Сергей Львов - Питер Брейгель Старший
Примем условно 1525 год и будем в дальнейшем изложении исходить из этой даты. С ней без особых натяжек и противоречий сочетаются все известные и реконструируемые данные о жизни художника. Вот только теперь можно закончить фразу, которая начинала главу: «Питер Брейгель родился в деревне Брейгель в нидерландской провинции Лимбург вероятнее всего в 1525 году».
Какой была его родина в пору, на которую пришлось его детство?
II
Бросим взгляд на карту Северо-Западной Европы. Здесь на низменной равнине, что лежит между побережьем Северного моря и отрогами Арденн в бассейнах полноводных рек Рейна, Мааса и Шельды, была расположена родина Брейгеля, страна, которую исстари называли по-немецки Niederlanden, по-голландски — Nederland, по-французски — Pays-Bas, что означает «низовые земли» и хорошо передает характер этого ровного пространства.
Земля эта, равнинная и холмистая на юге, низменная и болотистая на севере, издавна пересечена множеством каналов. Там, где от морских волн ее берега не защищены естественными дюнами, очень давно были сооружены защитные дамбы и плотины.
Это земля тучных лугов и влажных туманов, невысоких холмов, небольших рощ, множества городов, городков и деревень. Глазу открывается здесь далеко обозримое и очень разнообразное пространство: он непременно видит и поля, и луга, и широкое течение рек, и узкие полосы каналов, церковные башни и высокие крыши ближних и дальних городов и деревень, плавные подъемы холмов, повороты дороги, старые раскидистые деревья, широкие дороги и узкие тропинки. Это земля, издавна обжитая и уже во времена Брейгеля густо населенная, земля с историей долгой и сложной.
Нидерланды как государство, такими, какими они были во времена Брейгеля, сложились после многих войн, мирных договоров, расчетливых династических браков, восстаний и их подавления, хитроумных компромиссов и сложных переустройств. Они возникли из множества земель, некогда самостоятельных. У каждой из этих земель тоже была долгая и сложная история. Некогда силою и хитростью лишенные своей самостоятельности, они были объединены под властью бургундских герцогов, которые могли потягаться своим могуществом и богатством со многими европейскими государями. Во времена господства бургундских герцогов на этих землях сложились формы жизни и обычаи, сохранявшие свое влияние на десятилетия и века вперед: пышность придворного этикета, яркая красочность городской жизни, соперничество богатых горожан в роскоши со знатным дворянством, устойчивые традиции цехов, корпораций и гильдий.
В 1477 году, после поражения в битве при Нанси армии бургундского герцога, Бургундское герцогство перестало существовать. На некоторое время составлявшие Бургундское герцогство земли обрели вновь независимость, чтобы в начале XVI века утратить ее и стать частью еще более могущественной державы — империи Карла V, в которую входили Испания, Германия, Неаполитанское королевство, Чехия, Венгрия и огромные территории недавно открытой Америки.
Положение Нидерландов под властью Карла V было сложным и исполненным драматических противоречий. С одной стороны, они испытывали тяжкий политический и религиозный гнет императора и несли большое экономическое бремя его владычества: маленькие Нидерланды приносили короне доходов больше, чем огромные заморские колонии, чем все другие европейские владения. С другой стороны, благодаря тому, что они принадлежали огромной империи, Нидерланды были связаны сложными торговыми, налоговыми, правовыми и другими отношениями со многими странами и народами. У маленькой страны — точнее, у ее верхушки, у дворянства и купечества — было ощущение всемирности. За это приходилось постоянно расплачиваться дорогой, часто кровавой ценой.
Графства, герцогства и епископства превратились теперь в провинции единого Нидерландского государства. Вот названия провинций, из которых состояли Нидерланды: Брабант, Лимбург, Люксембург, Гелдерн, Фландрия, Артуа, Геннегау, Голландия, Зеландия, Намюр, Фрисландия, Мехельн, Оверсэйл, Дренте, Гронинген, Лилль, Утрехт.
Суверенным властителем Нидерландов был Карл V, но он посещал их лишь наездом, хотя сам родился в нидерландском городе Генте. Большую часть времени Карл V проводил в Испании, в Германии или в частых военных походах. Управляли Нидерландами от его имени наместники-штатгальтеры, принадлежавшие, как и император, к дому Габсбургов.
