Ричард Роуан - Очерки секретной службы. Из истории разведки
Но Франклин знать ничего не хотел. На этот раз его покинули обычные спокойствие и добродушие. Эдуард Банкрофт был его старинный друг и преданный ученик, а великие люди питают нежную привязанность к своим ученикам. Ли стали третировать как подозрительного смутьяна; бранили за то, что ныне может быть названо исторической прозорливостью. Безграничное доверие Франклина являлось той ширмой, в которой нуждался Банкрофт. Возмущение Франклина немало связывало руки братьям Ли.
Банкрофт, для которого шпионаж был средством обогащения, стал ориентироваться на другую профессию. Как всякий прирожденный заговорщик, он обладал инстинктом азартного игрока и всегда был занят подготовкой какой-нибудь выгодной спекуляции. По-видимому, Франклин не замечал и не осуждал этих явных уклонений от медицины, науки и государственных дел.
Король Георг III питал отвращение к биржевой игре. Узнав о неизлечимой тяге Банкрофта к спекуляции и забвении им интересов войны, Георг стал обвинять его в том, что он пренебрегает честью родины. «Этот человек — шпион-двойник — восклицал Георг III. — Если он приехал в Лондон, чтобы продавать американские секреты Франклина, то вполне может вернуться во Францию с грузом английского товара того же рода».
Банкрофт всегда передавал в Париж кучу сведений о передвижениях английских войск и флота и о намерениях британского правительства. Это были материалы, состряпанные его британскими хозяевами, они казались очень важными, но, как правило, представляли собой фальшивые или настолько устаревшие данные, что использование их не могло принести Англии никакого вреда. Такую маскировку предложили в Лондоне джентльмены, которым были известны ум и честность Франклина и которые опасались, что «добрый и тихий» Банкрофт не попадал под подозрение, совершая свои поездки впустую. Недоверие Франклина, стоило ему только зародиться, могло бы навсегда положить конец афере Банкрофта. Франция с Англией, правда, ещё не находились в состоянии войны, но французские власти легко могли найти предлог для высылки Банкрофта из страны.
Таким образом, становится понятно, что Георг III, по меньшей мере в делах секретной службы, не был тем слепым и сварливым старым деспотом, каким его изображали противники Банкрофт действительно был шпионом-двойником, но эту ситуацию создали собственные министры Георга. Чтобы уверить американцев в том, что Банкрофт как секретный агент работает в их пользу, британский министр даже приказал арестовать его за шпионаж. После этого американский Конгресс согласился платить доктору жалованье за его «опасную» работу. Любопытно отметить, что Банкрофт написал очень резкое письмо, когда однажды произошла задержка с жалованием, причитавшемся ему как американскому агенту.
Кажется почти невероятным, что частые поездки Банкрофта в Лондон не возбудили подозрений Франклина и даже не заставили этого великого мужа вспомнить о горячих и убедительных обвинениях братьев Ли. По существу Банкрофт ездил в Лондон с троякой целью: для доклада на Даунинг-стрит, для наблюдения за своими личными биржевыми спекуляциями и для совещаний с соучастником как в шпионаже, так и в биржевой игре. Этого близкого друга и товарища по интригам звали Поль Уэнтворт. Он принадлежал к видной ньюхэмпширской семье, долго жил в Лондоне и превосходил Банкрофта как образованностью, так и общественными связями. Близость с Уэнтвортом укрепляла положение Банкрофта, ибо Уэнтворт был на пути к получению дворянства. Дальний родственник маркиза Рокингема, он владел плантацией в Суринаме, где Банкрофт производил опыты в области производства красителей.
Бомарше называл Уэнтворта «одним из одареннейших людей Англии». И все же Поль Уэнтворт — человек культурный, говоривший по французски «так же хорошо, как вы, и лучше меня», как доносил Бомарше графу де Верженну, не нуждавшийся ни в богатстве, ни во влиянии, ни в перспективах, — по какому-то капризу своего честолюбивого характера стал шпионом. По утверждению одного из позднейших исследователей, Уэнтворт гнушался термином «шпион» и все же был пронырливым в неустанным шпионом, ожидавшим в награду от англичан «финансовой компенсации, титула баронета и места в парламенте». Цена Уэнтворта, которую он так и не получил, не была чересчур высока, ибо он, судя по всему, обладал всеми качествами, необходимыми для самой успешной разведывательной работы. Правда, он редко лично рисковал, но, несомненно, был неоценимым и искусным агентом-вербовщиком.
