Юрий Евич - В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии
За время ведения курсов по тактической медицине познакомились с массой очень толковых и порядочных людей. Людей небезразличных к судьбе Отечества, незаурядных, необыкновенно умных. Все они прекрасно понимают то, чего в упор не замечают загипнотизированные телевизором «дарагие рассияне». Всё что было там — только один из этапов, подготовка и репетиция того, что попытаются сделать здесь, в России. И каждый сможет рассчитывать только на свои силы и на друзей. Именно поэтому занятия проходили с таким интересом и воодушевлением. Каждый понимал, что эти знания, возможно, смогут спасти его жизнь и жизни других людей.
Однажды к Юрию обратился один хороший знакомый, тоже принимавший участие в событиях на Донбассе с просьбой провести такие же занятия с отдельной группой. Дал номер телефона командира. Мы созвонились. Оказалось, отставной офицер Российской армии, повоевавший в Новороссии, привез в Москву группу ребят, с которыми служил, после окончания активной фазы боевых действий. На свои деньги кормил, одевал, помог с жильем. И параллельно готовил ребят к возвращению обратно в Новороссию. Среди других видов подготовки необходима была и медицинская. Мы приехали и в течение двух дней вели с ними занятия. Поскольку народ собрался опытный, все ребята воевали, процесс обучения шёл легко. Очень толковые и смышленые воины, они на лету схватывали, сами подсказывали что‑то из своего боевого опыта. Очень приятно было заниматься с такими людьми. Их командир — это отдельный разговор. Имея большую семью — жену и троих маленьких деток, он за свои деньги помогал бойцам своего подразделения. Ребята вполне заслуженно называли его уважительно Батя. Этот человек как раз из тех офицеров, о которых говорят: «Слуга царю, отец солдатам». Мы с Юрой были очень довольны общению с такими достойными людьми.
Тем временем мы своими силами искали контакты в Донецке, с кем мы бы могли поработать, принести пользу. Читая в Инете и общаясь с друзьями, мы видели, что в Новороссии происходят, мягко говоря, странные события. Очень неприятно было читать о скандале в подразделении Спецназа РУ ДНР. С этими ребятами мы служили, очень многих знаем и видели, чего они стоят в бою. Очень больно и обидно было видеть, что боевое подразделение распадается. Кстати, о прежнем их командовании, о его «выдающихся» заслугах мы уже писали. Уже и часть этих людей ушла — а проблемы с руководящим звеном остались. Командование погрязло в дрязгах, сплетнях, выяснении отношений. На первый план вышли личные интересы и желание обогатиться любой ценой. О простых бойцах очень быстро забыли. Многие уехали в Россию. Некоторые нашли работу в Донецке и оставили службу. Но еще больше тех, кому некуда пойти. Их дома остались на территории, оккупированной хунтой. Моральное состояние этих людей, их боевой дух, оставляли желать лучшего. Люди не понимали, за что проливали кровь, за что гибли друзья? Позорные Минские соглашения поставили крест на наступлении, на возможности победить в этой войне. Её просто остановили. Но ведь украинская сторона не соблюдает никакого перемирия. Города обстреливают. Люди гибнут. Политики кормят людей лицемерными пустыми обещаниями.
Видя все это, мы все равно стремились приехать в Донецк в хорошее боевое подразделение и повоевать. Связывались с друзьями, нашли человека, с которым год назад воевали вместе. Он со своей группой ходил в тыл противника и просто делал свою работу. Приносил трофеи и брал пленных. Для них мы собрали вместе с московскими друзьями форму, снаряжение и медикаменты. Люди, которые нам помогали, совсем не богатые, но у них есть совесть и понимание того, что «если не мы, то кто?».
Когда все уже было готово к отъезду, Юрию позвонил Батя, ребят которого мы готовили где‑то месяц назад. От него поступило заманчивое предложение. Те ребята, которых мы тренировали, уехали в Донецк. Эта группа стала костяком для организации роты разведки. Нас пригласили туда медиками. Разумеется, мы согласились.
Друзья Юрия помогли нам добраться вместе со всем нашим скарбом до Ростова. И тут стал вопрос о пересечении границы. Ничего запрещенного мы с собой не везли — форма, разгрузки РПС, медикаменты, разное другое полезное снаряжение. Но вот оказалось, что все это перевезти на территорию Новороссии может быть проблематично. Напрашивается вопрос: а за кого мы воюем — за Россию? Или Россия против нас? Юрич всё возмущался, что дважды переходил ленточку в самом начале, когда она была под контролем укровских спецслужб — и то встретил меньше трудностей, чем когда теперь там стоят спецслужбы «наши», российские. После нескольких дней бессмысленного ожидания, решили переходить сами. Видимо, в тот день фортуна была на нашей стороне — прошли абсолютно спокойно. Со стороны ДНР позвонили командиру принимающего нас подразделения и попросили забрать нас. Приехали ребята на бусике, мы погрузились и поехали в Донецк.
