Сергей Бодров - Связной

На площади перед станцией остановился запыленный джип, из задней дверцы вышел человек, поднялся на платформу. Сначала поговорил о чем-то с дежурным милиционером, потом направился к кассе. Набрал номер на своем мобильном.

Внутри будки затрещал телефон.

– Платформа Климентовская, – ответила кассирша.

Человек кивнул своим в машине и вошел в кассу.

Колесо подняло их на самый верх, а влюбленные оказались внизу.

– А ты целовалась с кем-нибудь? – спросила Дина.

– Еще чего не хватало!

– А у тебя мальчик-то есть вообще? – настаивала сестра.

– Ходит один… Ты пойми, они в этом возрасте все еще дети…

– Ой, смотри… Пожар… – показала Дина.

Света обернулась. Из-за деревьев вдалеке валил густой столб дыма.

Немного не доходя до дома, они остановились. Горела дача.

Соседи бестолково толкались у колонки, работала пожарная машина.

– Неужели бомжи опять?!!

Рухнула балка перекрытия, поднялся столб искр. Какая-то женщина завизжала.

– Подожгли, подожгли, точно, – кричал кто-то. – Я видел, приезжали какие-то…

– Че ты видел! – обратилась к народу тетка. – Дед вон их спугнул! Поджидали кого-то… Деду по башке дали, а дом подпалили!

Дед с разбитой головой выступил вперед и подтвердил факт.

– Поливай, поливай кусты!!! Сгорим же все!! – заорала соседка заслушавшемуся мужу, спотыкаясь с ведрами.

Сзади тихо подошел Леха с арбузом и стоял, раскрыв рот.

– Это… Что это? – выдавил он.

– Пожар, – сказала Дина.

– Леш, пойдем отсюда, – сказала Света. – Понимаешь, такая история… В общем, ее украсть хотят, бандиты…

– Я понимаю… Чечены?

– Не знаю… При чем тут чечены!.. Надо нам уехать отсюда…

– Это тебе… Вам… – Леша протянул арбуз.

– Спасибо… А денег-то не привез?

– Да ты понимаешь, – смутился Леша. – Мне тут сидиром предложили… По случаю, новый совсем… В общем, у меня только десять рублей осталось…

Помолчали.

– А чего приезжал тогда? – поинтересовалась Света.

– Так договорились вроде…

– А-а… Тебе, наверное, теперь от родителей влетит… – она кивнула на дом.

Леша глупо улыбнулся во весь рот.

– А это не наша дача. У нас дом семнадцать, ты адрес перепутала. Вон тот наш…

Света ахнула, потом ей тоже стало смешно.

– Чего вы смеетесь, как дураки, – расстроилась Дина. – У меня там шапка сгорела…

Девочки стояли на станции, с противоположной платформы, которая в направлении города, им махал Леша. Насмерть перепуганная кассирша наблюдала за ними в окошко.

– Что же мы теперь делать будем?

– Может, в милицию пойти, рассказать все? – неуверенно предложила Света.

– Не надо, по-моему, в милицию… Вдруг папу снова в тюрьму посадят…

Подошла электричка, заслонила Лешу, двери открылись.

В тамбуре курил цыганский мальчик. Он посмотрел на арбуз и сплюнул в щель:

– Заходи, чего стоишь…

На Куровской, конечной станции, они вышли и вслед за мальчиком приблизились к белой машине. Света с Диной остановились.

– Я к ним не пойду, – сказала старшая.

– А чего они нам сделают?

– Тебе, может, и ничего…

Из «восьмерки» на них смотрели двое мужчин, старый и молодой, и бабка, все с золотыми зубами. Молодой был носатый, веселый, поговорил с мальчиком, улыбнулся Свете.

Света сделала два шага, остановилась.

– Здрасьте.

– Здравствуй, – вежливо ответил парень.

– Мы на экскурсию приехали и заблудились, – решительно начала Света.

– Легко заблудиться можно, – согласился парень и перебросился парой слов со стариком.

– Мне позвонить надо родителям. Откуда можно? – строго спросила Света.

– Недалеко здесь, садись.

Цыганский дом был почти без мебели, но с огромным количеством ковров и детей. В большой комнате на подставке стоял музыкальный центр и дорогой телевизор. Бабка начала сразу кричать, невестки забегали, стали что-то готовить.

– Иди кушать, – сказала бабка сразу обеим девочкам.

Сели за низкий стол, на подушки. Арбуз уже был разрезан, невестки смотрели на них, что-то обсуждали по-своему. Дина сначала стеснялась, потом стала есть.

– А позвонить можно? – спросила Света.

Один телефон не работал, долго кричали, дети принесли вторую трубку, Света набрала, девушки без стеснения прислушались, но никто так и не подошел.