Глава десятая
Натан Хэйл и майор Андре
Американская революция была малой войной, постепенно переросшей в большую с усилением мощи провозглашенной республики и с укреплением идей свободы. Действительная роль секретной службы в этом колониальном конфликте была установлена и оценена лишь недавно. Если бы мы полагались только на стандартные исторические труды, у нас создалось бы впечатление, что после того как повесили капитана Хэйла и майора Андре, а Бенедикт Арнольд нашел убежище в британском лагере, борьба за американскую независимость не знала заслуживающих внимания фактов шпионажа или разведки.
Однако генерал Вашингтон был слишком опытным воином, чтобы недооценивать значения правильной военной информации. В дни своей юности он стал свидетелем поражения Брэддока, упрямо пренебрегавшего выяснением состава защитников форта Дюкен. Когда Натан Хэйл, смелый, искренний, но неопытный шпион-патриот, потерпел неудачу в своей важной миссии, американский главнокомандующий как будто оплакал потерю славной молодой жизни и отказался от секретной службы как оружия или меры обороны. Лишь гораздо позднее были обнаружены документы, опровергающие это и свидетельствующие, что Георг Вашингтон сделал шаг, куда более практичный, нужный и важный. Хэйл, имевший лишь одну жизнь, чтобы отдать её родине, погиб, не зная, что он вместе с тем подал неоценимый пример.
Неудача Хэйла послужила предостережением для Вашингтона, приступившего к вербовке агентов и организации военного шпионажа, к вербовке людей, которые непринужденно и вдохновенно вели бы смертельную игру и знали, как держать свои дела в глубокой тайне.
Генерал Вашингтон и его сторонники в Нью-Йорке обменивались сообщениями, жизненно важными для дела восстания колоний, не от случая к случаю, не время от времени, а регулярно все годы войны за независимость. На этой почве и родились шпионаж и контршпионаж.
Если учесть скудное снаряжение континентальных войск, неопытность большинства офицеров, чрезмерно упрощенные или примитивно неумелые приемы боя, а также слабость фортификаций колонистов, недостатки снабжения, плохое взаимодействие с военно-морскими силами и необоснованность планов кампании, то приходится лишь удивляться тому, каким образом в таких условиях могла сама собой возникнуть эффективная и насквозь «современная» секретная служба.
Гражданский разведывательный корпус обслуживал Вашингтона так же умно и изобретательно, как тогдашняя европейская разведка — любого военачальника Европы. Шпионов Вашингтона, хотя и малочисленных, можно приравнять к секретным агентам Фридриха II, «отца прусских шпионов», или к шпионам Морица Саксонского, инициатора большей части приписываемых Фридриху нововведений в военной секретной службе.
Как борец за дело революции, генерал Вашингтон имел большие преимущества, в том числе и то, что мог полагаться на своих приверженцев. От молодых и пылких его сторонников требовалась готовность идти на риск и жертвы; именно эта готовность к самопожертвованию характеризует секретную службу патриотов. Первую весть о первой жертве (Натана Хэйла повесили в сентябре 1776 года) принес американским войскам капитан Джон Монтресор из королевского корпуса саперов, адъютант генерала Вильяма Хау. Он появился в Харлем-Плейнсе, в штате Нью-Йорк, и прошел через линию фронта с белым флагом; его встретила группа американских офицеров. Лишь спустя пять месяцев в печати появились сообщения о трагической гибели Хэйла во имя отечества. По общему признанию, он допустил промах, обнаружив свое волнение при допросе англичанами, и тем вызвал них подозрение; и все же своей неудачей он оказал благотворнейшее влияние на ход событий.
Случай этот стоил Хэйлу жизни, а Вашингтону — ценных сведений, которыми, как полагали, Хэйл располагал в момент ареста. Зато американский главнокомандующий убедился в необходимости создать секретную службу, более тщательно организованную и способную давать менее обескураживающие результаты. Для организации бюро секретной службы первоначально намечался Джон-Морин Скотт, но по до сих пор не установленным причинам он был отрешен от этой должности ещё до того, как закончил работу. После него Вашингтон возложил эту задачу на майора Бенджамина Толмеджа из 2-го полка легкой кавалерии.
