Пантелей Марценюк - Над Бугом-рекой
В этом лагере мы пробыли где-то около одного месяца. Потом нас группами начали выводить из лагеря и вели под конвоем к железнодорожной станции. Там отбирали новое обмундирование и выдавали старое. В таком виде нас загнали в закрытые товарные вагоны. В большинстве из этих вагонов раньше перевозили уголь. Набивали вагоны людьми так, что даже сесть не всегда была возможность. Когда поезд начинал движение, в вагоне снималась туча угольной пыли, которая забивала нос и горло, вызывая удушающий кашель. Окна вагона были забиты досками, и мы руками отрывали их, пуская свежий воздух вглубь. Выбраться из такого вагона было невозможно. Нужно было иметь хотя бы какой-либо примитивный инструмент, чтобы проделать дырку в толстых досках. Тем не менее, в некоторых вагонах были дефекты, и кое-кому из пленных удавалось выпрыгнуть из них на ходу поезда. Об этом мы узнавали по автоматным очередям, которые выпускала охрана по таким беглецам. Удалось ли кому-то убежать и сколько таких было, я не знаю.
Так день за днем поезд двигался в сторону Германии. На больших станциях он останавливался, и охрана открывала двери. Мы толпились возле этой двери, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. Вымученные, обессиленные в дороге без воды и пищи, в старом, черном от угольной пыли, обмундировании, мы имели страшный вид. Но для немцев, которые приходили на вокзал, чтобы посмотреть на русских воинов, это было довольно приятным развлечением. Во многих из них на лицах появлялись пренебрежительные улыбки. Однако были и другие лица – на таких ощущалась тревога, а иногда и жалость. Они же понимали, что и их солдаты гибнут на фронтах и попадают в плен.
Через двое суток поезд прибыл к пригороду Берлина. Нас вывели из вагонов и под сильной охраной строем повели к походной кухне. Там дали по миске супа и по куску хлеба и повезли к центральному лагерю военнопленных. Этот лагерь был комплексной, здесь были зоны для французов, англичан и военнопленных других государств. Для них были построены отдельные бараки, и им разрешалось даже получать посылки. Для наших же было отведено обычное песчаное поле, обнесенное высокой изгородью из нескольких рядов колючей проволоки. На некотором расстоянии одна от другой по этой изгороди располагались вышки охраны с часовыми.
3.4. Лагерь смерти
Лагерь вызывал у нас гнетущее впечатление. Он был разделен на отдельные части, в любой из которых размещалось где-то около двухсот человек. Нас предупредили, что каждый из нас будет получать питание в конкретной части лагерной зоны. И, если на время его получения кого-то там не будет, пищи он не получит. Таким образом, из указанной зоны можно было выходить на территорию всего лагеря, однако во время получения пищи обязательно нужно быть на месте. Если не будешь, то без пищи пропадешь.
Кушать давали один раз в день, где-то в двенадцать часов дня. Приносили к нашей изгороди бачки с баландой из брюквы. Раздачей руководили патрули – немцы с дубинками в руках, а распределяли полицаи из наших. Порядок раздачи был такой, как и в предшествующем лагере, кто не успел подставить сосуд – оставался без порции. Полицай не очень и смотрел, куда он льет баланду, лишь бы из рук. За таким порядком не один оставался голодный до следующего дня. Выдавали один литр баланды и одну буханку хлеба на восемь человек. Такая порция позволяла едва поддерживать жизненные силы, и поэтому все свободное время наши мысли были заняты мыслями о пище. Люди бродили по зоне, как тени.
Периодически нас выстраивали на плацу и раздевали догола. Так мы стояли по несколько часов, а эсэсовцы ходили по шеренгам, вглядываясь в лица и, выискивая командный состав. Периодически они рылись в одежде, и если там что-то находили, то выводили таких в отдельную шеренгу. Вырваться с того ада было практически невозможно. От постоянного недоедания силы нас постепенно оставляли.
В этот период второй половины августа и весь сентябрь шли непрерывные дожди. Мы лежали под открытым небом отданные на откуп ненастью, полураздетые и голодные. Дожди преимущественно шли во второй половине дня и ночью. Спасались от того несчастья, кто как мог. Чтобы было теплее, наталкивали под гимнастерки сухой травы. Для укрытия от дождя рыли ямы с навесами и под ними прятались. Такие ямы часто обваливались, присыпая спящих землей.
Кое-кому удалось сохранить от обысков плащ-палатку. И если начинался дождь, то под ею собиралось до пятидесяти пленных, которые прислонялись один к другому, сбиваясь в круг. Тот круг под палаткой все время двигался, так как крайние старались, хотя как-то спрятаться внутрь под палатку, отодвигая один другого наружу. Таких кругов на зоне было всегда несколько, и они словно бы танцевали по плацу целую ночь.
