Казимир Малевич - Том 5. Произведения разных лет

Каждый, с моей точки зрения, человек должен быть своеобразным изобретателем. Каждая личность в своем претворении явления природы должна выражать себя, оформлять по своеобразному своему закону; их <личности> может объединить только тождество своеобразное, таковое объединение будет представлять массу единообразную; многоликое единство, т. е. сущность, от это<го> не изменится, <сущность> единоличия. Такое общество {законно}, как и один <человек>. Члены такового общества не разделяются ни на исполнителей особо, ни на создателей (изобретателей); нет ни инженеров, ни рабочих, ни крестьян.

Общество же, в котором существуют создатели (изобретатели) и исполнители, рабочие, — ложное общество, создающее паразитов-эксплуататоров и гнет неволи, насилие. Производство такого общ<ества> паразитическое, как и сами производственники-паразиты. В таком обществе появляются «идейные люди», ученые, религиозные секты и экономисты-вожди и воинства, целью которых и есть выведение этого общества в единое целое, т.<е.> образование многоликого образа в единой сущно<сти> единого мышления, приведения мышле<ния> из субъективного в объективное состояние оформления идей, представлений. Таковые вожди пытаются, чтобы производство было бы массовое, однородное по возможности и по форме; <они пытаются> нивелировать вкусы, нивелировать красоту, выставить шаблон знания вместо подсознания, интуиции, чувства, эмоции, искоренить все то, что может внести различие, что может отделить одного от другого. И через этот путь шаблонирования прийти к единству.

В таком пути вождей встречаются огромные препятствия, вождь в одно и то же время и палач, и агнец добрый, он благословляет на убийство и вознаграждает убийцу. Главное его несчастье в том, что он не предусматривает тех личностей, которые сумели претворить в новый строй элементы энергии природы и оформи<ли> себя лучше других масс. Этот претворитель исправил ухо свое, построил добавочный аппарат, и оно стало слышать то, что шумит на тысячны<х> расстояниях. Каждому захотелось исправить ухо свое, ибо каждый полагал, что в этом благо, и управитель, вождь «добрый», тоже прицепил на ухо себе это совершенство и доволен, что услыхал бред другого доброго или недоброго вождя, и приказал объявить по обществу выделить сынов для изучения этого дела и выделить иных рабов, и производить это благо в массовом производстве, ибо Иван Петрович обрезал себе нос по своеобразному совершенству, и <потому>, проделывая это, каждый гражд<анин> достигнет массового блага. Итак, одни нашли, что если уши наши будут слышать шорох на 1000 верст, нос на то же расстояние будет чуять залах, <то они> будут в<о> благе; утвердившись в этой точке зрения, зверь, по существу, стал человеком по изобретению; <человек> отделилс<я> от зверя, заболевши производственн<ым> хозяйств<енным> совершенством; натворив бед, <он> торопится войти снова через совершенст<во> к зверю или ангелу.

Развитие организмов обуславливается изменением обстоятельств, но в то же время изменения являются и гибелью их.

Нам мешает быть в мире наше сознание.

Подсознание уже на пороге к Миру, и только когда подсознание теряет окончательную связь с сознание<м> и он<о> не остается в подсознательном центре, тогда наступает Мир в человеке.

Вся мудрость в том, чтобы не нарушить покоя, весь грех в том, когда нарушается покой. Искусство также претерпевает эти изменения благодаря тому, что оно всегда находилось в соприкосновении с так называемой жизнью человека, страдающего манией жгучей блага; <человек> разобраться в благе не может и поэтому предпочел движение статике, <надеясь, что> в движении обретет искомое; двинувшись, ушел от блага. Художники не узнали своего Искусства в недвижении и двинулись за общим табором харчевиков, они не уяснили статичности неизменной сущности Искусства и разрушили уже в своем отходе классицизм, но он и не мог удержаться, ибо тоже стоял одной ногой в служении и Богам, и гослюдям.

Таким образом, заложенная в классицизме огромная доля беспредметности все же разрушилась выдвижением производственного плана фабричной эпохи, и только вновь Искусство в начале 20-го века вышло к беспредметности и хочет построиться в новые форм<ы> классических отношений; и если сейчас ему удастся удержаться на этой точке, тогда возникнет новая эпоха архитектурного Искусства, которое в конечном счете должно овладеть жизнью человека, строго ограничив всю харчевую производственную {линию} как подсобн<ое> дел<о>.