Потом носатый парень позвал девочек на кухню. Он был в трусах, что Свете сразу не понравилось. На кухне курил мальчик вместе с младшим братом, парень шуганул его, хотел дать подзатыльник, но тот ловко увернулся.

– Тебе сколько лет? – сел и спросил он Свету.

– Пятнадцать, – соврала та.

– Поработать хочешь?

– Не знаю… Кем?

– Сестра твоя? – кивнул он на Дину.

– Да.

– Я петь умею, – скромно вставила Дина. – И на скрипке занимаюсь…

– Хорошо. А ты что умеешь?

– А она умеет танцевать танец живота!

Цыган заулыбался.

На кухню вошел старик и еще один, видимо старший брат.

Он задал своим несколько вопросов и, судя по тону, был не очень доволен.

Потом сел, осмотрел почти в упор Дину, потом Свету.

– Откуда вы?

– Из города. Мы от группы отстали… Дослушивать он не стал, опять перешел на свой язык, без выражения смотрел то на одну, то на другую. Свете почему-то стало тоскливо.

– Встань, – сказал он вдруг.

Света машинально встала, и он быстро ее ощупал с ног до головы. Пока она сообразила, что происходит, цыган повернулся к Дине и посмотрел у нее в волосах, на предмет вшей.

– Девочка, ты разденься, а, – бросил он Свете.

Тут Дина вырвалась и отчаянно заколотила по нему руками. Цыган удивленно отодвинулся.

– Не трогай! Я папе расскажу, что вы меня тронули, он вас убьет! Он уже одного убил за это!

Цыгане внимательно слушали.

Дина посмотрела на сестру и продолжила:

– У меня папа – бандит. Алик Мещерский зовут. А это моя сестра.

Цыгане снова стали что-то обсуждать, потом старший плюнул в сердцах и вышел, а за ним и старик с носатым парнем.

Несколько секунд Света с Диной стояли на кухне. Потом заглянула бабка.

– Там спать иди, – она показала на кучу красных одеял в комнате.

Ночью бабка кряхтела на матрасе. Молодая мать, года на два старше Светы, пела грудному ребенку, кормила его грудью. На груди было вытатуировано сердце и надпись «Roma». Дина спала. Цыганка тихо пела и рассматривала ребенку ладонь. Потом вытащила сигарету, поманила Свету.

Что-то шепотом спросила на непонятном языке, взяла ее ладонь, поводила по ней пальцем.

Ребенок всхлипнул, она его качнула и сказала:

– Ты – хорошо. Хорошо будешь… – и протянула Свете сигарету из своих пальцев. Та затянулась и чуть не закашлялась, цыганка беззвучно рассмеялась.

– Мальчик твой есть? – спросила она. Света неопределенно кивнула.

– Большой? – весело подмигнула та. Света тоже улыбнулась:

– Нет…

Цыганка прыснула, зажав рот рукой. Бабка заворочалась, невестка замахала рукой, разгоняя остатки дыма, но все затихло.

– Мой, – показала она на грудь, на наколку, – далеко… плачу… – махнула куда-то и вдруг правда заплакала.

Бабка снова закряхтела, и они выключили свет.

Алик сидел на балконе, вглядывался в темноту. Во дворе, под кленом, кажется, все стояла машина, но разглядеть было невозможно. Горел одинокий фонарь, но он только создавал непонятные тени от деревьев и водосточной трубы. Алик, стараясь на свет не высовываться, привязал между прутьями решетки кусок эластичного бинта. Аккуратно высыпав на кафельный пол кучу железной мелочи, он вложил монету в резинку и, как из рогатки, стал целиться в фонарь. Монетка просвистела и звякнула где-то далеко, за гаражами. Алик терпеливо подобрал следующую.

В машине, которая дежурила внизу, один дремал, а водитель устало поглядывал на подъезд. Вдруг хлопнула лампа где-то наверху, стало темно. Человек в наушниках вздрогнул и вскинул голову.

– Лампа перегорела…

– Вот, блин… Вот так ночью будешь идти, хлоп – и света нет! Прикинь… Подумаешь, что завалили…

Они тихо хохотнули, водитель посмотрел на часы.

– Через полчаса смена подтянется…

Алик тем временем под прикрытием темноты быстро спускался по балконам с помощью швабры. Вставлял ее между прутьями поперечиной, а палка свисала вниз, как шест…

От станции через стоянку шли за братом цыганские девочки, за ними Дина, а Света шла в сторонке и всем видом старалась показать, что она не с ними. Мальчик нес в руках затертый черный футляр и осматривался по сторонам. У входа на рынок он опять огляделся, подозвал Дину и вынул из футляра скрипку. Сам футляр он положил на землю, немного подвинул Дину, еще раз сверив всю композицию по каким-то своим признакам.