А. Лаврин - 1001 Смерть
ТЕЛЬМАН Эрнст (1886–1944) — деятель германского рабочего движения, лидер немецких коммунистов. Тельман был арестован гестапо 3 марта 1933 г. В 1933-37 гг. он находился в тюрьме Моабит, в 1937-43 гг. — в тюрьме Ганновера, в 1943-44 гг. — в тюрьме Бауцена. Тельман давно понимал, что его ждет. В последнем сохранившемся его письме, датированном январем 1944 г., он говорит:
«Добровольно меня не выпустят — в этом можно быть уверенным. Более того, как ни страшно и горько говорить здесь об этом, вероятно, в условиях продвижения Советской Армии, представляющей серьезную опасность для рейха, и связанного с этим ухудшения общего военного положения Германии, национал-социалистический режим сделает все, чтобы вывести из строя Тельмана как личность. В такой обстановке гитлеровский режим не остановится перед тем, чтобы заблаговременно устранить Тельмана с политического горизонта или вообще ликвидировать его».
Нацисты решили «вообще ликвидировать». Для казни Тельмана привезли в концлагерь Бухенвальд. 17 августе 1944 г. один из заключенных, обслуживавших печи лагерного крематория, поляк Мариан Згода, обратив внимание на необычное поведение ответственных за крематорий эсесовцев Варнштедта и Штоббе, решил узнать, с чем это связано. Из подвального помещения он сумел выбраться во двор крематория и притаился. Таким образом он стал свидетелем привоза и казни Эрнста Тельмана.
Машина проехала через ворота, где находилось помещение для рапортфюрера. Заключенный Тельман мог увидеть при рассеянном свете прожекторов справа от себя заграждения и забор из колючей проволоки, где всякого, кто пытался бежать, ждала смерть. Двор крематория, погруженный до этого в глубокую темноту, на несколько секунд ярко осветился. Сидевшему за грудой шлака Мариану Згоде пришлось совсем скрючиться, чтобы не попасть в лучи прожекторов. Прямо возле входа в крематорий машина остановилась. Бампер машины находился от Мариана Згоды на расстоянии менее пяти метров. Хотя прожекторы были выключены, он все хорошо видел. Дверь в крематорий открылась, желтоватый свет из помещения осветил двор. Полутемный двор придавал всей сцене что-то таинственное. Прибывшие на машинах люди и те из служителей лагеря, кто в этот момент там присутствовал, не обменялись никакими приветствиями, не отдали друг другу чести. Они не сказали друг другу ни единого слова и действовали как профессиональные преступники, молча, с полным взаимопониманием…
6 ноября 1948 года Мариан Згода сообщил под присягой о своих тогдашних впечатлениях следователю мюнхенского суда следующее:
«Так как мне хотелось узнать, что все это значит, я все-таки выбрался из помещения через вентиляционный люк и оказался во дворе крематория. Это было приблизительно в 8 часов вечера. Я спрятался за кучей шлака. Там я находился до 12 часов ночи и видел, как в помещение крематория зашли один за другим следующие лица. Сообщаю их имена в том порядке, как они входили в помещение: Отто, Густ, Хофшульте, Варнштедт, Штоппе.[86] Шмидт, Шидлауски и Бергер.
Все эти люди находились в канцелярии крематория, откуда они частенько выходили, чтобы посмотреть, не пришла ли машина, и было по всему видно, что они кого-то ждут. Несколько раз раздавались телефонные звонки. В 0 часов 10 минут (наступило 18 августа. — А.Л.) оба начальника команды — Варнштедт и Штоппе вышли из крематория и открыли ворота во дворе, чтобы впустить большой легковой автомобиль. Из автомобиля вышли три человека, одетые в штатское, из которых двое явно охраняли третьего, шедшего в середине. Я мог видеть этого человека только сзади. Он был высокого роста, широкоплечий, с лысиной. Это я заметил, поскольку он был без шляпы. Из крематория в это время вышли Бергер, Отто, Штоппе и Хофшульте. Они встали по обеим сторонам перед входом в крематорий. Сопровождавшие Тельмана лица в штатском пропустили заключенного вперед. В тот момент, когда заключенный прошел мимо четырех эсэсовцев, выстроившихся шпалерами, и вошел в крематорий, вслед ему раздались три выстрела. Эсэсовцы, стоявшие на улице, и двое мужчин в гражданской одежде вошли в крематорий и закрыли за собой дверь. Минуты через три в крематории раздался четвертый выстрел. Совершенно очевидно, что это был выстрел, которым обычно добивают.
Через 20 или 25 минут Хофшульте и Отто вышли из крематория, другие присоединились к ним через несколько минут. Я слышал, как Хофшульте сказал Отто: «Ты знаешь, кто это был?» Отто ответил, что это был вождь коммунистов Тельман.»
Чтобы не оставлять следов, эсэсовцы собственноручно сожгли тело Тельмана прямо в одежде. Через три недели они объявили, что Тельман погиб во время воздушного налета, когда на концлагерь Бухенвальд попали фугасные бомбы. Однако это сообщение было почти тут же опровергнуто англичанами, так как в указанный нацистами день гибели Тельмана (28 августа) вблизи Бухенвальда не было ни одного самолета союзников.
ТИБЕРИЙ Клавдий Нерон (42 до н. э. — 37 н. э.) — римский император. Последние годы жизни был нелюдимым и подозрительным, покинул Рим и жил на Капри. Там он и умер. «Некоторые полагают, — пишет Светоний о причине его смерти, — что Гай (Калигула, который стал следующим императором. — А.Л.) подложил ему медленный разрушительный ад; другие — что после приступа простой лихорадки он попросил есть, а ему не дали; третьи — что его задушили подушкой, когда он вдруг очнулся и, увидев, что вовремя обморока у него сняли перстень, потребовал его обратно. Сенека пишет, что он, чувствуя приближение конца, сам снял свой перстень, как будто хотел его кому-то передать, подержал его немного, потом снова надел на палец и, стиснув руку, долго лежал неподвижно. Потом вдруг он кликнул слуг, но не получил ответа; тогда он встал, но возле самой постели силы его оставили и он рухнул.
Произошло это на Лукулловой вилле 16 марта 37 г.
ТИТ Флавий Веспасиан (39–81) — римский император, старший сын императора Веспасиана. Тит умер от лихорадки 13 сентября 81 г.
«Среди всех этих забот застигла его смерть, поразив своим ударом не столько его, сколько все человечество. По окончании представлений (гладиаторов. — А.Л.), на которых под конец он плакал горько и не таясь, он отправился в свое сабинское имение. Был он мрачен, так как при жертвоприношении животное у него вырвалось, а с ясного неба грянул гром. На первой же стоянке он почувствовал горячку. Дальше его понесли в носилках; раздвинув занавески, он взглянул на небо и горько стал жаловаться, что лишается жизни невинно: ему не в чем упрекнуть себя, кроме, разве, одного поступка.
Что это был за поступок, он не сказал, и догадаться об этом нелегко. Некоторые думают, что он вспомнил любовную связь с женой своего брата; но Домиция клялась торжественной клятвой, что этого не было, а она бы не стала отрицать, если бы что-нибудь было: она хвалилась бы этим, как готова была хвастаться любым своим распутством.
Скончался он на той же вилле, что и отец, в сентябрьские иды, на сорок втором году жизни, спустя два года, два месяца и двадцать дней после того, как он наследовал отцу. Когда об этом стало известно, весь народ о нем плакал, как о родном, а сенат сбежался к курии, не дожидаясь эдикта, и перед закрытыми, а потом и за открытыми дверями воздал умершему такие благодарности и такие хвалы, каких не приносил ему даже при жизни и в его присутствии.»
Некоторые историки (например, Дион) считают, что Тита отравил его брат Домициан и поступок, о котором жалел перед смертью Тит (вернее, он жалел о несовершении этого поступка) — то, что он не приказал казнить брата и оставил императорский трон такому злодею.
ТОЛСТОЙ Лев Николаевич (1828–1909) — русский писатель. В книгах Толстого мы встречаем огромное количество детальных описаний смертей: князь Андрей, Анна Каренина, мужик, барыня и дерево, и так далее. Герой его рассказа «Записки сумасшедшего» размышляет с поразительной тоскою: «Ничего нет в жизни, есть только смерть, а ее не должно быть».
Конечно, не должно, и все-таки она (смерть) наступила и для Толстого. Иван Бунин посвятил этой смерти целую книгу «Освобождение Толстого». Разумеется, речь в книге идет не только (и не столько) о самой физической кончине Толстого; гораздо больше — о философии великого писателя, о его отношении к смерти, о его поисках смысла бытия.
Ну а физическое освобождение Толстого от пут земного, плотского существования происходило так: 28 октября 1909 г., устав от внутрисемейных раздоров, он тайком от большинства родных (прежде всего, от жены Софьи Андреевны) бежал из своего имения в Ясной Поляне. С ним была дочь Александра Львовна. 1 ноября она телеграфировала секретарю Толстого Черткову:
«Вчера слезли Астапово, сильный жар, забытье, утром температура нормальная, теперь снова озноб. Ехать немыслимо».
