Юрий Дьяков - У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы
Подходит один немец без всякого: «Рус, пан, выходи!» Мы его сразу на месте убили. Подходит другой – этого убили. Здесь мы около блиндажа набили их человек 20. Так они по-дурацки подходили – кричит в блиндаж: «Рус, выходи!» или что-то бурчит такое. Потом увидели, что кучи их набиты, поняли. У нас кухня была в красном домике метров за 40 от блиндажа. Эту кухню они разгромили, все продукты разграбили. Больницу тоже разграбили. Шинели были, портянки – все забрали и начали в наш блиндаж гранаты бросать. У нас блиндаж большой, метров 25 проход. В этот проход они гранаты бросают. Не дают выйти из блиндажа и сами не стали подходить. Бросают и бросают гранаты.
Наше дело невыгодное, ни связи, ни управления – ничего нет. Мы опять решили держаться до последнего патрона. Сделали баррикады. Были у нас перины, подушки, диваны, заставили проходы. Он бросает в подушки гранаты, только перья летят, ничего сделать не может. Он лазит вокруг нас, кричит: «Рус, выходи!» Кричал, кричал – ничего не выходит, тогда заходит с южной стороны, где было у нас глухое место, откуда мы не могли их обстреливать. Подошли, начали нас раскапывать. Тут мы решили, что конец нам пришел, взорвет он нас, а сюда в блиндаж гранаты бросает и автоматический огонь ведут. Нам выхода нет. Мы уже собирались погибать. У нас минометная батарея сзади стояла на краю завода «Красный Октябрь». Всю эту картину они наблюдали, видели, как штаб батальона обстреливают. Одну мину пустили, вторую, третью прямо в блиндаж. Все эти улицы на кирпичики разбили, а в блиндаж не попали. Немцы после этого отказались от нашего блиндажа, только под обстрелом держат и не дают выходить нам. Пулемет поставили метрах в 10‑ти от нашего КП. Уже в завод прорвались наши части. Боеприпасов у нас уже нет. Там нас было семь человек: писарь, два связных, телеграфист. Личное оружие было, гранат уже не было. Приняли решение до ночи просидеть, а ночью выйти под покровом темноты. Досидели до ночи. Ночью только вышли из блиндажа часов в 12, прошли улицу, кричат: «Хальт!» Мы сразу – в воронку. Гранаты запустили в него. Началась перестрелка у нас. Из красного домика выскочило человек 30 немцев. Завязался гранатный бой. Они в нас, мы в них.
О том, что мы оказались в окружении отрезанными, узнал наш командир полка. 3‑й батальон в этот момент был во втором эшелоне. Он был прислан нам на помощь. Мы с тыла ударили, а 3‑й батальон отсюда. Было человек 25 фрицев, мы их всех побили и соединились со своими частями. Роты тоже подошли к нам. Штаб 2‑го батальона был в таком же положении. Пошли на помощь штабу 2‑го батальона и освободили. Пошли в роты. В нашей роте остались замкомандира роты по политчасти и два связных. Они отбивались тоже в круговой обороне. После этого решили опять там занять круговую оборону. Пополнение нам подбросили к утру под 24‑е.
Немцы 24‑го опять пошли в атаку. Мы заняли по улице Орджоникидзе оборону в домиках. Тут он справа и слева прорвал, встык 112 (написано – 11) полку. Фрицы бегут то на завод, то с завода, наши снайперские автоматчики щелкают и щелкают. Наложили мы их там бессчетно. Три дня мы там были с 23 по 26 октября, не отступили ни на шаг. 26‑го он еще силы подбросил, свои войска подтянул и нас сжал в кольцо. Опять попались в окружение. После этого нам дали приказ отходить. Под сильным давлением живой силы и техники противника мы пробили кольцо, и вышли к Волге к своим частям.
У нас было много трофеев: 10 ручных пулеметов, 1 станковый пулемет, много боеприпасов и одна 37-мм пушка. Пушку взорвали, пулемет взорвали. Взяли только одно легкое оружие. Вышли к Волге к своим частям на соединение.
После [того, как вышли к нашим частям на соединение к Волге], получили указание занять оборону в мартеновском цехе «Красного Октября». Немцы в это время чуть ли ни вплотную подошли к Волге. Метров на 150 заняли оборону. Началась активная оборона с тем, чтобы вслед за обороной переходить в наступление. Так и начали понемногу теснить и теснить немцев. Мы жили так: в 20 метрах от нас немцы, в 20 метрах мы от немцев. Воюем-воюем, кричат – обедать давай! Пленных в это время брали. Тут Красный уголок сделали, и артисты к нам приезжали. Шаг за шагом мы очистили весь мартеновский цех, чугунолитейный, вышли на восточную его окраину, освободили школу ФЗУ от немцев. Это было начало его разгрома.