Резиденцией штатгальтеров был Брюссель. Штатгальтеры опирались в своей власти на Государственный совет, образованный из высшей нидерландской знати. Совет этот, несмотря на громкие имена и блестящие титулы членов, имел ограниченные совещательные права. В стране существовало еще несколько важных органов администрации — Тайный совет, который ведал судопроизводством, Финансовый совет, занимавшийся налогами и податями. От прежних времен самостоятельности в каждой провинции сохранились провинциальные штаты. Иногда собирались и Генеральные штаты всей страны. Генеральные и провинциальные штаты, а также магистраты городов имели некоторые права в решении местных дел и всячески, хотя и с трудом, отстаивали остатки своей былой самостоятельности.
Все вместе было сложнейшим сплетением новой централизованной власти, исходившей от империи Карла V, и старых традиционных привилегий. За них нидерландцы вели упорную и часто небезуспешную борьбу.
Вряд ли жители той деревни, где родился Питер Брейгель, отчетливо представляли себе все строение государства, в которое входила их провинция и округ, вряд ли знали о законах, по которым оно управлялось — даже законники путались в том, что и когда было записано на пергаменте императорских указов, что и когда составляло предмет договоров между центральными и местными властями, а что было освященным веками обычаем. Впрочем, была одна власть в Нидерландах, введенная Карлом V, хватка которой становилась все ощутительнее и о которой знали даже в самых глухих уголках Нидерландов, — инквизиция.
Карл V жестоко искоренял ереси. Не чистота вероучения занимала его прежде всего. Пример Реформации в Германии показал ему, что вопросы веры влекут за собой большие государственные и политические потрясения. Единство веры означало для него единство империи. Католический император, он, когда это было ему выгодно, не остановился перед тем, чтобы позволить своим войскам захватить и жестоко разграбить папский Рим. По сравнению с этим деянием пустячными могли бы показаться самые серьезные прегрешения еретиков.
Но, простив себе самому тяжкий грех нападения на Рим, Карл V был неумолим и беспощаден, когда речь шла о нидерландских еретиках. Против них были направлены его эдикты, так называемые «плакаты».
Они запрещали печатать, переписывать, иметь, хранить, продавать, покупать, раздавать в церквах, на улицах и других местах все сочинения Мартина Лютера, Ульриха Цвингли, Иоанна Кальвина «и других ересиархов, лжеучителей и основателей еретических сект». Они запрещали собираться в домах для бесед и сборищ, присутствовать на сходках, где еретики проповедуют свои лжеучения и составляют заговоры против святой церкви. Они запрещали мирянам и явно и тайно рассуждать и спорить о святом писании, особенно о тех местах в нем, которые вызывают вопросы или сомнения…
Таковы были запреты. А каковы были кары за их нарушение? «Нарушители наказываются, — гласили „плакаты“, — если не будут упорствовать в своих заблуждениях, мужчины мечом, а женщины — зарытием в землю заживо; если же упорствуют, то будут преданы огню; имущество их в обоих случаях отходит казне». Укрыватели еретиков, те, кто осмелился бы дать им кров, одежду, пищу, убежище или помочь как-либо иначе, подвергаются тем же наказаниям, что и сами еретики. Если тот, кто был однажды заподозрен, пусть даже если его и не удалось уличить в первый раз, будет вновь заподозрен в ереси, даже если не будет доказано, что он нарушил или преступил один из вышеозначенных пунктов, будет считаться вновь впавшим в ересь и наказываться лишением жизни и собственности.
«Плакаты» не только осуждали людей, виновных лишь в том, что на них дважды пало подозрение наряду с теми, чье «преступление» было доказано, они поощряли доносчиков. Доносчик получал половину собственности осужденного, если она не превышала определенной суммы, если же превышала, то получал десять процентов со всего, что превышало ее.
И, наконец, «плакаты» запрещали судьям изменять или смягчать назначенные этим документом наказания и всем людям, какого бы они ни были звания, просить императора или кого-нибудь иного, имеющего власть, о помиловании и подавать просьбы за еретиков. Тень от императорских эдиктов и от инквизиции, которая должна была обеспечить их выполнение, лежала на жизни нидерландцев от рождения и до смертного часа.