С наступлением холодов и, вследствие постоянного недоедания, постепенно стали распространяться разнообразные болезни. Началось массовое вымирание пленных. Люди умирали десятками и сотнями за сутки. Администрацией лагеря была создана специальная лагерная команда из пленных, которым давали немного больше еды. Эта команда занималась уборкой мертвых, которые голыми лежали утром по всей территории лагеря. Лежали они голыми потому, что те, которые числились еще в живых, ночью из них снимали одежду и натягивали ее на себя. Мертвых подвозили к воротам и складывали в штабеля. От ворот их отвозила на кладбище уже другая команда под охраной эсэсовцев. Больше всего умерло людей в ноябре, когда началось резкое похолодание. Для тех, кто не мог выносить такой жизни, как высшая стадия цинизма, были построены специальные кабинки, в которых можно было повесится. И действительно находились пленные, которые шли в эти кабинки, чтобы навсегда прекратить свои мучения в этом нацистском аду.
Думаю, что мне удалось в этот период выжить только потому, что я не разрешал себе терять надежду и прибегать к таким средствам выживания, которые использовали многие другие. Я не менял свою пайку хлеба на папиросы, не рылся в помоях возле кухни, собирая очистки из брюквы, иногда уже гнилые, не падал духом от безысходности.
Передо мною, как и перед другими пленными, стоял вопрос, как вырваться из этого ада. Просто убежать отсюда было невозможно. Лагерь был обнесен несколькими рядами колючей проволоки. На вышках круглые сутки стояла охрана, которая стреляла у любого, кто приближался к изгороди. Были случаи, когда гражданские немцы, то ли сочувствуя, то ли ради развлечения бросали нам через изгородь ломти хлеба. Голодные люди бросались за теми ломтями, а из вышки их расстреливали из пулемета. Тем не менее, при повторном броске ломтя, пленные снова бежали за тем хлебом, несмотря на пули. Вот к чему может приводить человека голод.
Надзирателями в лагере были капо с пленных, которые согласилось работать на гитлеровцев. Они имели резиновые дубинки и часто применяли их к другим пленным. Эти предатели выискивали среди нас пленных еврейской национальности, коммунистов и командный состав. Таких поселяли в отдельный спецблок. Каждым утром этот спецблок, дополнительно к дождю, поливали холодной водой из шлангов.
Спустя некоторое время в лагере стали набирать на разные работы команды пленных, из тех, кто еще был способен что-то делать. Это стало, наверное, возможным из-за того, что самых немцев, вследствие воинских неудач на фронтах, начали усиленно мобилизовать в вермахт. Эта новость быстро распространилась лагерем, и мы узнали, что набор ведется периодически возле центральных ворот. Основное условие, для того чтобы быть отобраным на работу, состояло в том, что нужно было пробежать сто метров между рядами солдат к месту сбора. Если добежал, то становись в команду, а если не смог добежать, то получал град дубинок по спине и возвращался назад. Тем не менее, нужно было рисковать, оставаться здесь было смерти подобно.
Вот нас три человека, которые остались в живых от бывшей полковой группы, договорились между собою попробовать счастья во время набора новой команды. Мы старательно готовились к этому дню, берегли свои силы и вот как-то узнали, что скоро будут набирать на работы отряд из ста пленных. Нам было все одно, какие то будут работы, главным было вырваться живыми из этого лагеря смерти. Желающих попасть в эту команду набралась много, однако почти половина из них к воротам так и не добежала. Из нашей группы добежало только двое. На ту стометровку мы израсходовали все силы, тем не менее, добежали и вот мы в строю команды.
3.5. Пленные рабы
В сопровождении усиленной охраны нас вывели за ворота, посадили в автобусы и повезли в неизвестность. Ехали мы довольно долго и прибыли на электростанцию, которая работала на угле. Была уже зима, мороз достигал 8-10 градусов, но на этот раз нас поселили уже у помещения. Была это старая конюшня, в которой на полу положены соломенные матрасы, покрытые шерстяными одеялами. Нам выдали старые шинели, пиджаки и армейские штаны. За обувь у нас служили войлочные тапки на деревянных подошвах. Помещение не отапливалось, однако после лагерной жизни мы очень были рады матрасам, одеялам, какой-то одежке и крыше над головой. Здесь нас кормили уже лучше, чем в лагере, так как нужно было много работать. Работали мы по сменам. Я, еще с двумя товарищами, попал на конвейер, который подавал уголь в бункер печи. Наша задача состояла в расчистке заторов на конвейере. Здесь уже было тепло и мы, работая, отогревались после холодной конюшни. На этой электростанции мы работали до весны сорок второго года.