Расскажу один случай. В начале ноября мы получили приказ о взятии среднесортового цеха завода «Красный Октябрь». Выделены были штурмовые группы. Перед каждым командиром и бойцом в отдельности поставили задачу, как он должен действовать, где он должен действовать и как именно ворваться в среднесортовой цех.
К среднесортовому цеху никак невозможно было подойти. Он обстреливался со всех сторон фланкирующим огнем, и в лоб били, в амбразуры. Тогда мы решили взорвать стену с северной стороны и ворваться с севера в цех. Так и было сделано.
Подложили тол, взорвали северную стенку и ворвались в цех. Там оказалось вроде котлована. Мы туда вскочили. Там много было немцев. Котлован этот дальше идет вниз, какая-то труба проходит там. Ворвались в низ этого котлована. Мы внизу, а немцы вверху сидят. Мы к ним бросаем гранаты, а они к нам. Друг в друга гранаты бросаем. Мы не можем их выбить сверху, и он нас не пускает наверх. Мы долго бились за этот цех. В конце концов, мы отказались его брать и заняли оборону. Решили наступать в другом направлении на соединение с соседом, с 112‑м полком. 112‑й полк стоял с юго-западной стороны, здесь стоял 120‑й. Нам надо было сделать один скачок, чтобы соединиться с 112‑м и зажать немцев в кольцо. Но нам долго не пришлось соединиться с 112‑м полком.
В конце декабря дали нам небольшое пополнение, человек 12. Партийные собрания проводили в мартеновском цехе в печах. Поставили задачу каждому коммунисту, каждому беспартийному. Выделили штурмовые группы. Командир взвода целый день лежал на снегу 24 декабря, рассматривал, разведывал, где какие огневые точки. Все огневые точки засек.
Я решил пойти в наступление с юго-западной стороны на железную дорогу. Поставил два пулемета, чтобы противник не мог подтянуть резервы из глубины обороны. Одну группу послал с северо-восточной стороны, вторую группу штурмующую послал северо-западнее. Им поставил задачу: на месте создать шум, то есть, сделать видимость наступления. А основной удар решил нанести левым флангом с северо-восточной стороны. Так и было сделано. Открыли ураганный огонь из тех двух пулеметов, которые я поставил, с северо-запада, открыли огонь автоматчики, а с северо-восточной стороны втихую ворвались в цех. Наши ворвались без выстрела и стали немцев бить с тыла. Немцы видят, что дело плохо, бросают оружие и панике бежать. Они оборону бросили, и станковые пулеметы бросили, и боеприпасы бросили и стали откатываться. Откатывались они в механический цех.
Начал я наступление в четыре часа утра, среднесортовой цех мы освободили в восемь часов. Цех был полностью очищен. Тут я доложил обстановку командиру полка. Командир полка дал мне еще подкрепление. Я хотел наступление дальше развивать. Поставил задачу ворваться в механический цех на соединение с 112‑м полком. Соседом справа был 117‑й полк. Мы встретились с 112‑м полком, поздоровались, стали развивать наступление дальше. Вышли к железной дороге. Взяли механический цех и среднесортовой.
В механическом и среднесортовом цехах было взято много трофеев. Восемь станковых пулеметов, четыре ручных, 10 автоматов и 50 винтовок, 3 тысячи ручных гранат немецких, много патронов. Взято было 5 человек пленных немцев.
Еще один случай. Когда мы начали наступление, то каждый день теснили и теснили немцев. Поселок «Красного Октября» освободили и поставили задачу взять 5‑ю школу. Это был очень укрепленный район. Первый раз хорошо пошли в наступление. Внезапно мы зашли в овраг и ударили по немцам с южной стороны. Немцы бежали, не знаю как. Но почему-то наши подошли на 50 метров к школе и залегли. Много трофеев взяли: 20 блиндажей, несколько пулеметов, автоматов. Приказ получили – закрепиться пока. Закрепились в этих блиндажах. Людей в это время много из строя вышло. Людей осталось мало. Стало темнеть. Немцы подтянули свои резервы. И в семь часов вечера пошли в контратаку, чтобы вернуть свои утраченные позиции. Я держал, держал, народу мало… Силы противника превосходят мои в пять раз. Слышим по-русски кричат: вперед в контратаку! Наши держались, держались и откатились назад. Телефонист вышел, его убили. Я звоню командиру роты и спрашиваю, что делать дальше? Вдруг сзади меня на ломаном русском языке слышу голос: «Не заказывай огня, не стреляй!»
– Кто вы, немец?
– Да, да. Хлеб у вас есть? Не стреляй, не стреляй, мы сами к вам придем!
Я говорю: «Я тебе такой хлеб дам, а “катюши” не хочешь!»
Тут «катюша на мое счастье как начала бить по 5‑й школе.