Тяжело передать те чувства, которые я испытывала, глядя в окно. Это — моя Родина. Мой Донбасс. Многострадальный и героический. По всему пути от границы к Донецку следы прошедших боев. Разрушенные дома, воронки и растерзанные деревья. Но жизнь продолжается — рождаются детки, отстраиваются дома. Ремонтируют дороги.
Макеевка, Мотель, очень памятные для нас с Юрой места. Там нас прятали друзья после того, как чуть не убили по доносу еще год назад, когда все только начиналось на ОГА.
Наконец приехали. Подразделение расположено в центре города. Условия расквартирования очень хорошие. Нам выделили жилье и место под медпункт. Очень приятной и волнующей была встреча с бойцами, которых мы видели еще в Москве. Обнимались и радовались друг другу, как родные. Познакомились с командиром. Цепкий внимательный взгляд стального цвета глаз. Вскользь упомянуты общие знакомые и места, памятные для обоих. Заметные следы контузий у командира говорят о том, что человек действительно воевал, а не сидел в штабе. Все бойцы бывалые и обстрелянные. При первом разговоре с командиром сразу же оговорили свою позицию — мы приехали работать вместе с ребятами, а не сидеть в расположении и раздавать таблетки. Лечить ребят тоже нужно, но мы военные медики и пользы от нас будет больше на выходах с бойцами. Командир удивился, сначала упирался, но потом мы пришли к взаимопониманию. А пока наша основная задача — обучать личный состав и налаживать взаимоотношения с гражданской медициной. Организация доставки медикаментов и гуманитарки.
На следующий день после приезда посетили Первый Военный Госпиталь. О его бедственном положении знали не понаслышке. С Ольгой Долгошапко знакомы лично и поэтому близко к сердцу принимаем их проблемы. Достаточно сказать, что прошлым летом и осенью не проходило дня, чтобы мы не посещали госпиталь. Или привозили раненых и навещали их, или привозили медикаменты, получали необходимое для нашего медпункта. Практически всех сотрудников знали. Каково же было наше удивление и огорчение, когда приехав туда, мы почти не увидели знакомых лиц. На втором этаже две молоденькие медсестрички. Помню их еще с прошлого года. Когда я там лежала, они мне ставили капельницы и делали уколы. В холле и на балконе сидят раненые ребята. Кто без руки, кто без ноги. Прошел мимо боец, я посмотрела ему вслед и похолодела — вся спина сплошной шрам. Кожа только‑только начала светлеть. Скорее всего танкист. Выздоравливай, братик. Приехала Ольга Николаевна. Идем в ординаторскую. Меня не покидает чувство какой‑то неправильности происходящего. Вспоминаю то же время в прошлом году. По коридорам бегали толпы медиков — врачей, медсестричек. Много было просто волонтеров — убирали, помогали ухаживать за тяжелыми ранеными. Даже в периоды самых напряжённых боев атмосфера не была такой тяжелой и грустной, как сейчас. Пришел и.о. главного врача госпиталя. Знакомимся. Зовут Владимир. Сразу по форме одежды, выправке, манере поведения видно, что боевой мужик. Из тех медиков, которые и пострелять, и зашить сумеют. Причем пострелять любят больше. На стене висит фото Константина Сергеевича. В траурной рамке. Об этом боевом докторе я уже писала выше. Мне посчастливилось быть с ним рядом в бою за аэропорт. Позже он погиб в Никишино. Все думали, что от пули снайпера. Но буквально пару месяцев назад со мной в соцсетях связался знакомый боец. Слово за слово, оказалось, он тоже знал Костю, воевал с ним вместе. Он рассказал страшную историю. Оказывается, убил его не снайпер. Вот что мне сказал мой знакомый боец: «Это не снайпер был. Я Костю сам вывозил.
В него стреляли свои. Стреляли в упор. Когда я к нему подбежал, у него на свитере были следы пороха!» Кому помешал этот человек, врач от Бога, спасший не одну жизнь?! Так же, как и мы, не давал кому‑то украсть медикаменты? Или не дававший загнать ребят на убой в очередную мясорубку?
Очень многие вопросы, боюсь, останутся без ответа. Но есть Высший Суд, на котором с каждого спросят.