Павел, гл. 2, ст. 16:

«И в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем»20.

Возможно, что сотворени<е> Бога человеком или причина, сотворившая Бога, заключалась в том, что человек нашел природу низменной животной, и потому сотворил себе Бога как духовный Мир в не материал истично-природно-животном состоянии.

Отсюда тот, кто размышляет в духе, в Боге есть высший приобщенный к новому уже человеческому миру, а тот, кто не приобщен, принадлежит к низшему, т. е. животному <состоянию>, поэтому философы такого рода и апостолы шли и учили массы в Боге, чтобы вывести <их> в новый мир человечески духовный.

Но трагедия человека заключалась в том, что он-то сам создан был из элементов той же природы тела, следовательно, и целиком принадлежал низменной природе.

Как тогда<, так> и сейчас религиозный мир считает прахом тело, следовательно, пришлось образовать новый мир в нем, мир духовный. Отсюда <пришлось> и породить хорошее и нехорошее, которо<е> раньше при своем натурприродном состоянии не было известно, т. е. не был<о> создан<о>. Вот почему и поют умершему вечный покой, потому что дух его вышел и приобрел вечное блаженство, но и тут при условии, если он победил при жизни плоть

От Иоанна Богослова гл. 1, ст. 5: «Бог есть свет, и нет в нем никакой тьмы»21.

В 6 и 7 <ст.>. Соединение с Богом разумеется только в свете. Нужно быть светлым, чтобы соединиться с Богом22.

Павел. К Ефесянам, гл. 5, ст. 8: «Вы были некогда тьма, а теперь свет в Господе: поступайте, как чада света».

<Ст.> 9: «Потому что плод духа состоит во всякой благости, праведности и истине»23.

Чада света — это дети света, ученые и наука, потому что дух, т. е. свет стоит в истине.

Ст. 13, гл. 5. Павел: «Все же обнаруженное делается явным от света, ибо все, делающееся явным, свет есть»24.

14 ст., гл. 5: «Поскольку сказано встань спящий и воскресни из мертвых и осветит тебя Христос»25.

Т. е. учитель — ученый.

Глава 4-я, ст. 20: «Но Вы не так поняли Христа:

21) Потому что вы слышали о Нем и в Нем научились.

22) Отложите прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях.

23) а обновитесь духом ума вашего»26.

Пав<ел. Послание к> Римл<янам>. Гл. 12, ст. 2:

«И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего»27. Отвергнем дела тьмы и облечемся в оружие света.

Павел. Конец закона — Христос, служите Богу в обновлении духа, но не по ветхой букве.

Грех познается законом, который говорит «не пожелай» (ибо Вы не под законом, а под благодатью.

Грех потому не должен над Вами господствовать). Грех не вменяется, когда нет закона28.

Павел к римля<нам>. <Ст.> «18) Нет страха Божия перед глазами их.

19) Но мы знаем, что закон если что говорит к состоящим под законом, так что заграждаются всякие уста, и весь мир становится виновен перед Богом. 20) Потому что делами закона не оправдается перед Ним никакая плоть; ибо законом познается грех.

27) Где же то, чем бы хвалиться? Уничтожено. Каким законом? Законом дел? Нет, по законам веры,

28) Ибо мы признаем, что человек оправдывается верою независимо от дел закона»29.

Гл. 4, <ст.> 15: «Ибо закон производит гнев, потому что где нет закона, нет и преступления».

Судя другого, делаешь то же(30).

Святой — значит {просвященный}, светится, и потому в нем видно все темное, попадающее в его свет.

В послании первом к Коринф<янам> Павла в парагра<фе> 27, глав<а>

1-я, говорится:

«Но Бог избрал безумное мира, чтобы посрамить мудрых, и немощных мира избрал, чтобы посрамить сильных.

28) И незнатное мира и униженное и ничего не значущее избрал Бог, чтобы упразднить значущее.

29) Для того, чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом»31.

От Павла к Римлянам, гл. 12 <14>: «<7)> Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя.