даже садисте вспоминал А. Файнзильбер, а некоторые указывали на то, что именно он и донес на Каминского.
13 См.: Die Bergung der Dokumente // Briefe aus Litzmannstadt, 1967. S. 89–96. См. также: ‘Willy’ und der Verfasser // Briefe aus Litzmannstadt, 1967. S. 7–13.
14 Местонахождение оригинала: APMAB. Syg. Wsp. / Pam. 1961 / 420. Копия и дополнительные материалы: Там же. Ксерокопия: Wspomnienia / Pam.zyd. 1961 / 51a, b, c. Микрофильм: Инв. № 107254. Местонахождение оригинала Лодзинской рукописи: IPN. GK 166/1113 (Sammlung,Z“).
15 Cм. атрибуцию в: Fuchs, 1972. P. 184–185.
16 Der Bericht Zelman Leventhal / Пер.: P.Lachmann u. A.Astel // Briefe aus Litzmannstadt, 1967. S. 89–96.
17 Местонахождение оригинала: APMAB.
18 Наблюдение о «неидеальности» идиша к текстам Лангфуса не относится.
19 См. Приложение 4.
20 См. Приложение 4.
21 См. Приложение 4.
22 См.: Mark, 1977.
23 Полонская, 2012. С. 245–246.
24 См. подробнее в части 1 наст. издания.
25 Свидетельство З. Соболевского (Yad Vashem Archive. 03/8410. P. 55–58).
«Отныне мы все будем прятать в земле…»
<Заметки>1
<В Цеханувском гетто>
[…] за несколько лет пройти через метаморфозы, страдания и […] гонения, через которые прошло еврейское население с началом войны в 1939 с тех пор, как немец занял […], сообщили, что […] и в нашем местечке […]. Будут по системе всех других городов специальные еврейские кварталы для евреев […] кварталы, отгороженные колючей проволокой и построенные […] Материальные условия в гетто ухудшились. Небольшой заработок […] состоял в контрабанде с поляками из деревни. Все остальные плацувки2 внезапно полностью оборвались, совершенно были отрублены […] огородили в гетто и запретили евреям передвигаться. […] плохие материальные условия […] тесная скученная жилищная система […] евреи […] находятся в гетто просто до такой степени […] собственную мебель на дрова […] нужно было […]
[…] бесчестили, угрожая им ножами […] голые девушки […] ужасным образом […] засовывали им в зад палки до тех пор, пока они не умирали в тяжелых, невероятных страданиях, в муках […] пожилые люди […] садисты вынимают […] принуждают их насиловать […] дети […]3 женщин из их семей […]
[…] раздавать обеды4 и ради других различных социальных […] отодвинули срок. 1/11 1942 […] было объявлено выселение5, […], которое охватило Плонск, Нови Двор, Найштот6
[…] заперты […] транспортировать […], собрали поздно ночью с помощью еврейских полицейских […] конечно, полагается большая благодарность за их сотрудничество […] так преданно со своим хозяином […] их всех уже нет на свете, не то бы я сам завел […] что из людей […] отвели к […] загнали […] несколько сот в вагон, оторвали […] ад […]
[…] картина выглядела […] до того, как рассвело, еврейское население уже находилось на сборном пункте. В брошенных домах нужно было оставлять двери открытыми. Все плакало над горькою судьбой. Когда рассвело, […] собрали все […] проезжали мимо тележки […] просто невозможно пошевелиться [.. [
[…] поляки, которые там находились […] просили деньги […] понятно, мы не жалели, мы все отдали, чтобы купить немного воды, но, к сожалению, поляки […] не выпускали […] одним словом, они от нас все получили […] умирает мать с 5 детьми, в живых остался из […] всей семьи только отец, который плакал, но без слез.
<В Малкинию и в Малкинии>
[…] что все решили не двигаться с места […] пиши пропало […] что будет со всеми […] то же должно произойти с каждым из нас […] определили вместе со своей семьей […] мы стали […] и были […] уже с полным осознанием, что идем на смерть […] когда пришел день выезда […] 17/117 […] вдруг […] детей, которые еще не могли сами ходить ножками, это […]
Правда […] слышали, что едут […] также и варшавские евреи […] из нашего края посланы в известные […] лагеря для дьявола, для самого ангела смерти […] находятся в эшелоне […] невинные люди […] мы фактически […] не знали об Ойшвице […] люди были уже месяцами. Это нас […] обманывало до последней минуты […] едя […] мы боялись […] привезли в Малкинию […]8 посреди ночи заехали […] станцию […] поезд остановился
[…] но […] в 5 часов, после нескольких часов стояния, СС и полиция стали выводить […] громкий циничный смех с […] бросали людей […]
[…] из вагонов смертельные удары. Удары […] ломали руки и ноги […] были завезены […] целые семьи […] картина была […] детей, которых они не нашли […] до завтра […] пока возили транспорты […].
[…] которые не […] были просто больны […] и один за другим еще […] на глазах […] были брошены в туалеты […] люди […] смотрели на выезд […] теперь был […] были посланы назад […] Ойшвиц нас […] другие […]
<Селекция в Аушвице>
[…] это […] когда транспорт […] пришел […] мы […] собирать умерших в пути и […] снова собрать все сумки […] и чемоданы, которые у евреев были с собой […] все сумки и потом […] транспорт был отвезен […] упаковали […] сумки с одеждой […] потом […] отвезли в Германию. Когда мы пришли, […] мы в конце тоже наткнулись на еврейскую командо […], команду9, в лагере ее называли Канада […] они все понимали […] были […]
[…] встретил на рампе, чтобы отчистить […] могут выбрать оставшиеся […], которых потом отослали в Германию под […] команда […] чисто еврейская […] их спросили, что тут происходит […] быть расстрелянными […] нас уже […] СС. […]
[…] стоят […] хефтлинги10, […] СС-овцы, которые очень вежливо помогают слабым женщинам и детям забраться в кузов машины11 […] хочешь что-то […] напрасно […] ничего не узнать […] невинные еврейские жертвы […] на тех же машинах погружают людей […]
<В бараке «зондеркоммандо»>
были расстреляны […] не могли себе представить что […] нас привели […] завели нас в […] блок […]12 […]. На следующее утро […]
[…] мы начали осматриваться, смотреть, с кем мы остались, кто был и кто есть, кто в небесной командо13 и кто еще остался тут. И, само собой разумеется, которые остались только второсортные, более жалкие, горстка еврейчиков. Все, кто получше, благороднее, тихо ушел, не смог выдержать […]? Когда в 43 поставили крематории номер IV и V14, началась новая эпоха в нашей жизни, если это можно назвать жизнью […] особенно нашей команды […] трагедия […] вся механическая работа с помощью […] люди так […] людей быстрее раздеваться и гнать в бункер, и при этом различные, совсем радикальные на все […] оскорбительные и грязные.
[…] что нас записывают на […] может, которые еще живы и еще позволяют себе […] а потом оттуда выйти на свободу и, может быть, будут еще проповедовать, что им полагается еще […] и почет потому, что они за это время так много страдали и выдержали […] понятно […] напомнить сделанные ими в лагере дела, видя, как ради порции хлеба каждый мелкий бригадир убивал человека, чтобы его […] и на счету десятки […] лагеря они держались […], а было время в этом самом лагере в годы 41–42, когда каждый человек, прямо каждый, кто жил дольше двух недель, думал, что он живет уже за счет других жертв […] других людей или что он забирает у них […]
через голову он упал мертвым. Это было общее правило лагеря. Это была ежедневная лагерная жизнь. Каждый день – тысячи убитых, без какого бы то ни было преувеличения. Прямо тысячи – и это руками самих хефтлингов […] были также среди поляков так же как павшие, так и […] который только мог держать палку15 в руке, тот жил. Вот все эти происшествия должны мы, оставшиеся в живых, скорее […] оставить для других, потому что это […] но потому, что случилось […] не знают […] лучше […] это никто не знает. У них не будет, потому что все […] даже самую ничтожную малость забирают […] землей […] сверху […] возможно […] знать.
<Работа «зондеркоммандо»>
[…] отделенные от людей, ни с кем не встретились […] только постоянно […] впервые пришли в лесок, где […] тогда были бункера, известный мироубийца обершарфюрер Мол16 держал речь […] не виноват, приказ есть приказ […] но как трагически […] подошли ближе […] его самые близкие и семья, кто […] жену и […] барышень девушек […]
[…] зондеркоммандо загнали […] и было невозможно вывернуться под угрозой расстрела. Если просто обернешься […] стали загонять остатки людей из барака в бункер, отравили их газом под те же крики и вопли, как ночью. Как трагична и ужасна была картина, когда позже оказалось, что те же люди, которые вытаскивали мертвые тела и сжигали […], понимают, что они еще оставили в бараках своих самых близких, их семьи, кто отца, кто жену и детей.
