Валерий Буре - Невыдуманные истории
На беговой дорожке сменяли друг друга спринтеры, барьеристы, стайеры. В правый сектор вслед за толкателями ядра приходили прыгуны в длину, потом в высоту. Но когда бы я ни посмотрел влево, там непрерывно состязалась одна и та же группа спортсменов, прыгающих с шестом.
Я поймал себя на том, что мне все больше и больше хотелось обосноваться именно в этом секторе, где была возможность неторопливого наблюдения за спортсменами, где внутренний, глубинный подтекст борьбы мог быть особенно ощутим. Спортсмены разминались, сосредоточивались перед прыжками, нервничали, разбегались по нескольку раз и снова возвращались к линии разбега.
Наконец прыжок. Удача или неудача — в любом случае прыгун еще долго стоял под планкой, выверяя высоту хвата шеста, силу толчка, отсчитывая шаги до рубежа разбега.
Я подхожу к прыгунам, вглядываюсь в лица в поисках старых знакомых, интересуюсь высотой.
На планке — четыре метра двадцать сантиметров.
Игорь Фельд здесь, но он еще не прыгает. Ходит туда-сюда, садится, опять встает.
Судьи спрашивают у него, не видел ли он Близнецова. Сейчас — нет.
Четыре сорок. Начинает Фельд. Долго стоит у линии разбега. Покачивается вперед-назад, меняя опорную ногу. Не решается. Наконец разбег. Скорее, это пробная пробежка, попытка найти нужный ритм. Вялый толчок, тоже словно разминочный. Фельд пролетает под планкой. Судей и участников это не удивляет. Видимо, здесь к такому привыкли.
Еще попытка. Всё значительно увереннее. Фельд берет высоту, берет технично, правда без большого запаса. Сразу видно, что его лучшие прыжки — впереди.
Четыре пятьдесят Фельд пропускает.
Наконец-то появляется Близнецов. Не для прыжка, нет. Просто уже пора появиться, а то волнуются судьи, тренеры. Да и публика интересуется. Случайно он садится на ту же скамейку, где отдыхает Фельд. Не смотрят друг на друга.
Какие же это разные люди!
Геннадий Близнецов выглядит настоящим атлетом, суператлетом. Говорит мало. Меланхоличен. Небольшие усики над верхней губой. Очень спокоен, словно совсем не волнуется.
Игорь Фельд — спортсмен невысокого роста, с очень интеллигентной внешностью. На нем три свитера. Готовясь к прыжку, он медленно снимает их один за другим. Потом надевает снова. Прыгуны берут четыре пятьдесят. Фельд встал, походил немного, успокаивая нервы. Потом снова сел. Вынул апельсин и начал чистить его.
Вот Близнецов что-то спросил у Фельда, повернувшись к нему. Тот ответил не оборачиваясь. Внешне спокойно. Но это только внешне. Никто не обратил внимания на то, как они разговаривают. И видимо, разговор был незначительный. Но стоило присмотреться, как тайное становилось явным. Они ни с кем так не говорят, как друг с другом. Близнецов улыбается, хотя и смущенно, пожимает плечами, даже жестикулирует. То поворачивается к Фельду, то опять отворачивается от него. А Фельд в одной позе. На Геннадия не глядит. Словно не решается или чувствует, что увидит в сопернике нечто такое, что может смутить, разволновать. Это уже борьба нервов. И оба явно берегут себя для главной схватки, схватки над высокой планкой под потолком манежа.
Близнецов начинает разминаться. Шеста в руки не берет. Бегает короткие отрезки, но очень быстро. Разминается вместе с лучшими спринтерами — Политико, Савчуком, Кащеевым. И не уступает им. Силища и скорость. Пара пробежек с шестом на весу, без всяких попыток толчка. И это все.
— Высота четыре метра шестьдесят сантиметров. Прыгает Близнецов. Кейдан приготовиться.
На линии разбега у Геннадия никаких волнений. Постоял немного, сосредоточившись, качнулся назад, подняв перед собой шест, и крупными шагами рванулся вперед. Очень сильный толчок, большой сгиб шеста (каждый раз ждешь, что он лопнет), выносящий атлета высоко вверх.
Высота взята. Во всем прыжке какая-то моторность, динамизм, простота. Явная ставка на силу и скорость.
Прыгает Николай Кейдан. Он не сразу обратил на себя внимание. Невысокий, атлетичный, легкий, как птица. Быстрый разбег, толчок, очень легкий взлет. После удачной попытки продолжает разминаться, не сидит ни секунды. Ходит и ходит, бегает с шестом, десятки раз имитирует толчок на тренировочной яме. Просто удивительная жажда движений! Стремление так освоить прыжок, чтобы предельно сократить его во времени. Легкость, быстрота — вот его идеал. Тут и сила и техника.
В это время прыгает Фельд. Отличный прыжок. Игорь явно прибавляет.
А Близнецов даже не взглянул на него. Сразу после своего прыжка он… лег на скамейку, предупредив, что пропускает четыре семьдесят. Геннадий закрыл глаза и, казалось, задремал. Только мышцы на ногах чуть заметно двигались. Это какой-то внутренний массаж, разминка в состоянии внешнего покоя. Такое сильно действует на соперников.
Кейдан по-прежнему активно разминается.
Фельд пьет какую-то розоватую жидкость.
А на четырех шестидесяти идет третья попытка. К Фельду подходит Носков.
— Дай попить, может, и мне поможет.
Игорь молча протягивает баллончик.
Прыжок. Не помогло.
А Фельд даже не взглянул. Четыре семьдесят он пропустил тоже.
Наконец они остаются втроем — Близнецов, Фельд, Кейдан.
Близнецов опять очень уверенно пошел на четыре восемьдесят… и не взял.
В первой попытке не взял и Фельд.
А Кейдан взял! Запахло сенсацией. Зал, пожалуй, впервые бурно среагировал на событие в секторе прыжков с шестом. Кейдан не просто взял. Пролетел как птица.
Но Близнецов по-прежнему спокоен. Правда, несколько раз подошел к яме с шестом, подсыпая в нее землю из стоящего рядом ведра. Земля в яме смягчает толчок, что при резкости Геннадия немаловажно. Никто другой этого не делал. Со второй попытки Близнецов взял высоту легко, с запасом.
А Фельд долго перематывал место хвата шеста, мочил его, но осекся и во второй раз. Как не хотелось, чтобы Игорь вышел из борьбы так рано! Верилось, что возьмет.
И вот третья попытка. Уж очень сильное волнение угадывается в холодном блеске глаз. Разбег, возвращение, разбег, возвращение. И так раза четыре. Вот он, настоящий разбег, какой-то удивительно эластичный толчок — и взлет. Тело поднимается к планке как будто неторопливо, плавно. Вот занесены ноги. Спортсмен буквально на какую-то долю миллиметра выше планки. Кажется, он касается ее материей костюма, кожей левой руки. Нет, это не полет. Это словно переплывание препятствия. Немыслимо рассчитанная координация движений, точность и лаконизм каждого штриха, фиксация техники. Да, это стиль! Заглядение! Какое отточенное мастерство! А что делать, ведь особенными физическими данными Игорь Фельд похвастать не может!
И все же четыре девяносто Фельд не взял. Это, конечно, нервы. Он сгорал на глазах. И сгорел. Не смог собраться еще для одного-двух удачных прыжков. Правда, и раньше и позднее Игорь доказывал, что и пять метров ему под силу.
Четыре девяносто не взял и Кейдан. Николай еще просто не был готов к такой высоте.
— Скоро возьмешь, — сказал я ему.
— Конечно, но очень хотелось сейчас, — ответил он и весело, легко улыбнулся. Даже закончив прыжки и разговаривая, он продолжал беспокойно переступать ногами, подпрыгивать. Вечный двигатель!
Близнецов взял пять метров с первой попытки и на этом остановился. Почувствовав себя чемпионом, он улыбнулся, стараясь все же сдержать радость.
Это было в десятом часу вечера. Так всегда на всех состязаниях вновь и вновь повторяется дуэль этих знаменитых прыгунов. И каждый раз они приходят в свой сектор рано утром, чтобы определить сильнейшего только поздно вечером.
Виктор Бабкин
СЕРЬЕЗНАЯ ШУТКА
В Свердловске проходила первая в истории Спартакиада народов СССР по зимним видам спорта. Многие участники разместились в гостинице «Большой Урал». И накануне соревнований по современному зимнему двоеборью, или, как его иначе называют, биатлону, в одном из номеров царило веселье.
Все началось с легкой руки тренера московских динамовцев Виктора Николаевича Бучина, воспитанники которого, ныне знаменитые спортсмены, а тогда молодые и малоизвестные Вячеслав Веденин и Анатолий Наседкин, заняли первые места в лыжной гонке юниоров на 10 километров и вообще отлично выступали в том сезоне.
Бучин всегда жизнерадостен, а вечером того дня был особенно оживлен. В биатлоне выступал еще один его ученик — Николай Мещеряков, и Виктор Николаевич был почему-то уверен в его завтрашней победе. Он был настолько уверен, что даже предложил затеять шутливую, очень забавную, хотя, может быть, и не совсем подходящую для предстартового дня игру. Решил прорепетировать торжественную церемонию награждения победителя.
— А может, не надо, Виктор Николаевич? — попросил Мещеряков. — Если бы я еще выиграл, то куда ни шло, но ведь я не выиграю…
— Ты победишь, — твердо сказал ему Бучин. — Обязательно. Вот увидишь.
